Страница 61 из 72
Его шея начала неприятно болеть, как будто он наклонил сильно вперед голову. Да и руки и ноги начали довольно сильно болеть, ведь на них натянули очень сильно не то веревки, не то цепи, хотя последнее было более очевидно. Да еще и голова не переставала гудеть, будто налитая наглухо свинцом. Однако, кажется, девушка не намеревалась ждать, когда же Карл соизволит проснуться. Поэтому он с трудом поднял голову и открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Надо же, заставлять не пришлось. Все же ты можешь, когда хочешь, слушаться хоть кого-нибудь. Кроме твоей Матери Миранды. — голос продолжал говорить низко и грубо. — Правда вот, оказывается, ты врал не только ей и Альсине Димитреску… Но и мне. И даже самому себе…
— Что… Что ты несешь… — Гейзенберг кое-как смог сосредоточиться и прийти в себя окончательно, глядя на девушку, сидевшую перед ним.
Это была Джаелл. Собственной персоной. Только вот… Многое в ней изменилось. Вместо той хрупкой и беззащитной девушки, но с колким характером и строптивым нравом, перед ним сидела… Даже не девушка, а какое-то странное существо. От обычной девчонки осталась только оболочка, и то она стала покрываться странными ветвлениями сосудов иссиня-черного цвета. Глаза были черными с красноватыми зрачками, как при засветке фотографии. Рубашка была расстегнута, обнажая грудь и показывая мужчине результат его работы — швы на груди и на шее, причем на шее выступали трубки и динамик.
— Ты что несешь, Джаелл? — спросил второй раз Карл, пытаясь подняться, но тут же осознавая, что он привязан к стулу. — Черт… Ты чего сделала?!
— Теперь ты на моем месте. Мне бы тебя подвесить и оставить в одних трусах, но я не настолько жестокая, как ты. — спокойно сказала Василеску, хотя голос явно был не ее обычный. — Ты врал всем подряд. И самому себе тоже…
— О чем ты говоришь?! Скажи уже наконец!!!
— Разве это не очевидно? — серебряный нож подцепил жетон и натянул цепочку. — Я тут задалась недавно вопросом, пока убегала от тебя. Вот в твоих воспоминаниях тебе было где-то 17-18 лет, когда Миранда заразила тебя этим Кадоу и мутамицелием. Но при этом ты сам же утверждаешь, что воевал. Хотя война случилась уже после твоего заражения. А учитывая, что Матерь Миранда очень сильно изолировала деревню… Возникает логический парадокс. Как ты мог уйти на войну, если тебя никто бы не пустил? А если бы ты и смог отсюда сбежать на фронт, то… Зачем ты тогда вернулся сюда, в это ненавистное тебе место? Как-то не состыковывается, правда? Может быть, ты сам себя в этом убедил?
Карл хотел было возразить, но тут задумался. Положение у него было явно невыгодным. Да и Джаелл была права — тут что-то не сходилось. К тому же он сам как-то не особо задумывался о своем прошлом, учитывая, что прошло слишком много лет. Он раньше был свято уверен, что он воевал. Он ведь был уверен, что он убивал солдат противника… Но сейчас он засомневался. Ведь правда, что-то было не так. Ему было семнадцать лет на момент заражения Кадоу. А на войну он точно не мог бы пойти из-за изоляции деревни и строгого запрета покидать его территорию…
Джаелл в этот момент порвала ножом цепочку от жетона и подхватила его второй рукой. Она решила взглянуть на надписи жетона, чтобы хоть как-то понять, в чем дело. Беглый взгляд — и улыбка наползла на ее лицо.
— Так и есть. Не ты воевал. А некий Вольфганг Гейзенберг.
Мужчина раскрыл широко глаза. Его голова начала сильно болеть при упоминании этого имени — это ведь был его отец. Ушедший в армию и не вернувшийся назад после того, как сам сын стал мутантом. Причем его пожитки и некоторые вещи принесли в саму деревню, чтобы почтить его память, хотя ходили слухи, что Вольфганг Гейзенберг просто пропал без вести — во всяком случае, тело так и не нашли и не привезли для захоронения, поэтому жетон не был разломан. Это Карл четко помнил… Но вот чего он не мог понять — так это того, как он смог убедить себя в том, что именно он и воевал…
Хотя в какой-то момент, глядя на жетон в руке девушки, он начал вспоминать те дни, когда ему сообщили о пропаже отца…
В тот день Карл, как обычно, конструировал какие-то механизмы для внедрения в человеческие тела. Он только-только готовился к созданию идеальных солдат. Разумеется, тогда он еще не мог в лучшей степени хранить подобные эксперименты в тайне. Однако какие-никакие результаты его опыты приносили — вот уже были первые реакторы, которые по идее должны управлять сознанием людей и заставлять их делать все, что он захочет.
