Страница 15 из 185
За окном была полная пастораль. Птицы перепрыгивали с ветки на ветку, чирикали, переливались всевозможными трелями. Два воробья дрались друг с другом на тротуаре, сражаясь за семечки, и совершенно не замечали, что третий воробей, воспользовавшись дракой первых, уже склевал всю еду и улетел. По дороге мчались одинокие и редкие машины. Город только-только просыпался, бодрствующих жителей было немного. Одни еще досыпали свое, другие уже вовсю работали, третьи только открывали свои магазины и ждали первых покупателей. То тут, то там еноту слышались обрывки диалогов, которые содержали всякую пустую для него информацию. Например, девчонки опять что-то говорили о модной одежде и всяких побрякушках. А Папаша игрался со своим молокососом.
И тут он увидел бобренка. Тузи, который по утрам разносил почту, подъехал на своем велосипеде к соседнему дому и стал копаться в своей сумке в поисках нужного конверта. Глаза у Лифти вдруг загорелись недобрым огоньком. Он отставил кружку, встал и пошел будить своего брата.
— Ду чего тебе дадо? — проговорил енот в шляпе (его нос еще не зажил, так что речь у него все еще была корявой).
— Просыпайся. Сейчас нам почта придет, а я сегодня в настроении хорошенько обчистить всех вокруг, даже самого бедного.
— Да что ты дабекаешь?
— Блин, да вставай уже. Сейчас к нашем дому Тузи подъедет, его грабануть хочется.
— Иди-ка ты поспи, — буркнул Ворюга, переворачиваясь на другой бок. — Тузи ггабить совсеб де сегьездо и де идтегесдо.
— Хорошо, тогда ты наверняка будешь не против, если я себе все награбленное возьму, а тебя оставлю с носом, — сказал Лифти и пошел к двери, одновременно считая: «Один, два, три!».
— Стой, бгат, ладдо, — крикнул старший брат, соскакивая с постели. — Загазил ты бедя своиб дастгоеб. Только давай бы еще Тузи побучаеб, а? А то пгосто так деидтегесдо.
— А, понял тебя, мой любимый садист, — с удовольствием протянул младший, слегка подпихивая енота в шляпе в бок.
Братья вышли во внутренний двор, обогнули свой дом и затаились в кустах около своих дверей, выжидая бобренка. Тот все никак не мог найти нужное письмо для предыдущего адресата. Но он все-таки добился своего. Тузи положил конверт в ящик, поднял флажок и подошел ко двору Лифти и Шифти. В принципе, он очень недолюбливал этих двух братьев, поскольку те очень любили издеваться над ним, бить его и грабить подчистую, оставляя без средств к существованию. Однако сейчас он обязан был доставить парочку писем, которые должны были получить близнецы. Вообще, это были конверты известного содержания: счет за электричество, за воду, а также квартплата. Зубастик начал было искать нужные бумажки, как вдруг почувствовал, как кто-то крепко взял его за плечо.
— Привет, дружище, — чей-то вкрадчивый голос прошептал ему в ухо.
От такого неожиданного приветствия бобренок вздрогнул и круто развернулся на месте. Еноты встали плечо к плечу, не давая ему возможности вежливо уйти или трусливо убежать. Сердце Тузи ушло в пятки. Он попятился, при этом все время смотрел в изумрудные глаза своих обидчиков, которые стали надвигаться на него, едва не впихивая его внутрь дома. «Господи, ну что опять?! — думал он. — Зачем я им опять понадобился? Снова избивать будут, наверное… Все, пора бы уже уволиться с почты, устроиться на другую работу». Он споткнулся о порог и ничком упал на спину прямо в прихожую. Братья засмеялись, зашли тоже в дом и заперли дверь.
— П-п-парни, — сказал Тузи (от страха он начал заикаться). — П-п-пожалуйста, от-от-отпуст-т-тите м-меня. М-м-мне ех-х-хать н-нужно…
— Куда же ты так спешишь, дружище? — спросил Лифти.
— М-м-мне п-п-почту надо р-р-разносить.
— Уже де дуждо, — перебил Шифти. — Этот доб последдий, куда ты додесешь письба. Давай, вставай. А бы тебя чаеб угостиб.
