Страница 26 из 40
— Ты должен сегодня сделать нечто непривычное для тебя. Импульсивный поступок. Точно! — произношу немного громче, чем следовало бы. И в моей голове уже крутится нечто такое, что могло бы быть расценено, как импульсивный поступок для продуманного Дрю. Прыжок на банджи? Чертово колесо? Поцеловать трансвестита?
А потом я замираю, и мое бедное колотящееся сердце не успевает замедлить ритм, потому что ему приходится ускориться. Дрю опускается на одно колено, выуживает из безупречно скроенного пиджака коробочку. Потом протягивает ее мне со словами:
— Именно это я и собираюсь сделать, малышка До. — Его голос густой, как патока. А я не могу понять, отчего у меня так сильно грохочет в голове: от выпитого шампанского или того, что в данную секунду происходит. — Не хочу провести без тебя больше ни дня, Долорес Диккенс. Ты стала моим миром, моим светом, моим всем. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями о тебе. И просто не представляю, как вернусь в Лос-Анджелес и тебя не будет под боком каждую ночь. Ты нужна мне. Выходи за меня. — Он молчит пару секунд, а потом напряженное лицо разглаживается и на нем проступает мальчишеская улыбка. — Забыл сказать: я люблю тебя.
Я стою в растерянности, не зная, что ответить. Это слишком быстро, но мы шли к этому слишком долго. Мне страшно. Внезапно каждое едкое слово, сказанное Оливером, возвращается ко мне и кажется, что оно осыпает пеплом нашу пару. Мужчину, стоящего на одном колене перед женщиной, которая растерянно переводит взгляд с него на вход в часовню, из дверей которой торчат головы с любопытством, написанном на их лицах. И в этот момент я понимаю, что о задумке Дрю знали если не все, то половина нашей компании точно. От этого становится еще более неловко.
— Соверши импульсивный поступок, Долли, — тихо говорит Дрю, но я слышу каждый произнесенный им звук, несмотря на долетающую до нас из церкви музыку Элвиса и шум машин за моей спиной.
Не думаю дважды. Не хочу. Думать буду завтра, а сегодня я хочу наконец чувствовать.
— Да, — негромко отвечаю и в подтверждение согласия киваю.
На моем пальце тут же оказывается небольшое кольцо с камнем, после чего Дрю подскакивает и, подхватив меня на руки, кружит. А потом целует. Быстро, неистово, жадно. А я смеюсь. Над собой и над ним, над ситуацией и тем, насколько все происходит странно и неожиданно.
— Ты сумасшедший, — говорю ему, когда Дрю упирается своим лбом в мой.
— Это ты сводишь с ума. Заставляешь меня лететь на пятой скорости.
— А ты привык к четвертой?
— К первой, — отвечает он с широкой улыбкой. Не могу сдержаться и глажу пальцами такие любимые ямочки на щеках.
— Эй! Я, конечно, поздравляю и все такое, но моя свадьба без вас не начнется, а у Элвиса все расписано по минутам! — выкрикивает Лиам и мы, смеясь, присоединяемся к компании в часовне.
Нас поздравляют, хлопают по плечам и обнимают, а я как будто нахожусь в счастливом пузыре и все слова долетают до меня, словно через толщу воды. Сейчас я чувствую себя абсолютно, по-дурацки счастливой. Без условий и страхов. Просто счастливой.
Как только Лиам и Сью становятся мужем и женой, мы поздравляем их, и я уже собираюсь на выход из часовни, как за моей спиной раздается голос парня, одетого как Элвис.
— Дрю и Долорес, вы готовы?
Я замираю и медленно поворачиваюсь к Дрю. На меня смотрят десятки пар глаз, а я не могу сдвинуться с места. Только сверлю взглядом любимые голубые глаза, в которых плещутся мольба и нежность. Дрю протягивает руку и я вкладываю в нее свою. Не буду думать. Он уже все продумал за меня.
Церемония как в тумане. Я помню, как мы повторяем фразы за фальшивым королем рок-н-ролла, как широко улыбается Дрю, как нежно целует. Помню, как мы почти в унисон произносим твердое «да», а потом шум и поздравления. Внутри меня взрываются цветные пузырьки, счастье плещется через край и кажется, что я могла бы поделиться им с целым городом грехов, при этом каждого его жителя и гостя оставить с этим чувством.
