Страница 19 из 72
В камере с альфа-оборотнем, 10 часов тому назад…
Джаелл съежилась от боли и страха. Ликан рычал и пытался порвать удерживавшую его цепь, лишь бы добраться до добычи. От него несло мертвечиной и гнилью, а также каким-то грибком. Он был страшен. Челюсть была сильно растянута, отчего ликан больше походил на волка, чем другие подобные твари, разгуливавшие в деревне. Похоже, он реально когда-то был среди них вожаком, до того, как Карл поймал его и посадил в этот карцер. Чем же только он кормил его? Неужели воронами и трупами животных?
Монстр рычал и капал слюной совсем рядом с жертвой, дыша на нее своим отвратным дыханием. Он был совсем близко, еще бы чуть-чуть — и Василеску могла попрощаться с жизнью. «Этот урод знал… Он знал, насколько близок он будет ко мне… Господи… Я хочу жить! Я не хочу умирать! Я слишком молода, чтобы сдохнуть!» — мелькали мысли у нее в голове. Она пыталась успокоиться, но адреналин предательски проливался в кровь. И похоже, что тварь чувствовала этот страх на каком-то своем особом уровне. Надо было срочно что-то делать. Сидеть так и надеяться на то, что пронесет…
Девушка закрыла глаза и попыталась вспомнить свою маму. Ту, которую она помнила — добрую, понимающую, поддерживающую и мудрую. В какой-то момент ей удалось вызвать из памяти образ женщины, одетой достаточно современно, несмотря на свой почтенный возраст. Та смотрела и улыбалась своей дочери.
— Мама… — сказала в мыслях девушка, протягивая руку вперед. — Что мне делать? Пожалуйста, помоги мне… Я без тебя не могу…
— Помнишь нашу любимую песню, милая? — услышала она смутно в ответ, и образ начал расплываться. — Которая всегда нам помогала и успокаивала…?
— Мама! Не уходи, пожалуйста! Не оставляй меня одну!
Но было поздно. Образ, такой мимолетный, такой желанный, полностью исчез, уступив место силуэту Карла с молотом. Тот ухмылялся, глядя на свою жертву. В голове прям эхом раздавался его злорадный смех, он излучал волны победителя ситуации.
— Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
Эти слова молотом ударили по мозгам пленницы, и она, открыв глаза, начала глубоко дышать. Монстр стоял рядом с ней, разглядывая ее и изучая голодным взглядом. Он не рычал, видимо, устал. Но был готов в случае чего растерзать тушку. «Надо… Успокоиться… Песня… Какую песню я любила? Какую мы пели с мамой?». Воспоминания путались, словно нарочно не желая складываться воедино. Отрочество, юность… Там были разные песни. Разных групп, разных исполнителей. Все они были ее любимые — она была меломаном. Но вот что именно нравилось ей и маме?
Тут она вспомнила свое глубокое детство. Она вдруг вспомнила, как по ночам, когда ей, маленькой девчушке, было страшно из-за темноты, мама приходила, садилась рядом и начинала петь одну колыбельную. Ее уж она никогда не забывала. И какое-то время она напевала себе, когда ей было грустно или страшно. Может, это сработает и сейчас…? Стоит попробовать.
Карл снова ушел куда-то по своим делам. Кажется, он решил навестить одного из Лордов деревни. Он вроде что-то говорил про новую одежду для Джаелл, которую ему может пошить только какая-то Донна, но девушка не слушала его. Ей было по большому счету плевать, куда он уходит. Главное, что не трогает, уже хорошо. Ее тело потихоньку восстанавливалось, хотя кое-что все же на коже оставалось — это укусы и засосы. Они почему-то все никак не проходили. А когда она касалась их пальцами, они начинали отдавать ноющей болью.
Когда Гейзенберг ушел, привычно закрыв дверь на замок, девушка решила впервые осмотреть все вещи в мастерской. Ей хотелось найти хоть что-то не магнитное. Она начала с изучения стола, который стоял рядом с матрасом.
