Просто Маша

Северуса загрузили экстернатом, ему скоро уже светили экзамены за начальную школу, и провести год на средней ступени ему было интересно. Он вообще стал отличаться не только любознательностью, а еще и любопытством, так что глаз да глаз — важно вовремя направить это в правильное русло. Которое безопасное. Любопытство — штука такая, может и прилететь.

С волшебниками мы больше не общались, кроме папы Принца, конечно, — он был кем-то вроде нашей связи с небольшим мирком британских магов. Отец Эйлин иногда варил редкие и дорогие зелья — по заказам, так что я подумала, а сама Эйлин было заикнулась о том, чтобы ему помочь, чем очень порадовала отца, но — увы! — навык был довольно основательно утрачен. Так что выгодней оказалось учить магглят истории.

Через месяц Северус успешно сдал экзамены и перешел в новый класс, чем невероятно гордился. И безмерно радовал меня тем, что на разные подколки — новые одноклассники, как обычно, испытывали новичка — отвечал без труда, да еще и прямо-таки в моем стиле: от души стебался. Не зря совсем недавно — при переводе из другой школы — мы с ним это уже проходили. Главное, он старался отвечать так, чтобы было не очень обидно, зато очень смешно — и это оценили. Лишних врагов Северусу, да и нам всем не надо. Пусть даже школьников. У нас такое вражино в перспективе наклевывается — хоть сразу закапывайся.

Не, шапкозакидательские фики про мери сью мне, конечно, иногда читать нравилось. А порой и писать, но вот тащить это на себе — я пас. Не с нашими силами выступать против Волди, у которого уже и организация, и определенный вес. Идти в союзники к Дамблдору — блин, в каноне ясно написано, что с большинством этих самых союзников стало. Спасибочки, что-то не хочется. А может, если часть главных фигурантов вроде нас смотается, все и пойдет совсем другим путем?

А потом я узнала, что Лиличка теперь буквально смотрела нашему Северусу в рот, а когда тот заговорил о возможном переезде, устроила… нет, не истерику, что удивительно, учитывая ее темперамент. Она ходила как в воду опущенная, даже плечи ссутулены, да и глаза все время на мокром месте. Главное, о том, что разговор был, я узнала не от нашего сына, а от самой Эванс. Потому что отвечать на уроках у меня она перестала — а ведь неглупая девочка была, так что я попросила ее после урока чуточку задержаться и спросила, что случилось. И поняла, что у девчонки-то горе. Нет, в одиннадцать, точнее, в десять лет, так не прикидываются.

И что теперь? Тоже с собой за океан тащить?

Не много ли я на себя беру?

Хотя… Что мне мешает просто поговорить с Эвансами — люди они адекватные, прислушаются и поедут — ладно, не прислушаются — дело их. Пригласила Лили с родителями в гости, прекрасно зная, что пригласят и нас с ответным визитом. Все же у нас было много больше общих тем, чем с другими семьями. Усилим обмен информацией для начала.

И в Хэллоуин, после того как в школе устроили неплохой праздник — моя фантазия там пришлась ко двору, — мы отправились к Эвансам. Знаковый день, чего уж там. Хотя я сомневалась, заводить ли разговор о том, что «Мишка Шифман башковит, у него предвиденье»(1), или не заводить, — миссис Эванс начала первой. Отвела меня в соседнюю комнату, «по-женски посекретничать», и я, вежливо улыбнувшись остальным, ее поддержала.

Миссис Эванс желала поговорить со мной о том, что с ее дочерью “что-то” случилось. Ну а раз Северус проговорился подружке, что мы собрались эмигрировать, то и ее мать оказалась в курсе. Мне это было очень даже на руку.

(1) Песня В. Высоцкого, весьма в тему. https://www.youtube.com/watch?v=cRNm1GHsSro&ab_cha

— Кажется, моя младшая дочь влюблена в вашего мальчика, — хмуро заявила миссис Эванс. — Не то чтоб мне это не нравилось, но, вы понимаете…

— О, конечно же… в этом возрасте детские еще привязанности могут стать прочны, а могут — и вовсе наоборот. Знаете, чаще всего дети из них просто вырастают, — вздохнула я понимающе.

