Страница 55 из 185
Тут всего три группировки школьников: женская группа, группа «ботаников» (поскольку в ней состоит Сниффлс и Тузи, оба отличники, осталось только понять, как к ним попал Натти) и группа экстрималов. А Лифти с Шифти стоят в сторонке и лишь изредка, опасливо оглядываясь по сторонам, что-то предлагают ученикам. Наверное, приторговывают какими-нибудь безделушками, которые наверняка были украдены. А енот в шляпе, увидев меня, покрылся румянцем. Да и я, кажется, тоже. Только вот младший брат, видимо, уже давно знавший о чувствах старшего ко мне, очень грубо прервал наш зрительный контакт. Похоже, ему это очень не нравилось… Боже, как же я не хочу приносить кому-либо проблемы, пусть даже если за этими проблемами стоит что-нибудь приятное.
Пока я стояла здесь, ко мне подошла Гигглс. Она мне предложила выпить с девушками чаю. Понятно, что у девочек это обычное времяпрепровождение, однако я лично в таком не участвую. Пришлось отказаться. Кстати, среди женской компании я заметила ту девушку, которую я первого числа почему-то не сразу увидела, хоть и знакомилась с ней (видимо, позабыла).
Это Чудачка (фото прилагается). Она является красной дикобразихой. В ее иглах виднеется огромное количество перхоти. Непонятно, каким образом она умудряется жить с этой небольшой неприятностью, но очевидно, что ей это абсолютно не мешает. Очень замкнута, стеснительна, к тому же, она постоянно оглядывается по сторонам, словно боится чего-то. Судя по всему, она является типичным параноиком. Гигглс мне потом как-то вскользь упомянула, что Флиппи — тот самый медведь-ветеран — является ее близким другом и возлюбленным. Меня это удивило, но не настолько, как история про Натти и его дружбу с серым муравьедом.
Ее мне рассказал Тузи. Как-то давно, года два назад Сниффлс принимал участие в шахматном турнире. Он уже добился определенных успехов, он выходил в одну восьмую финала, а там были весьма серьезные соперники. Тогда он очень долго готовился, закрылся ото всех. Но все же от одного жителя он не мог отвязаться — от Натти. А тот бельчонок внезапно вызвался помочь муравьеду. И что удивительно, у бельчонка был талант в области шахмат. Именно с помощью Сладкоежки Ботаник смог пройти турнир до финала, в котором ему предстояло сразиться с компьютером. И здесь также помог Натти, который без труда обыграл супермощную машину матом Легаля (ну, на самом деле я не знаю, как именно бельчонок обыграл компьютер, просто в голову пришло). И как-то так Сниффлс и Сладкоежка стали закадычными друзьями. Да… Сложная штука, достойная быть одной из загадок…
03.09.09. Хэппи-Долл, 14:30
Я сейчас сижу на уроке литературы. Ее преподает Сэверз (фото прилагается). Это небесно-голубой летяга, одетый в строгую свежую выглаженную рубашку с красным галстуком. На его нос надеты «учительские» очки в роговой оправе. Его имя полностью оправдывает характер: он действительно строг к ученикам, довольно строго оценивает учеников во время ответа, диктует очень много материала — одним словом, это один из сильных учителей в плане методики обучения. Однако со мной он достаточно любезен, как будто я его коллега, причем стоящая выше в должности.
Я его встретила совершенно случайно. По своей дурости я рассыпала все свои зарисовки из альбома. А он оказался в такой момент. Он сразу же начал мне помогать, прочитал мое имя по подписи… Честно говоря, мне в тот момент стало так неловко. Он же видел все мои рисунки, он их просматривал, едва ли не изучал! А ведь я никому свои эскизы не показываю, потому что чувствую, что они будут никому не интересны… Однако интересно дело, Сэверзу мои рисунки вполне приглянулись. Если, конечно, не считать того маленького инцидента с зарисовкой летяги-супергероя, которого я видела во сне, можно сказать, что этот учитель — один из самых вежливых и учтивых жителей Хэппи-Долла.
03.09.09. Хэппи-Долл, 16:40
Урок литературы давно закончился. Я просто решила задержаться чуточку подольше, узнать побольше обо всех учениках этой школы. Сэверз был искренне рад поговорить со мной. Видимо, он мало с кем общается так свободно, без обязательства учителя. И это так странно… Плюс ко всему меня очень смущает его голос и внешность. Почему-то мне эти вещи кажутся знакомыми… Как будто я где-то видела эти льдисто-синие глаза, слышала этот глубокий низкий голос… Где?
