Страница 18 из 72
Это подтверждалось одним диалогом, который состоялся через пару часов после инцидента с ликаном. Когда Карл бросил тело девушки на матрас, закурив задумчиво свою кубинскую сигару, он сначала просто стоял и смотрел на свою доску с фотографиями. А потом, повернувшись к девушке, спросил:
— И все же, что это было? Как ты смогла приручить эту тварь? Он даже меня не слушался и не боялся, постоянно угрожая откусить мне все части тела. А тут ты… У тебя даже оружия не было, я уж не говорю о физической силе.
— Я же сказала… Я не знаю. — Василеску фыркнула, держась за голову. — Я сама не понимаю, как это случилось. Он просто в какой-то момент перестал пытаться меня съесть…
— И при этом ты ничего не делала? — Гейзенберг встал рядом с матрасом, возвышаясь над жертвой. — Не верю. Ты точно что-то сделала с ним. Что ты делала, пока я ходил по делам?
— Ничего. Я пыталась себя успокоить! Я пыталась не сдохнуть! — пленница начала повышать голос на своего мучителя, яростно глядя ему в глаза и одновременно плача. — Ты же меня там бросил! Ты же хотел меня «воспитать»!
— Ну да, хотел. Но я думал, что ты будешь как минимум вся искусана. Конечно, я не хотел, чтобы он тебя трахнул и съел, но…
— Но ты бросил меня к нему! Ты… Ты вообще чего хочешь… Определись уже, ты хочешь. чтобы я сдохла, или ты хочешь, чтобы я тебя слушалась… — девушка отвернулась, не в силах выносить этот взгляд его голубоватых глаз.
Карл тогда задумался как следует. А ведь действительно, а чего он сейчас хотел от этой девушки? Да, изначально он хотел, чтобы она стала вещью, игрушкой, которую он мог бы истязать постоянно, когда он этого захочет. Черт, да он и сейчас хотел ею воспользоваться, пока она была обессилена, а значит, не могла бы сильно сопротивляться. Вот только как раз это слабое сопротивление было не то, чего он хотел. Он вдруг понял, что ему нравится, когда эта строптивая девчонка пытается сохранять остатки рассудка и здравого смысла, когда она отвечает ему на грубость дерзостью и непреклонностью. Ему нравилось, что игрушка брыкается и дерется с ним, хоть он и был сильнее ее.
И что ему сейчас сказать? Что он хочет, чтобы она и дальше с ним боролась? Бессмысленно, тогда она попросту применит новую тактику. Придется немного приврать, следуя старой задумке:
— Знаешь, я не думал, что ты настолько тупая. — он затянулся и дыхнул на девушку дымом, отчего та закашлялась. — Я же говорил, что ты мне нужна в качестве бесплатной игрушки. Я здесь давно живу один. Ты даже не представляешь, насколько это хуево — жить в одиночестве, без кого-либо на твоей стороне, при этом когда вокруг тебя одни кретины да сумасшедшие люди. Попробуй пожить с мое, каждый чертов день ставя опыты на людях, натравливая на жителей монстров и изнывая от недостатка ласки, от внутреннего сексуального и психологического напряжения. Да еще и мои планы по свержению Матери Миранды… Знаешь ли, ярость накапливается. Поэтому я и хочу, чтобы ты меня ублажала.
— То есть… Я должна быть для тебя что-то типа антистресса, да? — девушка обхватила себя за плечи. — А что ж ты своих «детей» не трахаешь? И почему именно я? Почему не какая-нибудь жительница этой деревни? Я не вижу логики, м… Карл!
— Ого, ты меня назвала по имени. — улыбнулся Гейзенберг, потирая затекшую шею. — Почему не девушку из деревни? Не знаю. Они мне не нравятся. Они… Пустые. В них нет какой-то искры. Да и с ними очень скучно, они сразу же сдаются. — тут он ругнулся про себя, потому что Джаелл могла догадаться о его истинных желаниях на нее. — А ты совсем другая. Ты бойкая. И в какой-то степени интересная. Я с тобой хочу провести еще парочку опросов. Но пока, вижу, с тебя хватит. Знаешь, я сделаю все же то, что я хотел с тобой сделать в лесу. Если, конечно, ты за время передышки не дашь повод тебя вновь наказать. Что скажешь? Согласна?