Стол как стол, обычный такой письменно-чертежный стол. На нем валялись самые разные чертежи разных деталей, но среди них особенно выделялись схемы сердечных реакторов. Джаелл стала вчитываться в терминологию, пытаясь понять, как подобный гаджет работал в принципе. Из всего прочитанного было понятно только, что в сердце подавался электрический импульс определенного напряжения, при этом сам реактор имел некоторые механизмы, создающие собственные командные импульсы. При этом внизу была пометка, что при установке реактора необходимо было извлечь головной мозг из жертвы. Получалось, что реактор заменял «солдату» мозг, только вот он отдавал команды, нужные Гейзенбергу, превращая труп в послушную марионетку.
Передернувшись от ужаса, девушка посмотрела на доску, висевшую над столом. Там были крупным планом фотографии и картины всех Лордов деревни, а в центре возвышалась Матерь Миранда в некоем подобие иконы. Похоже, именно ей поклонялись жители этой местности, полагая, что именно она защищает их от ликанов. Карл говорил, что это полный бред, и что на самом деле она ими управляет, сама организовывая периодические нападения на жителей. «Что же ты из себя представляешь, Миранда? Раз тебя ненавидит твой названный сын…» — в мыслях спросила Василеску, проведя рукой по портрету. Рядом с фото Лордов были фотографии каких-то местных. А в углу… В углу девушка увидела свою машину в момент нападения ликанов. Она сняла карточку и увидела момент, когда чудища вытаскивали из машины Михаила и Альму.
— Тварь… Ты все это видел собственными глазами… — на глаза инженера навернулись слезы. — И ты решил еще это сфотографировать. Какой же ты… Урод. Я ненавижу тебя!
Она со злостью порвала фотокарточку на несколько частей, раскидав обрывки по всей мастерской. В ней кипела ярость вперемешку с отчаянием. Она не смогла защитить Альму и Михаила. Она подвергла их опасности. Она не смогла их спасти, и теперь… Отчасти их смерть лежит на ее совести. А ведь у них были семьи… У них были родные и близкие. Наверняка родственников больше, чем у нее сейчас. И теперь они там, наверное, с ума сходят… Или оплакивают.
Чтобы не думать о погибших попутчиках, Джаелл подошла к полкам, на которых лежал всякий хлам. Не было возможности разобрать порядок размещения всех предметов на стеллаже. То тут, то там лежали пули разного калибра, а также детали оружия, где-то валялись шестерни и прочий металлолом. До верхней полки Василеску не доставала, но ее любопытство побудило все же посмотреть, что там лежит. Она поставила стул, забралась на него и стала ощупывать рукой полку, пока не нащупала что-то небольшое, гладкое и явно кристаллическое. Схватив его пальцами, девушка поднесла его к глазам, спускаясь со стула.
Это был небольшой медальон в виде кристалла то ли кварца, то ли хрусталя. Он был достаточно большим. А когда пленная поднесла камень к лампе, то свет, отраженный в гранях кристалла, начал плясать радужными «зайчиками» по стене. Это сразу же погрузило Джаелл в воспоминания о детстве, когда она вот так же «разгоняла темноту» ночью вместе с мамой, когда ей было пять лет. Тогда они называли эти блики «Стражниками света и добра».
— Мама, а стражники будут меня охранять всегда?
— Конечно, доченька, если ты им споешь песенку, которую они любят.
— А какую они любят?
— Сейчас я тебе ее спою. Запомни ее хорошенько, она будет помогать тебе справляться с любыми страшилками. Когда тебе будет плохо, и ты будешь чего-то бояться, просто спой эту песенку. И тогда страх уйдет…
Девушка снова вспомнила песню, которую она с мамой распевала по ночам. С тех пор много времени прошло… Маленькая девочка выросла, и она перестала бояться чего бы то ни было. Никакая трудность не пугала ее, она с уверенностью шла вперед, навстречу своей мечте. И даже если мама не очень одобряла увлечение дочери автомеханикой — она все равно училась в техникуме.
Но сейчас, особенно после ситуации с оборотнем в подвале… Страх снова захлестнул девушку с ног до головы. Судьба стала очень неопределенной. Неизвестность давила. Ведь нельзя было предугадать, в каком настроении будет Карл в следующий раз. Вдруг он захочет снова ее трахнуть, а вдруг он решит, что «игрушка» ему надоела? Надо было прогнать этот страх. Вздохнув глубоко и начав вращать кристалл, чтобы «зайчики» заплясали по стенам и потолку, Джаелл начала петь тихо, чисто и ясно: