Страница 34 из 138
— Ты, конечно, молодец, что кинулся под поезд спасать ребёнка, но впредь, пожалуйста, не совершай поступков, которые могут стоить тебе жизни. Наш человек, который должен был обеспечивать твою безопасность, уже получил, хм… выговор.
— То есть вы бы на моём месте не кинулись спасать ребёнка?
— На твоём? К счастью, я на своём месте, и жизнь не даёт мне других вариантов.
— Сергей Борисович, я всё понимаю, но не прыгни я на пути, причём когда ещё и поезда не было видно, то ребёнок мог бы погибнуть. И я себе этого никогда бы не простил. И если ситуация, не дай бог, повторится, то я поступлю точно так же.
— Пойми, — вздохнул Козырев, — другого такого носителя информации у нас нет, пусть даже ты считаешь, что всё, что мог, уже изложил в своих отчётах. Интересы Родины должно стоять выше жизни даже самого близкого тебе человека, не говоря уже о незнакомом мальчишке.
Видимо, заметив что-то в моём взгляде, Козырев тут же добавил:
— Надеюсь, жизнь больше не будет подкидывать тебе ситуации, когда нужно делать такой выбор. Кстати, не хочешь поработать с нашими, скажем так, специалистами, которые могут помочь тебе вспомнить важные события?
— Так бы и сказали, что с гипнотизёром хотите свести. Решили из меня вытряхнуть всё? А потом можно на свалку истории? Да шучу я, шучу… Но всё равно надо обдумать ваше предложение.
— Обдумай, но желательно услышать твой положительный ответ побыстрее. А на свалку истории тебе, пожалуй, рановато. Ещё столько песен и книг не написано.
— Это точно… Сергей Борисович, вы по роду работы обо всех руководителях в мире знаете?
— В общем-то да. А что?
— А вот вы знаете, как зовут собаку Бжезинского?
Козырев наморщил лоб, через полминуты, устав ждать, я ухмыльнулся:
— Ну что же вы, Сергей Борисович! Собаку Бзежинского зовут Збигнев!
Посмеялись, короче, но собеседник посоветовал с такими анекдотами быть поосторожнее.
Не успел Сергей Борисыч выйти из комнаты, как появилась Инга.
— О чём тут шептались?
— Да прям! Ничего не шептались, я твоему дяде синтезатор показывал, а заодно политический анекдот рассказал.
— А-а-а… Ну-ну, — иронично улыбнулась Инга. — А ты поспать не хочешь перед ночными бдениями?
— Компанию составишь?
— Легко, — расплылась она в улыбке.
Села рядом на раздвижную тахту, на которой нам сегодня предстояло спать ночью ввиду появления гостей. Она взяла мою ладонь в свою, водя пальцами по линии старого шрама.
— Помнишь, как на пляже подрался?
— Ещё бы…
Я прижал Ингу к себе, наши губы словно бы сами собой соприкоснулись, сначала легко, осторожно, затем более смело, и вот уже мы целуемся взасос, а кончик её языка играется с моим языком, провоцируя меня на более откровеннее действия. Ну или развратные – не будем ханжами.
Когда моя рука ползёт под кофточку, раскрасневшаяся Инга лихорадочно шепчет:
— Макс, а если сейчас кто-нибудь зайдёт? На двери даже защёлки нет!
— Логично, — грустно соглашаюсь я, — и не подопрёшь ничем, открывается наружу. Блин, у нас три дня не было секса!
— Ничего, ещё пару дней потерпишь, — заявила Инга, оправляя кофточку. — Аппетит нагуляешь… Там ведро с мусором полное, кстати, надо выкинуть.
— Так у нас же в коридоре мусоропровод есть.
— Ну вот и дотащишь ведро до мусоропровода, не нам же с твоей или моей мамой его нести. И пап наших просить неудобно. Давай, давай, растряси жирок.
— Ах так! Это я-то жирный?! Ну смотри, вот уедут родители…
— Да? И что ты мне сделаешь? — ехидно усмехнулась она.
— Вот узнаешь, — пригрозил я, с трудом сдерживая похотливую улыбку.
За стол сели ровно в 9 вечера, под программу «Время». К тому моменту Сергей Борисович с нами распрощался, Новый год он собрался встречать в кругу семьи. Все успели как следует проголодаться, и сразу же накинулись на закуски. Лично я уже исходил слюной – так на меня действовали доносящиеся с кухни ароматы, особенно когда из духовки достали сочащуюся жиром утку, которую мы с Ингой накануне купили на рынке в мясном ряду.
— Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем, — радостно потёр ладони батя, потянувшись к бутылке «Столичной».
Гляди ты, сериал, премьера которого прошла в середине ноября, показали пока один раз, а батя уже Горбатого по памяти цитирует.
— Не торопитесь, — увещевала всех Нина Андреевна. — Нам ещё нужно дождаться боя курантов, а вы к тому времени уже носами клевать начнёте.
Наши женщины по случаю праздника приоделись. Инга в бежевом платье от Зайцева выглядела бы сногсшибательно, жаль, пришлось его вместе с туфлями вернуть владельцу. Но и в платье из «Берёзки» она смотрелась более чем.
Три часа за разговорами пролетели незаметно. Отчитываться в основном пришлось мне, когда Инга напомнила, что я снимался и в «Песне-79», и в «Голубом огоньке», который в телепрограмме стоял сразу после боя курантов. А про премьеру больше уже Инга рассказывала, я её только поправлял, если она где-то что-то путала. Впрочем, мой батя и Михаил Борисович, в обед успевшие втихаря принять на грудь (Сергей Борисыч не пил, был за рулём), понемногу начинали помаргивать и трясти головами, пытаясь справиться с наваливавшейся дремотой.
— А я тебе говорила, чтобы днём поспал, — шипела мама, незаметно толкая отца в бок. — Думаешь, не заметила, что вы тут водку пили в обед?
— Да чего там пили, так, пригубили, — оправдывался батя.
За полчаса до боя курантов я отлучился в коридор, позвонить друзьям, поздравить с наступающим Новым годом. Когда позвонил Лёхе, тот сказал, что они с Людой собираются после «Голубого огонька» прогуляться, будут в районе ёлки, что установили в нашем микрорайоне.
— Тогда мы тоже с Ингой прогуляемся. Кстати, заодно и подарки вам с Людой вручу.
— Что за подарки?
— Пока секрет, но уверен, они вам понравятся.
Успел позвонить Полевому, Бушманову и Каткову. Остальным родственникам загодя отправил поздравительные открытки.
Когда я вернулся за стол, Михаил Борисович как раз показывал пальцем в экран:
— Тихо-тихо, сейчас Бобков говорить будет.