Страница 54 из 85
— В ней достаточно информации, чтобы убрать Бродского из бизнеса как минимум лет на десять.
— С чего ты взял, что я хочу его убрать?
— Я слишком хорошо тебя знаю. Он действовал не по правилам, а ты терпеть не можешь ложь и нечестную игру.
Огнев ничего не ответил, а лишь откинулся в кресле, давая понять, чтобы Гладышев продолжал.
— Как я и предполагал, Бродскому сливал кто-то из своих информацию.
— Имя?
— Не могу сказать.
— Неужели так трудно проверить девять человек? Я так понимаю, этот «кто-то» является тем, кто имеет непосредственно доступ к данным тендеров, и их всего лишь девять человек, Рома. Девять, не пятьдесят.
— А если крыса не из этих девяти?
— Поясни?
— Что если кто-то посторонний взломал систему?
— Это невозможно.
— А если возможно?
— Ты хочешь сказать, что я потратил двенадцать миллионов баксов на софт, который может взломать любой ублюдок?
— Очень умный ублюдок.
Гладышев протянул лист.
— В первой колонке даты проведения тех шести тендеров, которые мы проиграли Бродскому. Во второй колонке дата и время сбоев в системе. Как видишь, они имели место быть за сутки до проведения тендеров.
— А я спрашивал тебя, почему они происходят. Ты заверял, что все в порядке. Теперь ты говоришь, что это были взломы? Я что-то не въезжаю. Сначала ты сообщил, что кто-то из своих сливает информацию, затем ты говоришь, что посторонний человек взламывает нашу систему. Определись, Ром.
— Это не обязательно должен быть один из девяти, это может быть любой сотрудник «РосКорпа». Взломы производились по локальной сети.
— Что насчет IP-адресов?
— Не получается.
— Сколько времени тебе нужно, чтобы все выяснить?
— Неделя. От силы две.
— У тебя нет доказательств, чтобы обвинить Бродского в корпоративном шпионаже. Что еще ты накопал?
— Три года назад он насмерть сбил беременную женщину. Был мертвецки пьян. Отец-адвокат его отмазал. У меня есть показания шести свидетелей того происшествия, все они готовы явиться в суд и подтвердить, что Бродский еле держался на ногах в тот вечер. Я разговаривал с мужем погибшей, он готов обжаловать судебное решение при условии, что мы обеспечим ему безопасность. Три года назад он не подал на апелляцию, потому что многократно получал угрозы в свой адрес. Если эта грязная история станет достоянием общественности, ему не отвертеться на этот раз.
— Я подумаю. Что еще?
— Темная сторона его жизни. С тринадцати лет в течение последующих двух состоял на учете у психиатра. Несмотря на то что он был отличником и тихоней, родители забили тревогу, заметив, что их чадо получает огромнейшее удовольствие мучая животных, да к тому же нашли спрятанные видеокассеты с порнухой.
— Насчет животных он, конечно же, перегнул палку, но порнуха... — Огнев с сарказмом улыбнулся. — Нашел чем удивить. В тринадцать лет все дрочили на плакат с голыми бабами. Был бы у меня в его годы видеоплейер — я бы тоже порнуху смотрел.
— Согласен, но ты бы не получал удовольствие от порнухи, в которой жестоко избивают и насилуют женщин. Он еще тот извращенец. Устраивает оргии, в которых участвуют восемь, а то и десять человек. У них там типа закрытого клуба, вот его так называемые члены.
Перед Огневым оказался список. Он быстро прошелся взглядом, не дотрагиваясь до него. В списке оказались имена довольно известных людей, среди которых два депутата.
— Красько, — хмыкнул он. — А с виду такой безобидный дяденька.
— У меня есть фото и видео, на которых Бродский предстоит во всей своей красе.
Огнев приподнял бровь.
— Не спрашивай, как я их достал.
— Да я и не пытаюсь, — хмыкнул он. — Меня не интересует интимная жизнь Бродского, у каждого свои тараканы. Если он кайфует, причиняя боль посторонним, то это проблемы только его и тех, кто принимает эту боль, наслаждаясь ею.
Гладышев кивнул и, опустив взгляд, уставился в папку, о чем-то размышляя.
— Говори, Рома.
— Есть еще кое-что, но... сначала я хочу поговорить кое с кем, затем доложу.
Огнев кивнул.
— Это все?
— Все. Пока что.
— Я не хочу вести нечестную игру, Ром. Не хочу использовать ту грязь, которую ты только что мне преподнес. Я лишь хочу прямые доказательства его виновности, а точнее, кражу корпоративной информации, и только тогда я смогу принять меры.
— Я тебя понял.
После ухода Гладышева ему пришлось еще два часа провести с Никифоровым, обсуждая внедрение интернет-портала государственных и муниципальных услуг. Министру необходима была команда профессионалов, и он решил обратиться к Огневу с просьбой «одолжить» его айтишников. Конечно же, Огнев согласился, а еще предложил спонсировать проект. Никифоров любезно отказался, мотивируя тем, что государство выделило достаточно средств на данный проект.
Ближе к двенадцати Огнев наконец немного расслабился, откинувшись в кресле. Перед ним стояла чашка двойного эспрессо и бутерброд, который Катя невзначай принесла вместе с кофе. Он потянулся к селектору.
— Кать?
— Слушаю.
— Спасибо за кофе и бутерброд.
— На здоровье.
— Попроси Веронику подняться ко мне.
— Какую Веронику? Ты имеешь в виду Веронику Ворошилова?
— Она не Ворошилова, — рявкнул он.
«А моя».
— Что?
— Веронику. Ко мне. Немедленно.
— Да поняла я. Какая муха тебя укусила? — сказала она обиженно и отключилась.
Вместо того чтобы обрушить свое недовольство на Веронику, под раздачу попала ни в чем неповинная Катя.
Узнав о том, что Вероника вышла на работу раньше времени, он захотел немедленно наказать ее за то, что ослушалась. Маленькая дурочка, о чем она думала, когда явилась в офис? Неужели не догадывалась о последствиях своего неразумного поступка? Он даже на секунду обрадовался встрече с Гладышевым и Никифоровым, поскольку за это время желание преподать ей урок отпадет. Когда Дима известил о преждевременном выходе Вероники на работу, он понятия не имел, что бы с ней сделал, будь на тот момент она рядом.