Страница 6 из 14
Но датчане тоже были весьма искусны в ратном деле. Их булатные клинки с лязгом врубались в доспехи, и ветер разносил над полем гром ударов. Да и саксы не отставали от союзников – дрались что было сил. Но всё же бургунды теснили и тех, и других, нанеся им столько глубоких ран, что кровь, заливая доспехи, стекала на сёдла и падала в траву. Ярая вышла битва! Честь и слава витязям!
В самом сердце битвы стоял нескончаемый гром – то крушил вражеские щиты нидерландский герой. Дружина во всём помогала Зигфриду – куда бы ни ринулся он, неотступно следовала за ним, сминая противников. Кровь текла потоками по горящим на солнце шлемам датчан и саксов. Королевич раз за разом врубался в их порядки, мечом прокладывая путь к Людегеру. Три раза прошёл нидерландец вражескую рать насквозь. А когда с ним рядом встал доблестный Хаген, немалый урон понесла от них саксонская страна.
Могучий Людегер заметил, как бьётся Зигфрид, как вздымает над головой свой добрый меч Бальмунг и как безжалостно косит им саксов. Увидев это, король почувствовал в душе жестокий стыд и великую ярость. Всюду кипела битва, звенели мечи, полки сшибались друг с другом всё злей, но когда сошлись Зигфрид и Людегер, саксы в страхе отхлынули. До этого часа Людегер думал, что только Герноту под силу пленить его брата, но теперь понял, кто на самом деле победил Людегаста. Саксонец с такой силой нанёс удар, что конь под нидерландцем пошатнулся и едва не упал. Однако же устоял, и через миг его седок обрушил свой гнев на Людегера.
Тем временем бургунды Хаген, Данкварт, Фолькер и Гернот отгоняли прочь саксов, пробивавшихся на помощь к своему государю, а Синдольт, Хунольт и Ортвин славно помогали друзьям, без промаха разя врагов.
Царственные бойцы спешились и сошлись лицом к лицу с мечами в руках. И хоть кипела вокруг них битва, свистели и вонзались в щиты копья и дротики, видели они лишь друг друга. Не обращая внимания на бой, осыпали друг друга тяжёлыми ударами.
У саксонского короля порвалась застёжка под щитом, и Зигфрид понял, что победа близка. Тут Людегер различил корону, что украшала вражеский щит, и понял, что за боец перед ним. Тогда он остановился и крикнул громовым голосом:
– Вассалы, прекратите битву! Против нас бьётся Зигфрид Нидерландский, я узнал его. Видать, сам дьявол привёл мне столкнуться с ним в битве. Дружина, опустите знамёна.
Зигфрид согласился на мир, но при условии, что Людегер, как заложник, оправится с ним на Рейн. Саксонские вожди остановили битву, положили на землю оружье и доспехи. Повсюду, на щитах саксов и датчан, их шлемах, кольчугах и нагрудниках виднелись следы бургундских и нидерландских клинков.
Приказав соорудить носилки для тяжелораненых и тех, кто не мог ходить, Гернот и Хаген выбрали из пленных пятьсот заложников, которые должны быть отправлены в Вормс. Без славы вернулись домой датчане и саксы, поход не принёс им ни добычи, ни славы. Всех снедало уныние, каждый горевал о друге или родственнике.
А бургунды, навьючив на лошадей доспехи, отправились обратно в Вормс. Каждый дружинник понимал, что победу добыл им Зигфрид, что именно он побил врагов, и каждый готов был сказать о том Гунтеру.
Гернот оправил вперёд гонцов:
– Пусть на Рейне узнают, что поход окончен, и я, совершив с дружиною немало доблестных подвигов, отстоял честь бургундов.
Гонцы отправились в путь и скоро ко всеобщей радости доставили известие в столицу. Вормсцы, возликовав, попросили вестников рассказать, как боролись бургунды с врагом и какие подвиги совершили. Позвала к себе тайком одного гонца и Кримхильда. Открыто говорить с ним она не могла, ведь речь должна была пойти о том, кого она любила.
– Расскажи мне всё, что знаешь, и если вести твои будут правдивы, обретёшь здесь золото и друга, – так начала свою речь королевна, когда посланец был введён в её покои. – Ответь, что с моим братом Гернотом? Что с моими друзьями? Многих ли не досчитаюсь я меж ними? Скажи, ничего не утаивая, кто был первым в битве?
– Средь нас не было трусов, – не медля, ответил гонец. – Но отважнее всех, и, поверьте, я не лгу, бил врага Зигфрид Нидерландский, ваш высокородный гость. Немало его подвигов довелось мне увидеть в сражении. Да, могучий Хаген, Данкварт и остальные воины проявили себя истинными храбрецами, но их деяния – детская забава по сравнению с подвигами, совершёнными Зигфридом. Они храбро бились, Зигфрид же творил чудеса. Никто не знает, сколько врагов он убил, но множество дам плачут из-за него о родичах и друзьях сердца. Его Бальмунгс такой силой крушил шлемы, что кровь багровыми ручьями хлестала из ран врагов. Поистине это великий воин.
Да и Ортвин Мецский нанёс врагу немалый урон – каждый, кого он задевал мечом, был ранен, а чаще убит. Никто и никогда ещё не нёс таких потерь, какие понесли саксы, в сражении с вашим братом Гернотом. Бургунды были столь яростны и свирепы в битве, что вражьи происки больше не представляют опасности для их чести. Рейнцы кипели ратным пылом, сбивали врагов с коней, поле гудело от ударов их клинков. Уверен, и саксы, и датчане пожалели, что затеяли бой.
Бойцы из Тронье тоже дали о себе знать в этой битве. Немало жизней пресёк Хаген своим мечом, и его родичам будет что рассказать потомкам. Синдольт, Хунольт, Румольт, что шли за Гернотом, рубили противника не хуже своего владыки. Долго ещё Людегер будет проклинать себя за то, что пошёл войной на бургундов. И всё же, как бы хорошо ни показали себя эти воины, то был бой могучего Зигфрида и теперь множество высокородных пленников ведёт он сюда. Им захвачен король грозных датчан Людегаст и его брат Людегер, владыка саксов. Обоих нидерландец взял в плен своей рукой. И хоть случалось ранее бургундам брать пленных, но всё же несравнимо меньше того, сколько ведёт он с собой.
Рассказ гонца понравился красавице Кримхильде.
– Более пятисот пленников направляются сюда. Тех, кто из-за тяжких ран не может идти, а таких около восьми десятков, несут на залитых кровью носилках. Вот что значит встать на пути у Зигфрида! Гордецы бросили вызов нашим владыкам, но попали в плен к Гунтеру, и сегодня же, к радости всех вормсцев, будут доставлены сюда.
Эта весть очень обрадовала Кримхильду. Узнав, что её сердечный друг жив и здоров и скоро вернётся, она зарделась алее свежей розы. Порадовалась она также и за своих родственников.
– За вести, что ты принёс мне, – сказала королевна, – я отсыплю тебе десять марок золотом и одарю расшитой шелками одеждой.
Гонцу немедля принесли золото и платье. Что и говорить, не худо доставить приятную весть высокородной даме!
Меж тем подружки Кримхильды собрались у окон и вскоре увидали бургундских воинов, что возвращались из похода. Раненых несли на носилках, невредимые шли пешком, и все они с радостью внимали приветственным крикам. Гунтер, позабыв печаль, выехал встречать воинов. Как и надлежит великодушному королю, он был равно ласков и к чужим, и к своим вассалам.
Гунтер спросил дружину, кто из бургундских витязей принял смерть в бою. Убитых оказалось всего шестьдесят, и в дальнейшем все они были достойно оплаканы. На уцелевших вражеское оружие тоже оставило немало отметин, почти у каждого был изрублен шлем или щит.
Приехав ко дворцу, витязи сошли с лихих коней. Стоявшая вокруг несметная толпа громогласно славила бургундских воинов.
Гунтер определил войско по Вормсу на постой, велев, чтобы приезжих принимали со всем радушием, а о раненых заботились, как о родных. Не обошёл он вниманием и пленных.
– Хоть вы и причинили мне жестокую обиду своей дерзостью, я всё же рад видеть вас в Вормсе, – сказал он Людегасту. – Теперь, когда вы у меня в плену, я не стану вспоминать причинённое зло, а лучше воздам моим друзьям за верную дружбу.
– Они того достойны! – воскликнул Людегер. – Никто ещё не брал пленников более высокородных. Мы же обещаем щедро отплатить вам добром и золотом за радушный приём и гостеприимство.
– Я дам вам свободу, – молвил Гунтер, – если вы пообещаете не покидать мою страну, покуда я сам не отпущу вас.