Страница 72 из 185
Это зрелище очень не понравилось еноту. Он вспомнил слова Сэверза, что, возможно, над Кэтти-Блэк уже провели операцию на руки. И судя по обстановке в лаборатории, проводили ее здесь. Что-то подсказывало вору, что тут что-то пошло не так, из-за чего кто-то, а возможно, и сама кошка сильно пострадала, если не погибла. «Вот черт!» — подумал Шифти. Он, не выключая свет в палате, вышел вон. Оперся о стену, схватился за живот, поскольку его начало слегка подташнивать от волнения и попытался стряхнуть с себя мрачные мысли. Но тщетно — они обволакивали его, не давая возможности думать и соображать нормально. Еще чуть-чуть, и старший близнец бы сошел с ума.
Тут он увидел приоткрытую дверь соседней комнаты. Оттуда доносились тихие-тихие стоны, очень похожие на грустное «мяу». Ворюга прислушался. Так и было — кто-то в соседней палате, возможно, плакал во сне. Это могла быть только Кэтти-Блэк, ибо, понятное дело, в Хэппи-Долле больше не было кошек. А раз она мяукала, значит, она была жива. Облегченно вздохнув, Шифти все-таки выключил свет в лаборатории, прикрыл там дверь и зашел внутрь палаты, ожидая увидеть там свернувшееся в клубочек маленькое тщедушное тельце кошки, завернутое в одеяло. Но едва он зашел внутрь, как тут же остановился.
Потому что Кэтти не спала. Она сидела на своей койке, обхватив руками укрытые пледом коленки. Она смотрела куда-то вперед себя, видимо, на окно в противоположной стене, выходившее в какой-то другой коридор. Из груди девушки доносились слабые, едва слышимые стоны и всхлипы, хотя сама пациентка не плакала. Хвост ее то и дело махал то в одну, то в другую сторону, как бы живя отдельно от своей хозяйки. Кошка не обратила внимания на ночного визитера, лишь ухо ее слабо дернулось и повернулось в сторону енота, словно ожидая от него каких-либо слов.
Ворюга встал, как вкопанный и залюбовался видом Кэти-Блэк. Она была так же прекрасна, как и при остальных встречах. Особенно сейчас, когда пациентка свернулась и поджала коленки, она казалась такой маленькой, хрупкой и беззащитной, что сделай любое неосторожное движение — и она разобьется на тысячи осколков. Енота в шляпе так и тянуло подойти, обнять и прижать к себе это тельце, чувствовать трепетание маленького женского сердечка и ощущать на себе мурлыкание девушки. А если бы кто-то посягнул на ее жизнь, да и вообще на нее саму, он бы достал свой револьвер и стал бы защищать эту кошку ото всех без разбора.
Такое неловкое молчание продолжалось с минуту. Шифти все никак не мог понять, заметила ли Кэтти-Блэк его появление, или же она очень сильно погрузилась в свои мысли. Чтобы проверить это, он стал тихо и медленно приближаться к пациентке, стараясь вообще не шуметь. Добравшись до койки, он аккуратно сел рядышком так, чтобы было незаметно. Кошка не двигалась. Она все вздыхала и тихо-тихо мяукала, смотря впереди себя. Енот хотел было положить ей руку на плечо, но сдержался. Тут он вспомнил, что в его шляпе лежит тот самый мешочек конфет, что он набрал еще со вчерашнего дня. Конечно, было удивительно, как Лифти до сих пор это не обнаружил, но сейчас старшему близнецу это было очень даже на руку. Достав конфеты, Ворюга положил его на столик. Тут он услышал громкий вздох, и Кэтти, наконец, тихо спросила:
— Почему ты пришел?
— В смысле? — переспросил енот, но кошка снова замолчала, погрузившись в свои мысли. – Ну, я как бы просто так пришел…
Снова повисло неловкое молчание. Старший близнец, не зная, чем бы занять себя, осмотрел палату. Она была не такая просторная, как лаборатория, которую он видел накануне. Койка стояла почти у самой стены. Рядом с ней располагались капельницы (они сейчас были бесполезны, их использовали на случай большой кровопотери пациента, чего не наблюдалось у кошки) и маленький столик, уставленный всякими подарками. Подарков было несколько: лебедь, сделанный из воздушного шарика (очевидно, это было от Мима), несколько маленьких военных трофеев-побрякушек (а это, пожалуй, от Флиппи), автомобильный дезодорант в виде пряничного человечка (от Петунии) и нетронутая шоколадка с письмом в качестве вложения. Шифти сразу узнал этот подарок.
