Страница 10 из 15
Хозяйственные изменения в жизни человечества, о которых говорят авторы концепций информационного общества, до сих пор являются делом будущего. Несмотря на возрастающую роль высоких технологий, в первую очередь информационных, и бурного становления информационной инфраструктуры, говорить о том, что они уже стали ядром экономической системы и коренным образом трансформировали производственные отношения, преждевременно.
Между тем культурные и социально-психологические последствия информационной революции уже имеют место. Можно утверждать, что общественное сознание уже подверглось серьёзным изменениям вследствие резкого увеличения информационного воздействия. Зависимость политического сознания как части общественного сознания от процессов, протекающих в коммуникативной среде, в настоящее время представляется главным фактором, определяющим роль средств массовой информации в политическом процессе. Некоторые аспекты этой зависимости позволяют говорить о том, что СМИ (в первую очередь телевидение как наиболее массовый и комплексный канал коммуникации) превратились в один из системообразующих элементов политической структуры.
Безусловно, в общем развитии современной политической и философской мысли можно выделить тему взаимосвязи СМИ и общественного, в том числе и политического сознания. С 1950-х гг. человечество успело накопить солидный багаж нормативных общественно-политических теорий, в которых роли и значению СМИ (особенно телевидения) уделено значительное внимание.
Середина ХХ века в качестве точки отсчёта выбрана не случайно. К этому времени весь мир уже успел познакомиться с регулярным телевещанием (первые системы начали работу в середине 1930-х гг., в СССР – с 1939 г.). Подлинный триумф телевидения ещё предстоял, передовые умы того времени лишь делали прогнозы, отталкиваясь от свидетельств потенциальных возможностей. Зато радиовещание, которое начинает свой отсчёт с начала 1920-х, к тому времени уже полностью доказало своё информационное и политическое могущество, особенно в ходе пропагандистских баталий времён Второй мировой войны. Примечательно, что по мере развития электронных СМИ политические теории отводят им всё более значимое место, доходя порой до абсолютизации их роли.
Мы не ставим перед собой цели доказать преимущество какого-то определённого подхода к проблемам информации. Однако хотелось бы подчеркнуть, что каждая концепция вносила существенный вклад в пополнение инструментария научного анализа, совершенствовала методологический багаж. Многие выводы, сделанные в рамках различных исследовательских подходов и касающиеся механизмов функционирования общественных институтов, также блестяще выдержали проверку практикой и временем. Имеет смысл рассматривать эти теории в комплексе, как дополняющие друг друга, дающие приближение к объективной картине и имеющие множество фактических доказательств в политической реальности.
Особо значимыми с точки зрения внимания к взаимоотношениям СМИ и политического сознания масс представляются труды ряда представителей так называемой критической философии (Г. Маркузе, Ю. Хабермаса), классиков современного либерализма (П. Данливи, Д. Роулс) и консерватизма (т. н. группа Солсбери), последователей «лингвистического переворота» в философии и культурологии (Р. Барт), некоторые выводы относительно структурного подхода к общественным институтам, сделанные Ж. Дерридой, а также своеобразное отражение смены социально-политических эпох в работах постмодернистов (Ж. Бодрийяр, Ж. Делез и др.).
Критическая теория о СМИ
Критическая теория – продукт группы немецких неомарксистов, неудовлетворённых состоянием марксистской мысли в первой половине XX века (главным образом их сильным уклоном в экономический детерминизм). Позднее эта группа получила название Франкфуртской школы, поскольку все её представители в начале 1920-х гг. работали в Институте социальных исследований во Франкфурте. Среди наиболее известных представителей Франкфуртской школы – её основатель Теодор Адорно, а также М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Э. Фромм, Ю. Хабермас и другие. Для представителей «первой волны» критической теории было характерно отношение к СМИ как к мощному, но несамостоятельному средству подавления в руках у господствующих классов.
Пожалуй, из всех представителей первого поколения Франкфуртской школы наибольшим авторитетом среди широких слоёв общественности пользовался Герберт Маркузе (1898–1979). Известность ему принесли сочинения «Эрос и цивилизация» (1955) и «Одномерный человек» (1964). Многие историки называют Г. Маркузе главным теоретиком «новых левых» – массового протестного движения, захлестнувшего Европу и США в конце 1960-х гг.
Как и прочие критические теоретики, главным злом современной цивилизации Г. Маркузе видел приверженность принципу «технологической целерациональности»: формальная рациональность не имеет ничего общего с разумом, целью общественного развития является укрепление господства, эксплуатации и принуждения. Формальная рациональность, несмотря на технологические достижения, разрушает индивида, деформирует его способности и потребности, лишает его свободы и самореализации: «Никогда прежде общество не располагало таким богатством интеллектуальных и материальных ресурсов и, соответственно, не знало господства общества над индивидом в таком объёме»91. Мир балансирует на грани полного самоуничтожения (красной нитью сквозь его работы проходит тема возможной ядерной войны). Следовательно, формальная рациональность иррациональна, если не абсурдна.
Каким образом удаётся поддерживать и воспроизводить иррациональный порядок? По мнению Г. Маркузе, это возможно с помощью колоссальной подмены понятий, искусственного сужения мыслительных горизонтов, локализации общественного недовольства и, главным образом, внедрения в сознание чуждых потребностей (то есть теми приёмами манипулирования общественным сознанием, которые активно применяются в наши дни).
Ведущую роль в этом процессе играет техника, главным образом СМИ: «Наши средства массовой информации не испытывают особых трудностей в том, чтобы выдавать частные интересы за интересы всех разумных людей. Таким образом, политические потребности общества превращаются в индивидуальные потребности и устремления, а удовлетворение последних, в свою очередь, служит развитию бизнеса и общественному благополучию»92. По схожему сценарию и с аналогичными целями в России в середине 1990-х гг. проходил процесс перераспределения информационного ресурса в руках различных группировок политической и экономической элиты93.
Развитие техники ведёт к появлению новых, весьма эффективных и даже более комфортных для индивида методов контроля над ним. Телевидение закладывает «небиологические, репрессивные, продиктованные борьбой за существование» потребности уже на уровне социализации. Предлагаемый продукт обладает внушающей и манипулирующей силой, распространяет «ложное сознание, имеющее иммунитет против собственной ложности»94. Базис в виде искусственно вложенных потребностей постоянно подкрепляется пропагандой, оперирующей понятиями «свой – враг». Языковыми и технологическими приёмами размываются границы между политикой, бизнесом и развлечениями, облегчая тем самым осуществление враждебного человеку курса правящей элиты.
В том же направлении, только с позиций психологии, статистики и теории информации, строил свои рассуждения А. Моль, придя в итоге к аналогичным выводам – в частности, о формировании под воздействием СМИ «некритического мышления». Подробнее об этом будет рассказано в следующем параграфе данной главы. Некритическое политическое сознание способствует деидеологизации и деполитизации политики. В третьей главе этот процесс будет проиллюстрирован на примере российской избирательной кампании 1999–2000 гг.
91
Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек. M., 2002, с. 257.
92
Маркузе Г. Цит. пр., с. 255.
93
Подробнее см. гл. III.
94
Маркузе Г. Цит. пр., с. 275.