Непрерывность

Фельдшер повернулся к женщине, подошел к ней ближе и начал расспрашивать о произошедшем, выяснять, чем болел пострадавший. Помощники в это время меряли давление, считали пульс, бегали за носилками.

В считанные минуты пациент был уже внутри кареты скорой помощи. Здесь был яркий свет, игла ушла в вену, внутривенный раствор дождинками закапал в трубке. Электроды кардиограммы передавали сигнал самописцу. Все происходило быстро и слаженно.

– Точно, инфаркт, передняя стенка, вы правы, – радостно констатировал фельдшер. Затем взял рацию и передал: – Мужчина, 52 года, инфаркт, передняя стенка, давление сто семьдесят на сто, пульс сто двенадцать в минуту. Все, отъезжаем, готовьте катетеризационную.

Ему ответили что-то одобрительное через хрип и треск рации и отключились.

– Кто у вас сегодня дежурит? – спросил фельдшер.

– Марк. Передайте ему, что я сказал: нечего дурака валять, пусть работает, – шутливо ответил я.

– Обязательно, – улыбнулся фельдшер. – Все, мы погнали!

Один из команды уже сидел за рулем. Фельдшер был около больного, а третий помощник стоял рядом со мной у входа в карету, готовый захлопнуть двери. Я отступил на несколько шагов, махнул на прощание рукой. Створки захлопнулись, машина зарычала, на ее крыше вспыхнули мигающие огни, взвыла сирена, и скорая сорвалась с места, немного замедлила ход перед выездом с парковки на дорогу, затем снова рев двигателя, и она исчезла за поворотом, оставляя угасающий шлейф света и звука.

Парковка вновь погрузилась в тишину и покой, как будто ничего здесь не происходило несколько минут назад. На площадке стояли только я и женщина, больше ни души, даже Муррей остался на пляже ждать меня, как ему было приказано. Еще в ближнем к пляжу углу стояли две машины – большой внедорожник и обычный седан, марки различить в темноте нельзя, но и так было понятно, какая машина чья. Женщина была растеряна, подавлена, оглушена произошедшим.

– Все будет нормально, – сказал я максимально уверенным голосом.

– Вы врач?

– Да, кардиолог. Сегодня дежурит мой напарник, он очень хороший доктор, и он все сделает все как надо: поставит стент, все будет хорошо. Конечно, ваш друг нахлебался воды, у него может развиться аспирационная пневмония, но все эти волнения – на потом. Сейчас расслабьтесь, давайте соберем вещи, и езжайте в больницу. К тому времени, когда вы приедете, все уже будет сделано, и он вас будет ждать вас в реанимации.

– Почему в реанимации?

– Такой порядок. Просто для наблюдения.

Мы пошли обратно к пляжу. Под лунным светом он выглядел немного потусторонне, и одинокая фигура сидящей собаки вызывала тоскливое чувство потерянности. Я крикнул:

– Муррей, ко мне!

Ему не надо было повторять дважды. Муррей сорвался с места и огромными прыжками помчался ко мне, но, подбежав достаточно близко, немного отвернул в сторону, направился к моей спутнице и стал, виляя хвостом, обнюхивать ее и подставлять свою голову, чтобы его погладили. Обиделся, что я оставил его.

– Бедная собачка, оставили тебя одну, – шутливо запричитала женщина, чуть наклонившись вперед и гладя Муррея между ушей. Я заметил, что она двигалась не медленно и не порывисто – все ее движения были очень сбалансированы и аккуратны. «А я знаю, как ты выглядишь без одежды», – подумал я вдруг, откровенно любуясь ею.

Она выпрямилась и пошла подбирать одежду своего спутника, которая лежала на том же месте, где ее оставил тогда еще счастливый владелец, торопящийся забежать в озеро нагишом с почти девчонкой. Я молча стоял и наблюдал за нею, не зная, что мне делать: то ли попрощаться и уйти, то ли задержаться, чтобы не оставлять ее одну на пустом ночном пляже и подождать, пока она уедет. Она собрала вещи в охапку – их было немного, – и подошла ко мне довольно близко, так что я увидел ее темные большие, чуть раскосые глаза.

– Спасибо вам за все. Без вас сегодняшняя ночь обернулась бы большой трагедией. Вы спасли жизнь человеку. Хотя вам с вашей специальностью к такому не привыкать.

– Это не я, это Непрерывность.

– Что?

– Так, не обращайте внимания. Стечение обстоятельств.

– Ну, хорошо, до свидания. Всего вам хорошего.