Все-таки быть педагогом — это волшебно. В мой опыт поверили, словно Эйлин работала в школе не первый год. Ну да, я-то далеко не первый, но кто об этом знает? Забавно все-таки.

— Но вы собираетесь уезжать, и она страдает так, словно уже рассталась с ним. Я даже не знаю, как ей помочь! И с сестрой она почти перестала общаться.

Я глубоко вздохнула. Пора.

— Видите ли, дорогая миссис Эванс… Девочки помирятся, я уверена. Наверное, Петунья просто не очень хорошо отозвалась о Северусе, знаете, как это бывает?... А я как раз очень хотела поговорить с вами и вашим супругом о причинах нашего отъезда. Это может оказаться жизненно важно не только для нас, но и для вас. Вы же знаете, что я — волшебница, как и ваша дочь?

— Мне позвать Джорджа?

— Давайте я сначала вам все расскажу, а там уж будет так, как вы решите.

Кажется, Камилле Эванс весьма польстило то, что ее считают фактически главой… Вот и замечательно. А то однажды я заметила проявление если не ревности, то некоторой зависти по поводу того, что ее супруг так ко мне прислушивается. Ну что поделать, так получилось, что по поводу волшебства дочери просвещали его мы с Северусом. Но кто ей мешал тогда пойти прогуляться с супругом до нашего Паучьего тупичка? Зато теперь я заметила, как потеплело ее отношение ко мне. Видимо, это была не женская ревность, что было бы совсем уж странно — по сравнению с ней даже просто красивой меня назвать было нельзя, скорей обида на то, что я показалась ей бо́льшим авторитетом для ее супруга, чем она сама.

Хвалить себя, любимую, за правильно сделанный шаг было некогда, и я кратенько рассказала ей о провидцах, предвидениях, и о том, что у меня, кажется, открылся такой дар.

— Получается, дар может открыться и у взрослой женщины? Может быть, и способность к волшебству?

Все с ней понятно, но расстраивать ее сейчас было совершенно не нужно. Я пожала плечами.

— Никогда не слышала об этом. Но вы же понимаете, что я не могу служить эталоном владения информацией, особенно после стольких лет, прожитых в отрыве от мира волшебников.

— Кстати, Эйлин, вы, конечно, можете не отвечать, я, наверное, лезу не в свое дело, но почему так случилось?

— Ну... вы правы, подробностей вы не услышите, но суть вам может быть интересна. Это было проклятие, — вздохнула я. — Кому-то я перешла дорогу. И до сих пор не знаю кому.

Миссис Эванс округлила глаза и прижала руки к своей роскошной груди.

— Так бывает? Господи… и вы поэтому хотите уехать? Вы вспомнили что-то, что…

— Что-то в этом роде. Чем меньше вы будете знать, тем меньшей опасности будете подвергаться. Причина того, что мы собираемся в Штаты, не только в этом. Я не хочу отправлять Северуса в Хогвартс.

— Но… дети так мечтают об этом!

— Вы же не думаете, что больше нигде в мире нет школ для детей-волшебников?

— О… Погодите, вы хотите уехать, потому что не знаете, как защитить сына в школе?

— В том числе. Тобиас, мой супруг, был волшебником, и именно в школе произошло то, из-за чего он потерял… все потерял.

— И мы не сможем защитить Лили? — обомлела миссис Эванс, моментально сделав правильный вывод, и сразу подобралась. — Вы можете больше мне ни о чем не говорить. Мы уедем. Но Америка… это так далеко!

— Австралия еще дальше. Главное, один язык.

— Это да… Но американцы так странно разговаривают!

— К этому привыкнуть будет проще, чем к совсем чужому языку.

— Вы правы.

— Кроме того, возможно, Америка будет не последним пунктом нашего… путешествия. Мне, например, нравятся Великие озера…

— Канада, Лейк Кантри? — глаза миссис Эванс расширились, словно от предвкушения. — Всегда мечтала там побывать.

Расстались мы совершенно довольные друг другом и даже почти подругами. А на следующий день в школе я имела удовольствие видеть ожившую Лили, которая сияла собственным светом. Ясненько-понятненько.

Не то чтоб я хорошо знала Эвансов-старших, но это не тот тип людей, что норовит сесть на шею, по крайней мере, у меня сложилось совсем другое впечатление. Хотя надо будет с ними все подробно обсудить.