Проволока

– Давай вернемся к списку, - предложил я. - Изучим фирмы среднего уровня, одну за другой, и просмотрим символы всех арендаторов в «Бедеккер-Северном», пока не найдем что-нибудь, смахивающее на комету.

– Вдруг я прокололся? - предположил он.

– Насчет кометы? Думаешь, мне это не приходило в голову? Поэтому я тебя и не отпускаю.

Мы уселись перед списком и стали перебирать арендаторов в алфавитном порядке, вызывая голограммы. На букве «J» у меня начали слезиться глаза, на «М» я уже клевал носом. Неожиданно Би-Би дернул меня за рукав.

– Эй, сан! - Он подпрыгивал в кресле, тыча пальцем в голограмму. - Вот она!

Я открыл глаза и уставился на голограмму. От названия фирмы - «НейроНекс» - у меня застыла в жилах кровь.

– Это же не комета, - уныло сказал я.

Но палец парня уже находился в голографической сфере, на уровне символа, тонкий голосок сорвался на визг:

– Она, она!

И тут я смекнул, что он имеет в виду. Компания была обозначена стилизованным нейроном с длинным серебристым отростком. Действительно, смахивает на комету!

Нашли!

Глаза парня выражали восхищение.

– Соображаете, мистер Дрейер, сан!

– Если бы соображал, - ответил я, скрывая тревогу, - то не позволил бы себя во все это втянуть.

– Едем? - спросил он.

– Куда? - отмахнулся я. - Все давно уже закрыто. Поеду завтра.

– Мы поедем.

– Нет, я! Тебе в этот «НейроНекс» все равно не попасть. - Я встал. - Идем. Пора возвращаться.

Как он ни дулся, я потащил его на платформу. Почти всю дорогу домой я глазел сквозь прозрачную стенку капсулы на освещенные станции и темные промежутки трубы между ними, размышляя о «НейроНексе».

Почему я не вспомнил о нем сразу? Потому, должно быть, что не хотел видеть это название. И надо же - именно «НейроНекс»!

Что-то ударило меня по руке. Я встрепенулся. Мой беспризорник заснул и во сне навалился на меня. Другие пассажиры принимали его, должно быть, за моего сына. Он ежился во сне. Я обнял паренька за плечи. Надо же сохранить видимость отеческой заботы.

9.

– На следующей мне сходить, - сказал я, тряхнув своего спутника. Видя, что я встаю, он зевнул и потянулся.

– Можно мне у вас переночевать, сан? Я покачал головой.

– Вряд ли. Он удивился.

– Почему? Я не помешаю.

– Мне надо поработать.

– Я могу вам помочь, - настаивал он.

Я уже чувствовал, что он виснет на мне, не отходит ни на шаг, как утенок от утки. Пришлось напомнить мальчишке о дистанции.

– Загляни ко мне через пару дней. Может быть, у меня будут для тебя новости.

Капсула остановилась, я вышел и побрел прочь. Я ощущал спиной его взгляд, пока он не унесся дальше по трубе. Этот вечер я должен был провести в одиночестве, без свидетелей.

Открытие, что разыскиваемая нами комета - символ «НейроНекса», подталкивало меня к принятию решения. Важного решения. А я еще не был к нему готов.

Много лет назад именно «НейроНекс» посадил меня на «пуговицы». Теперь эта компания - во всяком случае, один из ее филиалов - оказалась связанной с похищением и гибелью двоих беспризорных детей… Я был попросту обязан выяснить, кто это сделал и зачем.

Значит, я должен был найти повод для появления в «НейроНексе», чтобы задать им кучу вопросов, не вызвав подозрений. Для этого существовал один-единственный способ. Вынуть микросхему. Отсоединиться.

Та еще перспектива! То есть я, конечно, планировал сделать это, но не сейчас, а когда-нибудь, позже… Не так скоро… Может быть, через год? Ну, через полгода. Уж во всяком случае не завтра!

Но как иначе попасть в «НейроНекс»? Сколько я ни ломал голову, ответа не было.

Я упал в свое эргономическое кресло - точную копию кресла Элмеро - и заставил его принять форму моего тела. Перед моими глазами, за прозрачной дверью, простирался холл. Убедившись, что там нет ни души, я подъехал в кресле к ящику с «пуговицами» и открыл его. Вот они, мои маленькие золотые кружочки! Сколько я истратил на них денег! Некоторые уже отслужили свой срок, но я все равно продолжал их хранить. Ностальгия, знаете ли! Тоска по прежним денькам, когда мне хватало обычного оргазма. Потом я перешел к двойному, даже тройному. В конце концов докатился до оргий, до медленного нарастания возбуждения, до серии мелких взрывов, сливающихся в одно могучее извержение…

Я выбрал среди «пуговиц» свое последнее приобретение и выехал на середину секции, повернувшись спиной к голограмме Линии. Кресло опрокинулось, я уже лежал навзничь - и тут меня охватили сомнения. Напрасно ты это делаешь, сказал я себе. Ты уже прожил три недели, ни разу не прибегнув к «пуговице». Это твой личный рекорд, славное достижение! Зачем все/тюречеркивать? Послезавтра тебе уже будет гораздо легче вернуть эту чертову штуковину в ящик и мирно уснуть.

Очень убедительно. Бездна здравого смысла! Но все меркло перед лицом суровой реальности: после отсоединения, намеченного на завтра, у меня уже не останется выбора. Получается, что сегодняшняя возможность - последняя. После этого я уподоблюсь всем прочим, с той лишь разницей, что годы с «пуговицами» сделали часть моего естества.такой заскорузлой, что через коросту уже никто не сможет прорваться. Важная часть потеряла чувствительность - наверное, навсегда. Разве откажешься тут от последней встряски в память о былом? Никакие доводы не могли помешать мне в последний раз прибегнуть к «пуговице».

Я уже вкладывал ее в выемку в черепе, когда заметил за дверью какое-то движение. Я вгляделся и стиснул зубы. Если этот негодник воображает, что «купит» меня своим нытьем и добьется разрешения переночевать, то его ждет разочарование. Мне необходимо побыть одному…

Он не стал ни стучать, ни звонить. Просто постоял, сверля взглядом мою дверь, а потом улегся на пол под самой дверью и повернулся ко мне спиной.

Час от часу не легче: устроиться на ночь у меня на пороге!

Я наблюдал, как вздымается и опадает его тощее тельце, и грел в ладони «пуговицу». Что мне мешает воткнуть ее в ход, как я и собирался? Дверь не пропускает шума, спящий не узнает, чем я занимаюсь…

Но я-то буду знать, что он здесь!

До чего он все-таки щуплый, до чего жалкий! Каково мне будет всю ночь сознавать, что он лежит прямо на полу, в безжизненном свете, пока сам я нежусь в постели… Да, но что из этого следует? Кто мешал ему вернуться в свою банду и переночевать в привычных условиях, в безопасном подземелье, в старом тоннеле метро?

Я со вздохом подкатил к ящику, забросил туда «пуговицу» и вернулся к двери. Может, это даже к лучшему, сказал я себе. Легче будет проявить решительность поутру… чтобы потом томиться ночь за ночью…

Я лишил дверь прозрачности - пусть свойства двери останутся моим секретом, - сдвинул ее вбок и тронул мальчишку ногой.

– Заходи! - прошептал я сердито. - Что подумают соседи, если тебя увидят?

Он встал с виноватой улыбкой. Я с ворчанием указал ему на диван и выключил свет.