Сэверз сам рассказал мне интересующие детали о школьниках, в частности об отличниках — о Тузи и Сниффлсе. А когда я спросила его о Лифти с Шифти, он выразил такую же брезгливость и такое же презрение, как и Рассел с Зубастиком. Видимо, эти близнецы никому не нравятся: всех грабят, всем вредят и всех обманывают. Делают все, лишь бы заработать как можно больше денег. И даже готовы подставить друг друга, если дело касается чего-то очень ценного. Я, конечно, не стала рассказывать летяге, что у нас между Шифти и мной установились очень теплые отношения… Зачем усложнять жизнь и себе, и еноту, и этому учителю?
04.09.09. Хэппи-Долл, 12:30
Встала позже обычного. Наверное, вчерашний день меня сильно утомил, а может быть, здешний воздух на меня сильно влияет. Во всяком случае, я проснулась с каким-то странным ощущением, будто сегодня меня ждет что-то ужасное, непоправимое, что может лишить меня жизни. Сердце бьется, кулон кажется мне тяжелым, цепочка давит мне на шею… Стоп. Разве на моем кулоне была цифра 7? По-моему, тут было другое число. И другие украшения. Не оранжевые янтари, а какие-то иные… Не помню.
Пришла в школу во время урока. Залюбовалась школьными зарисовками, выполненными учениками. Тут очень много работ Смешинки. Какие-то они слишком оптимистичные. Похоже, эта бурундучиха смотрит на мир сквозь розовые очки. Ну что ж, я не буду ей этого говорить. В конце концов, у нее сейчас такой возраст. Наверняка она скоро одумается и повзрослеет. А вот работы Флейки. Какие-то они не очень аккуратные… Словно она боялась даже рисовать. Но больше всего меня привлекла работа Шифти. Вишневый сад… Напоминает ту самую отцветшую вишню, под которой мы с ним сидели… (тут виднеется неаккуратный росчерк, сделанный от испуга)
04.09.09. Хэппи-Долл, 13:55
Встретилась совершенно неожиданно с Флиппи. Честно говоря, я вообще не думала, что он захочет со мной поговорить. И откровенно говоря, я вообще не очень хотела оказываться от этого ветерана столь близко… Он сам подошел, сам пригласил меня на чай к себе в каморку… Мне почему-то страшно, все мое тело сжимается от непонятного мне плохого предчувствия. Кажется, будто именно Прапор будет виновником какой-то трагедии, это он будет источником чего-то ужасного…
Сам же медведь оказался очень общительным. И он сам признает, что болен посттравматическим синдромом, возникшим вследствие войны во Вьетнаме. Правда, он не уточнил, как именно это проявляется, но я в этом не нуждаюсь. Я же видела, как он зверел от моей фотовспышки. И от звука хлопушки… Мне его действительно жалко, но в то же время я его опасаюсь. Я его боюсь панически. Я как будто нахожусь в клетке с дрессированным тигром, которого давно не кормили и который готов в любой момент броситься на (здесь запись резко обрывается, полстраницы прорваны, страница окроплена каплями крови и слезами)
====== Глава 14. На грани ======
Кошка бежала по какому-то очень длинному, похоже, нескончаемому коридору. Слабые тусклые лампы накаливания едва ли освещали ей путь. Некоторые перегорали, некоторые мигали, а некоторые просто взрывались, рассыпая на беглянку свои осколки и горячие вольфрамовые нити. Кроме стен и этих неисправных ламп, в коридоре можно было приметить лишь редко встречавшиеся на пути обглоданные кости, куски мяса. С каждым новым шагом эти предметы увеличивались в количестве, а на голых каменных стенах появлялись кровавые надписи, гласившие, что надежды никакой нет, и что некий Берсерк все равно скоро всех убьет.
Беглянка, видя все это, продолжала бежать в одну сторону. Она уже давно потеряла счет времени и расстояния. Она не могла судить, сколько она так пробежала. Либо очень недалеко, но за большое количество времени, либо довольно много, но за малый срок… Все в голове кошки путалось, вертелось волчком, кровь сильно била по мозгам, не давая сосредоточиться. Ей повсюду слышались предсмертные крики и стоны, просьбы о пощаде, мольбы о помощи. Но тут же они прекращались, захлебывались в чем-то, и после этого по всему коридору разносился низкий, хриплый безумный смех. Вскоре к этим звукам прибавилось отчетливое эхо тяжелых шагов и звон оттачиваемого лезвия.