– До свидания. Вы знаете, где больница?

– Да, конечно.

– Ну, удачи. Все будет хорошо.

Она кивнула и пошла по дорожке к своей машине.

Я посмотрел вслед уходящей фигуре: «А я знаю, какая ты под одеждой, – с чувством потери подумалось мне, – красивая». И вдруг мысли, переплетясь клубком ассоциаций, в долю секунды пролетели в голове, как цепная реакции сродни ядерной, поймать их невозможно, но можно приблизительно восстановить их ход и растянуть во времени в нужной очередности. А ход их был таков: такая красивая, хорошо бы иметь память о ней, ее фотографию, например сфотографировать ее на сотовый.

Это была просто мысль, я бы никогда не стал фотографировать обнаженную незнакомую женщину, но эта фантазия внезапно заставила меня похолодеть: где мой телефон? Там же все контакты, фотографии, графики! Так, телефон был у нее! За ней, быстро, пока она не уехала. От мысли, что она, может быть, уже выезжает с парковки, и я не успею ее остановить, я почувствовал что-то вроде обиды: ни одно хорошее дело не остается безнаказанным. Я рванул в сторону парковки. Она только подходила к машине.

– Эй, подождите!

Она остановилась, обернулась:

– Что случилось?

– Где мой телефон?

– Упс, я не помню. Я совсем с ума сошла сегодня, сумасшедший вечер. Простите меня.

– Вспомните, где вы его оставили.

– Пойдемте обратно к озеру, там легче будет вспомнить. У меня такое чувство, что я никогда не уеду с этого пляжа.

– Да, пойдемте. Я понимаю вас, но и вы поймите меня: без телефона в наши дни конец.

– Конечно, конечно. Стойте! У меня отличная идея. Я возьму свой телефон и позвоню вам, и тогда легче будет его найти: даже если он в виброрежиме, экран засветится.

– Отличная идея, – обрадовался я.

Она опять пошла к своей машине, положила вещи любовника на капот, открыла водительскую дверь и занырнула вглубь, так что ее маленькая круглая попка выглядывала наружу и вверх. Она вынырнула обратно, быстро подошла ко мне, держа в руке телефон.

Мы пошли к пляжу. Муррей трусил за нами, потом обогнал нас и прибежал к воде первый. Мы прошли по холодному песку к месту, где я забегал в озеро. Там телефона не было.

– Давайте ваш номер.

Я продиктовал свой номер, и кнопки на светящемся циферблате ее телефона отзывались на каждое нажатие ясными нотами набора. Номер набран. Тишина. Вот в ее телефоне прозвучал исходящий звонок, уходящий куда-то в пространство, в темноту, где он, выискивая мой номер, связался с сотовой вышкой и компьютерами телефонных компаний.

Я замер, сердце забилось с утроенной силой: давай, давай, отзовись! И вот, наконец, раздался дребезжащий звонок в стиле древнего телефона, сначала непонятно откуда, потом он повторился еще и еще, выдавая нам свое местоположение. Мы посмотрели в сторону звука и увидели светящееся пятно около того места, где мы реанимировали ее любовника.

– Отлично! – вырвалось у меня. – Спасибо.

Мы подошли к месту, где лежал телефон, и я поднял его.

– Фу, слава богу!

– Ну все, я побежала, а то еще что-нибудь произойдет, и я уже никогда не уйду с этого злополучного места.

– Оно вовсе не злополучное, это очень красивое и спокойное место, – возразил я полушутя-полусерьезно.

– Я тоже так думала до сегодняшнего вечера.

И она пошла вверх по дорожке к своей машине, но, сделав пару шагов, остановилась и, обернулась:

– Доктор!

– Что?

– Я не русалка! Смотрите, – она встала лицом ко мне и чуть расставила ноги, направив ступни в диаметрально противоположные стороны, потом чуть наклонилась вперед и положила ладони на внутренние поверхности бедер, так что руки касались друг друга, – у меня нет хвоста, у меня ноги!

– Те, которые с ногами, самые опасные, – засмеялся я. – Удачи.

Я повернулся и зашагал обратно по тропинке в лес, за мной семенил Муррей. Ну и прогулка получилась, после такого нужен отдых и что-то расслабляющее: баня или поплавать в озере. Хотя нет, в озере я уже поплавал. Я шел быстрым, не прогулочным шагом, хотелось быстрее прийти домой. Все же интересно, как сильно я испугался, когда почувствовал, что могу остаться без телефона. Насколько я завишу от него!