В один момент он услышал, что в деревне происходит какое-то движение. Жители были очень взволнованы. Они окружили какую-то небольшую телегу которая, как оказалось, была пустой. Пройдя сквозь толпу, Карл увидел, что процессия сопровождала… Кого-то погибшего, уж точно. Правда слухи ползли по толпе самые разные.
— Что тут вообще может находиться? — говорила одна девушка.
— Да вестимо кто. Один из жителей нашей деревни, а именно — один из главных семейств. — ответила старушка, придерживая клюку.
— Моро?
— Нет, они коренные наши жители. Это, скорее, семья, которая у нас тут недавно обосновалась со своими технологиями.
— Вы про Гейзенбергов?
— Они самые. О, а вот и сыночек пожаловал из этого семейства. — бабушка положила руку на плечо парню и сказала сочувственно. — Соболезную, сынок… Видимо, ты остался совсем один.
Карл сначала ничего не понял. Приблизившись к телеге, он стал рассматривать ее, пытаться забраться внутрь. Все жители почтенно разошлись, давая ему право узнать всю правду. Юный ученый достал изнутри какой-то ящик, подписанный какими-то цифрами и украшенная символикой Нацистской Германии. Что-то в душе у парня встрепенулось, и он решил открыть эту коробку. Подняв крышку, он увидел несколько вещей, и сердце его екнуло…
Внутри лежали медальон с именем и номером, а также несколько знаковых вещей, вроде папки с надписью «Sache N 2017», именной фляги с гравировкой на боковине, а заодно и нож-кортик в довольно недешевых кожаных ножнах. Неуверенно, дрожащими руками достав папку с делом, юный Гейзенберг открыл его… И увидел фотографию своего отца, а также немецкие надписи, среди которых выделялось имя:
Вольфганг Вернер Гейзенберг
Не было никаких сомнений, что колесница привезла все личные вещи его отца. Только вот стоял вопрос… Что же стало с ним самим?
— Что… Что с ним стало? — беспомощно спросил Карл, оборачиваясь на жителей.
— Говорят, без вести пропал на этой войне. — сказал извозчик, слезая с помоста. — По крайней мере, мне так сказали. Его давно ищут, но все никак не могут отыскать. Его потеряли во время одной из бомбардировок.
— Нет… Нет! Не может быть! Он не мог пропасть! Да, он ушел служить, но он… Он не мог! — от неверия вокруг юноши начали летать небольшие металлические предметы. — Я вам всем не верю! Он… Он вернется!!!
С этими словами Карл подхватил все предметы из телеги и убежал в сторону фабрики под грустные взгляды жителей деревни. Тогда он еще не заслужил какой-то определенной славы одного из Лордов деревни, и все относились к нему скорее как к брошенному мальчику. Но вот объяснить эту странность с металлом они пока не могли — они впервые видели такую «магию». Поэтому, плюнув через левое плечо, они вскоре разошлись по своим делам, лишь иногда судача о судьбе мальчика.
Гейзенберг же, тем временем, прибежал домой и бросил вещи на стол мастерской, сметя все чертежи к черту на пол. Он все еще не мог поверить, что его отец, единственный оставшийся родственник, мог погибнуть или пропасть навсегда. Он не хотел осознавать, что он теперь уж точно останется один…
Взяв жетон в свои руки, он провел пальцем по выгравированной надписи имени с номером. На глаза навернулись слезы, а потом… У него заболела голова. Перед глазами все поплыло, а внутри своего черепа, где-то в подкорке он услышал голос, как будто бы его, но в то же время…
— Беги, Уве! Я тебя прикрою!
— Но, ▉ ▒ ░ ▄ ▒, как ты собираешься отбиться от всех этих людей?