Страница 33 из 138
Пять минут спустя под всё ещё растерянным взглядом секретарши я покидал директорский кабинет, прижимая к себе большой пакет из вощёной бумаги. Теперь-то за деликатесы на праздничном столе можно было не волноваться. А я снова оказался в долгу перед Сергеем Борисовичем. Хотя эту ситуацию можно повернуть так, что он просто помог любимой племяшке, чьи мама с папой также окажутся за этим самым праздничным столом.
Впрочем, ещё нужно было позаботиться о наборе для оливье и фруктах. В продуктовом рядом с домом купили картошку, яйца, майонез и венгерский консервированный горошек. За мандаринами и мясом мотанулись на Измайловский рынок. Народу много, но отоварились без каких-либо проблем, хоть и заплатили втридорога. В кои-то веки наш не самый маленький холодильник оказался забит практически битком.
Утром 31-го мы с Ингой встречали на Казанском вокзале наших родителей. Стараниями Михаила Борисовича все четверо сватов оказались в одном купе, так что выходили они из одного вагона.
Наобнимавшись-наплакавшись (слезу пустили Инга и обе мамы), мы умудрились поймать два таксомотора, на которых и добрались до 5-й Парковой. Михаил Борисович и Нина Андреевна первым делом осмотрели квартиру, поцокав языками. Надеюсь, после этой «экскурсии» у них не осталось сомнений, что дочка сделала достойный выбор.
Затем женщины тут же принялись готовить на стол, а мужская часть компании, сидя у телевизора, занялась обсуждением глобальных преобразований в советском обществе. Я, честно сказать, был удивлён, когда батя, которого я всегда подозревал в некоей приземлённости, разразился целым монологом, как и куда, по его мнению, СССР должен двигаться дальше. Причём некоторые из его рассуждений показались мне вполне здравыми.
А тут и Сергей Борисыч подъехал! Ну а как не повидаться с братом, коли представилась такая возможность? Как раз и перекус подоспел в виде обеда. Женщины нам принесли еду в комнату, так как кухня была оккупирована ими до самого вечера. Батя откуда-то, словно фокусник, извлёк бутылку водки, на всех четверых, включая меня, разлили по рюмкам, продолжая свой диспут, в который включился и Сергей Борисыч. Правда, он больше слушал, а главным спикером был мой отец, который и так-то разговорчив, а когда поддаст - вообще не держит язык за зубами. Надеюсь, ничего крамольного он говорить не собирается.
А я, посидев с ними немного за компанию, предпочёл за лучшее удалиться в свой кабинет, где отдался во власть музыки. Включил на синтезаторе ритм-секцию – ударные и бас, взял в руки акустическую гитару и стал наигрывать в надежде, что родится что-нибудь приличное. Минут через десять понял, что вырисовывается нечто лирическое, причём на эту мелодию лучше всего ложился англоязычный текст. Следующие часа полтора я сочинял слова припева, в итоге с наложением аккордов получилось следующее:
Ну да, получается, песня про мир, за мир во всём мире, что война – это плохо, бла-бла-бла… А что, в преддверии Олимпиады в тему: песня, как и спорт, должна объединять, а не разъединять.
От музыкальных экзерсисов меня отвлёк Сергей Борисович:
— Не помешал?
— Нет, конечно, заходите.
— Как твой синтезатор, оправдывает ожидания?
— Ещё бы! Думаю, таких в Союзе раз-два и обчёлся, если мой вообще не в единственном экземпляре.
— Ну а ты как думаешь, что год грядущий нам готовит?
— А хрен его знает, Сергей Борисович, что он нам готовит.
— В смысле «хрен его знает»?
— Под нашим с вами влиянием всё так поменялось, что я уже и предположить боюсь, как оно там дальше пойдет.
— Что, никаких воспоминаний больше не всплывало?
— О политике уж точно нет. Всякие катастрофы, чрезвычайные ситуации и тому подобное, я уже вам говорил, что просто не помню. Впрочем…
— Ну-ну…
— Впрочем, вот точно помню, что Джона Леннона меньше чем через год, 8 декабря 1980-го убьют.
— Ого! Как и кто?
— Да фанатик какой-то. Марк Чэпмен кажется. Вечером Леннон будет со студии или откуда-то возвращаться, и этот придурок ему около дома несколько раз в спину выстрелит. А за пару часов до этого автограф у него возьмёт. Только вот не знаю, нужна ли вам эта информация…
— Хм, ну, не тебе и не мне судить о её важности. Всё равно спасибо! Мы подумаем…
— Это конечно, подумайте, только не забывайте, что от судьбы не уйдёшь. Помните притчу о свидании в Самарре?
— В какой Самаре? В Куйбышеве?
— Да нет, — улыбнулся я, — Самарра – с двумя «р», это город такой древний на территории Ирака. А вообще свой вариант древней притчи Сомерсет Моэм написал. В общем, Смерть рассказывает: «Жил в Багдаде купец. Послал он слугу на базар за товаром, но тот прибежал назад, бледный и дрожащий, и сказал: «Господин, на базаре в толпе меня толкнула какая-то старуха; я оглянулся и увидел, что меня толкнула сама Смерть. Она посмотрела на меня и погрозила мне. Господин, дай мне коня, уеду я из этого города, скроюсь от своей судьбы. Поеду я в Самарру, где смерть не найдет меня». Дал купец слуге коня, сел слуга на коня, вонзил шпоры ему в бока, и помчался конь со всех ног. А купец пошел на базар, увидел меня в толпе, подошел и спросил: «Почему ты погрозила моему слуге, когда увидала его нынче утром?» - «Я не грозила ему, - ответила я. - У меня лишь вырвался жест удивления. Я не ожидала увидеть его в Багдаде, потому что сегодня вечером у нас с ним свидание в Самарре».
— Да уж, любопытно, — хмыкнул Козырев. — Как-то мне эта притча на глаза не попадалась раньше… Максим, я хочу с тобой серьёзно поговорить.
И взгляд сразу стал жестковатым, сверлящим, сразу видно бывалого чекиста. Блин, о чём это, интересно, он хочет со мной серьёзно поговорить?
— Я весь внимание.