И енот протянул руку перетрусившему бобру-подростку. Вроде бы ничего страшного в этом жесте не было, но Зубастик все же стал искать подвох. Слишком часто он страдал от этих близнецов, чтобы верить им на слово. С минуту троица так и оставалась неподвижной: Ворюга и Хитрюга ждали, енот в шляпе при этом держал руку чуть приподнятой, а Тузи сидел, не в силах больше пошевелить ни единым мускулом от страха. Наконец бобренок решил перебороть себя. «Все, хватит, — решил он про себя. — Пора бы уже мне показать этим нахалам, в конце концов, что я тоже умею кусаться». Он вздохнул и схватился за руку Ворюги.
В ту же секунду он почувствовал, как по всему его телу проходят очень болезненные волны, которые парализовали все его мышцы и заставили беднягу сжать свои пальцы как можно крепче, а зубы — стиснуть до предела. Лифти и Шифти засмеялись при виде бьющегося в конвульсиях тельца своей жертвы. Когда же Тузи наконец отпустил руку енота в шляпе и без чувств свалился снова на пол, старший брат отмотал от своей ладони лейкопластырь, который фиксировал в незаметном месте стандартный электрошокер с усиленным импульсом.
— Здорово он так задергался, — продолжая смеяться, сказала Хитрюга. — Как будто его на горячую сковороду положили.
— Ага, стагая добгая классика, — протянул Ворюга. — Какой же все-таки Тузи даивдый. Ладдо, давай тащи его да кухдю. А я пока его субку обыщу, божет, дайду что-дибудь цеддое.
— Окей. Только мне оставь что-нибудь, если что найдешь.
Младший енот взял бессознательного Зубастика за ноги и довольно грубо потащил в светлую кухню, кряхтя и поминутно останавливаясь, чтобы передохнуть и поворчать. Енот в шляпе тем временем раскрыл сумку и стал ворошить все письма. В принципе, он не надеялся найти деньги, для этого у него был более надежный способ. Он просто хотел посмотреть, кто кому что пишет. Из чистого любопытства. Сначала старший близнец отыскал конверты, адресованные им. С готовностью разорвал их, даже не читая. Все равно он с братом ничего не платил, они давно нашли очень удобный способ увильнуть от квартплаты, так что волноваться было не о чем. И он продолжил копаться в сумке.
Сначала на диване оказались довольно толстые письма, адресованные Диско-Биру. Было непонятно, кто вообще может писать такому самонадеянному и унылому танцору пятой точкой и конечностями. Ведь здешние девчонки его буквально ненавидят, всякий раз, когда он пытается закадрить с ними, они отвешивают ему звонкую пощечину. Но это уже было не важно, потому что вслед за этими конвертами на обивку и на пол посыпались письма для Лампи. В основном они были от Рассела. Шифти не сдержался, вскрыл одно такое письмо и стал читать. Но потом он тут же отбросил в сторону, поскольку содержание было более чем неинтересным: выдра приглашал лося снова в порт, заодно заверял последнего, что, возможно, Дылде удастся найти работу там.
Когда старший брат уже докапывал остатки сумки, вернулся Лифти. Он явно запыхался. С трудом отдышавшись, он спросил:
— Слышь, я вот усадил этого бобренка на стул, еле-еле получилось, падал все время, зараза. Что дальше с ним делать будем?
— Тащи вегевку.
— Чего?
— Вегевку, говогю, тащи. Сейчас допгосик дебольшой устгоиб. Де бог же од без дедег пойти, де такой же од дугачок. Вегдо?
— А, понял тебя, — снова протянул Хитрюга.
Через минуту бобренок очнулся. Со стоном поднял голову, а потом широко и испуганно раскрыл глаза и задергался, будучи крепко привязанным к стулу. Такой поворот событий его совсем не устраивал. Он осмотрел кухню, в которой он находился, и его взгляд постоянно задерживался на колюще-режущих предметах. А потом его глаза остановились на глазах братьев, стоявших перед ним. Сердце его снова упало в пятки, душа, наверное, вообще его покинула, летая где-нибудь сейчас в облаках. Но потом Зубастик вздохнул, взял себя в руки и посмотрел на своих обидчиков и мучителей очень сердитым взглядом. Во всяком случае, ему казалось, что его взгляд был сердитым и угрожающим, со стороны же это выглядело довольно нелепо. Лифти с Шифти переглянулись и прыснули от смеха.
— Что вы смеетесь? — крикнул Тузи, пытаясь освободиться. — Разве я смешной?