Джаелл не ответила. Она очень устала морально отвечать Карлу. Но она не хотела с ним соглашаться. Даже если это означало ее временную безопасность. Внутри нее разгорался конфликт интересов. Одна сторона убеждала продолжать борьбу, но вот другая тихо шептала, что стоило бы сейчас притормозить, что стоило бы немного отдохнуть и дать Гейзенбергу позаботиться о пленнице, пусть и, возможно, он это сделает по-своему, в своей грубой и жесткой манере.
В конце концов, вторая сторона победила. Василеску, тяжело вздохнув, снова взглянула в лицо мучителю.
— Да. Я согласна. Но только на этот раз! — она подняла палец, тыкая ему в грудь.
— Вот и хорошо. А теперь ложись отдыхай. Я сейчас вернусь.
И он, одевшись, ушел из мастерской, заперев дверь на ключ. Он направился к Герцогу, чтобы купить все необходимое для уходом за своей «игрушкой».
Немец не обманул — он действительно дал Джаелл отдохнуть от всех этих сексуальных нападок, а также от ран. Да, он поливал раны небрежно спиртовым раствором с травяной настойкой, он грубо обрабатывал порезы, он оставлял укусы нетронутыми, «как предупреждение о дальнейших событиях». Но все же он проявлял себя уже с более неожиданной стороны. Василеску никогда не видела его таким… Сочувствующим? Хотя, возможно, ей это казалось после того удара головой об стенку, и ей хотелось верить, что все же Карл не настолько мразотный, каким он показался ей при первой встрече.
Девушка начинала осознавать, что привыкает к такой жизни. И ее это пугало. Она не хотела привыкать к этому, она не собиралась принимать такую свою судьбу. И все же усталость, накопленная за все эти два дня пребывания здесь, ощутимо ударили по ее психике. Мало того, что она в один миг потеряла все, так теперь она начала терять свой характер. Она начала терять себя.
— Я ни за что ему не поддамся… — как-то она сказала сама себе, когда Карла не было в мастерской. — Ни за что. Он мною манипулирует… Он создает мне иллюзию безопасности. Он просто ждет, когда я склонюсь перед ним… Хах… Как иронично, что это напоминает мне Андрея… Такой же гад был. Только он еще и деньгами пытался привлечь.
Девушка погрузилась в воспоминания о своем предыдущем парне, как раз одном из первых в ее жизни. Да, она с Андреем училась в техникуме, она как раз доучивалась последний курс. Она раньше подвергалась нападкам со стороны парней, вот только она сразу дала понять, что она не лыком шита. Со временем от нее отстали… Кроме Андрея Янку. Тот считал себя самым крутым не только в техникуме, но и вообще во всем городе. Еще бы, у него папа был крупным бизнесменом, который, кстати, был связан с продажей и сбытом автомобилей разных марок, в том числе и Dacia. Соответственно, у парня в распоряжении были большие деньги. И вечно повторял, что его отец может купить вообще все, и поставить на место преподавателей других, более сговорчивых людей.
И вот этот упырь почему-то запал на Джаелл. Он вечно к ней приставал, отпуская колкие и пошлые комментарии, по типу «Вот машину ты себе явно насосешь!» или «Что, готовишься к судьбе обезьяны с гранатой?». Он откровенно бесил, но Василеску упорно его игнорировала, пока однажды она не сорвалась и при всех не ответила ему очень грубо, унижая его на глазах у удивленной толпы. Андрей тогда был в бешенстве и несколько раз пытался силой заставить ее извиниться перед ним, угрожая расправой «бандой».
Слава богу, что все закончилось благополучно. Во многом в этом конфликте девушке помогла ее мама. Вот уж неизвестно, что она там ему сказала такого, но после этого Янку-младший обходил Василеску десятой дорогой, словно ошпаренный и загипнотизированный.
Сейчас Карл Гейзенберг очень напоминал Андрея. С той лишь разницей, что теперь Джаелл была сама по себе. Одна, без возможности обратиться за помощью. «Никто не придет. Чуда не будет» — вспомнились сразу слова из последнего бредового сна. И это была правда… Никто не придет к ней помочь. И какого-то чуда не ожидалось ближайшее время. Хотя…
Тот случай с оборотнем альфа-самцом заставил пленницу задуматься. Она теперь реально думала, что же такого случилось в камере, из-за чего ликан вдруг стал более человечным и даже заговорил. Хотя… Тогда на «допросе» девушка слукавила. Она кое-что не договаривала Карлу. На самом деле она подозревала, что тут было не так, просто это было слишком невероятно, чтобы в это поверить, Гейзенберг просто стал бы ее мучить и пытать, лишь бы добиться какой-то своей правды.