Страница 3 из 23
С набитым ртом он ответил:
– С помощью моего прибора.
– И почему именно ты?
– Я не знаю.
– Хитро придумано, - со злостью заметил Джон.
– Мне дали прибор, который позволяет перемещаться из одной вселенной в другую. Сейчас он у меня здесь, под рубашкой. А почему именно я, мне неизвестно. Вернее, почему именно мы.
– Кто тебе дал этот прибор?
– Я! - ухмыльнулся пришелец.
– Еще одна наша копия из другой вселенной? - догадался Джонни.
– Ну да. Еще один Джон. Довольно симпатичный парень.
Пока все его слова были чистой правдой.
Простак надолго задумался. Наконец он изрек:
– Надо овец покормить.
И стал насыпать в корыто зерно из мешка. Пришелец подхватил мешок с другого конца и поднял повыше.
– Спасибо.
Они вместе задали корм корове, потом лошади, а уж после этого закончили собственный ужин.
– Если ты - это я, как мне тебя называть? - спросил Простак.
– Что ж… Может, Джон Первичный?
– Я не хочу называться «вторичным»…
– И не надо, будь просто Джоном.
– Если ты - первичный, то который по счету тот, что дал тебе прибор?
– Нулевой, - усмехнулся Джон. - Так значит, теперь ты мне веришь?
Казалось, Простак все еще сомневался.
– Может быть.
– Ну ладно. Тогда вот тебе последний аргумент. Уж тут отрицать бесполезно. - Джон Первичный задрал штанину, обнажив длинный белый шрам на ноге, где не росли волосы. - Теперь покажи свой, - предложил он, стараясь не поддаваться панике. Последний раз, когда он попытался проделать этот трюк, шрама не оказалось.
Простак оглядел шрам, а затем закатал джинсы до колена. От холодного воздуха волоски встали дыбом на всей икре, кроме полоски зарубцевавшейся плоти на точно таком же шраме.
Когда Джону Первичному было двенадцать, они с Бобби Уолдером перебрались через колючую проволоку на участок миссис Джонс, чтобы поплавать в бассейне. Та спустила на них собак, и мальчишкам пришлось нагишом удирать через поле и с разбега сигать через колючую проволоку. Джон в этом преуспел не слишком. Бобби благополучно смылся, а Джон доковылял до дома кое-как. На рану пришлось накладывать швы и делать укол от столбняка.
– Теперь ты мне веришь? - спросил Джон Первичный. Простак уставился на шрам.
– Да. Боль была адская, правда?
Джонни сидел в «аквариуме» - комнате со стеклянными стенами рядом с кабинетом директора, - стараясь не встречаться взглядом с одноклассниками и гадая, чем сейчас занимается Джон Первичный. Он оставил своего двойника на сеновале с половиной школьного завтрака и обещанием не высовывать из сарая носа.
– Не беспокойся, - сказал ему тот с ухмылкой. - После школы встретимся в библиотеке.
– Только чтобы никто тебя не видел, ладно?
Джон Первичный улыбнулся снова.
– Джон! - Из кабинета директора высунулась голова. У парня упало сердце: он никогда еще не попадал в неприятности.
У мистера Гушмэна были грудь колесом, лысеющая голова и вечно нахмуренные брови. Он жестом указал Джону на стул, а сам с тяжелым вздохом опустился за письменный стол. Говорили, что в армии он был майором и во всем любил строгость. За тот год, что он работал директором, Джону еще ни разу не доводилось с ним разговаривать.
– В нашей школе существует определенная политика в отношении насилия и хулиганства, - начал он.
Джон открыл рот, чтобы ответить, но не тут-то было.
– Дай мне закончить. Факты таковы. В раздевалке ты несколько раз ударил своего школьного товарища, который к тому же младше тебя. В результате ему потребовалась медицинская помощь и наложение швов. - Он раскрыл лежащую на столе папку. - Устав школы создан для того, чтобы защитить всех учеников. Насилие в учебном заведении исключено. Тебе это ясно?
Джон некоторое время молча смотрел перед собой, затем сказал:
– Я понимаю, что существует Устав. Но…
– У тебя отличная успеваемость, ты член школьной команды по футболу. Ты на хорошем счету, собираешься поступить в престижный колледж. Эта история может испортить твою репутацию.
Джон прекрасно это понимал.
– В Уставе сказано, что ученик, виновный в совершении насилия, отстраняется от занятий на три дня и исключается из всех спортивных секций. Тебе придется оставить футбол.
У Джона что-то сжалось в горле.
– Ты сознаешь всю серьезность ситуации?
– Да, - только и сумел выдавить Джон. Гушмэн открыл еще одну папку.
– Но, как мне кажется, здесь имеет место особый случай. А потому, если ты письменно извинишься перед миссис Карсон, мы замнем это дело. - Гушмэн посмотрел на подростка, ожидая ответа.
Джон почувствовал, что его приперли к стенке. Этот гад Тед напрашивался на хорошую трепку: он спустил в унитаз одежду Джона.
– С какой стати я должен извиняться перед миссис Карсон? - спросил он. - Я ведь не ее ударил, а Теда.
– Она считает, что ты обошелся с ней непочтительно. И хочет, чтобы ты извинился за это.
Написать эту бумажку - и делу конец. Но ведь он всегда будет помнить, что его сломали. А он не терпел поражения - о чем бы ни шла речь. Ему хотелось крикнуть Гушмэну, что он готов понести наказание…
Но вместо этого он сказал:
– Если вы позволите, я обдумаю ваши слова в выходные.
Судя по улыбке мистера Гушмэна, тот был уверен, что сумел сломить Джона.
– Конечно, подумай. Но к понедельнику мне нужно знать твое решение.
Джон вышел и отправился на следующий урок.
Поглубже надвинув на глаза кепку с надписью «Мартышки из Толедо», Джон Первичный пробрался мимо библиотекарши. Он не хотел, чтобы в нем узнали Джона Рэйберна. Не сейчас.
Отдел справочников располагался на своем обычном месте, и это радовало. Сходство по мелочам позволяло надеяться и на более серьезные совпадения. Джон пробовал жить в очень странных местах, но рано или поздно что-то шло наперекосяк, и ему приходилось бежать. Сейчас он нуждался в мире, похожем на его собственный, и до сих пор эта вселенная соответствовала такому требованию.
Джон взял с полки альманах. Конечно, энциклопедия содержит больше информации, но там он рисковал заблудиться в деталях. А ему требовалось всего лишь простое сравнение.