— Вижу, тебе шоколад дарят? — спросил он у кошки.
— Да. Дарят, — тихо ответила та.
— Так почему же ты не ешь? Неужели он тебе не понравился? — с некоторой грустью продолжал Ворюга.
— Наоборот, — Кэтти-Блэк пожала плечами. — Просто я не хочу его есть сразу. К тому же остальные сладости я отдала Натти.
— Этому бельчонку, что ли? Точно отдала, а не он отнял?
— Да, — пациентка постепенно возвращалась в реальность. — Сначала он, конечно, без спроса начал есть, но потом я сама ему отдала. Попросила лишь твою не трогать.
— Как ты поняла, что это я тебе подарил?
— По письму.
— А как ты догадалась, что это я тебе писал?
— По подписи. Знаешь, я не хочу тебя обидеть, — чуть громче сказала девушка. — Но ты не умеешь шифроваться. Тебе еще повезло, что только я поняла, кто отправитель.
— Да, это точно, — Шифти слегка покраснел. — Я не умею шифроваться. Вот как не мог в детстве, так и сейчас я в этом деле полный лопух. Я вообще раньше думал не подписываться, понимаешь, но потом…
— Я поняла.
И снова молчание. Разговор явно не клеился. Ворюга это прекрасно понимал. Ему очень хотелось поговорить с кошкой по душам, но в то же время он видел, что сама Кэтти не была настроена на разговор. Вопрос был только один — почему? Что же такое произошло с этой несчастной девушкой, что она совсем замкнулась и утратила свою социальную мобильность? Не найдя ответа на свой вопрос, енот в шляпе от скуки достал свой маленький фонарик, который ему когда-то брат подарил на день рождения, и стал попеременно включать то обычный свет, то лазер. На стене напротив возникали поочередно белый круг, а потом красная точка. Это немного отвлекло вора от мрачных мыслей и от той неловкости, что возникала между ним и кошкой.
Тут старший близнец почувствовал, как что-то рядом с ним шевельнулось. Он удивленно посмотрел в ту сторону, не переставая переключать режимы фонарика. Кэтти-Блэк как-то странно оживилась. Она смотрела в ту точку, куда попадал красный свет от лазера, обычный свет ее не интересовал. Взгляд был слегка хищнический. Хвост энергично завилял, похлестывая хозяйку по бокам. Девушка приняла позу львицы, готовящейся к нападению. Она пристально следила за красной точкой. Из ее груди до енота донесся тихий рык, сливавшийся с мурлыканием. «Вот те на! — подумал Шифти. — Неужели она любит играть с лазерной указкой?». При таких мыслях он перевел точку поближе к койке.
Кошка не заставила себя долго ждать. Едва указка приблизилась к ней, она выгнулась и спрыгнула с койки, как гепард, ловя руками точку. При этом движения ее были естественны, точны и быстры, словно она всю жизнь провела среди кошачьих хищников, как Тарзан. Ворюга снова перевел лазер, теперь уже чуть дальше. Кэтти-Блэк, начисто позабыв о том, что она не одна, на всех своих четырех конечностях прыгнула за точкой. Положив передние лапки на нее, она была немного удивлена, что проклятая красная фигуленька каким-то странным образом перескочила на пальцы. Подняв руки, она хотела было приблизить их к глазам, чтобы рассмотреть точку, но та снова оказалась на полу. Пациентка, как-то по-детски снова удивившись, снова встала на позицию готовящегося хищника и стала пристально следить за указкой.
Шифти это позабавило. И тут он для себя неожиданно понял, что хоть Кэтти-Блэк и взрослая, его ровесница, и ведет себя так же, в душе же она еще совсем ребенок. Запуганное, забитое, слабое, беззащитное, и что самое главное, одинокое дитя, которому постоянно нужна поддержка и защита, даже если сама кошка этого не хочет. «Интересно, — подумал Ворюга. — Кем же были ее родители, если в итоге она выросла такой? Грустной, печальной…». И где-то тут он понял еще одну вещь: именно поэтому-то он и полюбил Кэтти и стремился все время быть с ней. Не за ту естественную красоту, которой она обладала, хотя это тоже имело место быть, а прежде всего за ту слабость и беззащитность, которую кошка тщетно пыталась скрыть ото всех в виде привычной депрессии и тоски. А еще за то, что с ней он мог быть наиболее откровенным.