Из часовни Лиам и Дрю выносят своих жен на руках под дружные аплодисменты друзей. Мы делаем несколько фотографий и отправляемся кататься по городу на лимузинах. Шампанское льется рекой, музыка грохочет и мы все просто сходим с ума, отрываемся, ни в чем себе не отказывая. Я сижу на коленях Дрю и хихикаю, когда он шепчет в мою шею разные глупости и скабрезности. Волшебный вечер.
— Эй, там караоке! — выкрикивает Ник, показывая куда-то за окно, и все разом начинают кричать водителю, чтобы остановился.
— Плохая идея, — бормочет Дрю, выбираясь следом за всеми нами из лимузина.
— Ну же, Дрю. Давай, соверши безрассудный поступок, — подначиваю я. — Я совершила ради тебя, теперь ты сделай то же самое для меня.
Он смотрит на меня, удивленно приподняв брови. Дрю сейчас такой забавный, с серьезным выражением лица, призванным внушить мне благоговение и безропотное согласие с его мнением. Но его глаза светятся, как два мастерски ограненных аквамарина в свете огней, отражающихся в них от вывески бара караоке.
— Странно, что Ник выбрал не самое крупное заведение в городе, — бурчит Дрю, схватив меня за руку.
Почти все уже вошли вовнутрь, но я дернула руку Дрю, заставляя остановиться.
— Сделай это ради меня, — шепчу ему в губы.
— Сделать что?
— Спой в караоке.
— Долли, ты…
— Молчи, — прерываю, положив пальцы на его губы. Я знаю, что он хочет сказать. — Пожалуйста. Как свадебный подарок мне.
— Ты же знаешь, что я не пою.
— Знаю. Но ты слишком серьезный, а я хочу, чтобы ты наконец расслабился и забил на мнение окружающих.
— У меня нет ни слуха, ни голоса.
— А у кого он есть? — со смехом спрашиваю я, и снова тяну его в здание.
— У тех парней, что сейчас вошли в бар, — отвечает он, показывая пальцем на вход.
— Ну же, давай. Ну ради меня.
Дрю тяжело вздыхает и на мгновение прикрывает глаза. А когда снова открывает их, в них плещется дьявольское пламя.
— Ты моя должница, миссис Нортон.
— Я Диккенс.
— На работе ты Диккенс, а по документам Нортон. Идем уже, мне не терпится испытать мои пару минут позора.
Я взвизгиваю от шлепка по попке и забегаю в уютный бар, в котором два нестройных пьяных голоса исполняют бессмертный хит Тины Тернер.
Глава 26
Дрю
Какого черта я на это согласился? Мне стоило бы до последнего стоять на своем и отмахнуться от Долли с ее безумной идеей. Я из той категории людей, которым медведь на ухо наступил, потоптался по нему изрядно и для пущей надежности еще и присел сверху. Обычно как раз такие люди и поют в караоке, уверенные в своем природном таланте. Но я не отношусь к ним, трезво оцениваю свои способности и считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Вот если Ник умеет петь — он поет. А если я умею управлять группой, то этим и занимаюсь, не стремясь заслужить славу певца. Но моя теперь уже жена уверена, что мне стоит испытать это незабываемое чувство позора, которое несмываемым слоем грязи осядет, я уверен, на моем отполированном эго.
Как только очередной чувак в костюме Элвиса называет со сцены мое имя, группа начинает улюлюкать и всячески подбадривать меня. А я чувствую, как по позвоночнику стекает капля пота. Первая и далеко не последняя, а лишь единственная из сотен, которые будут сопровождать меня все пару минут, пока я буду петь. Наклоняюсь к Долли и говорю ей на ухо:
— Ты еще об этом пожалеешь, Нортон.
— О, я наслажусь твоим позором по полной.
Приподнимаю бровь, давая понять, что она сама себя выдала, и теперь я знаю, что эта дурацкая идея появилась не ради того, чтобы справиться с моими какими-то комплексами. Не-е-ет, миссис Нортон задумала унизить меня. Позже я обязательно отыграюсь на ней.
Стараясь сохранить все свое достоинство — насколько это реально в моем положении, — я поднимаюсь на сцену. Я выбрал песню «Крашез». «Потанцуй со мной, детка». Это чуть ли не единственная песня, слова которой я знаю полностью, слышал ее тысячи раз и в ней не надо тянуть ни одной ноты. Она быстрая, веселая и напоминает мне о предательнице, сидящей за столиком во втором ряду зала. С первыми аккордами проигрыша моя компания начинает реветь и одобрительно свистеть. Ага, парни, это ваша песня. Я отвратительно пою, едва попадая в ноты, мой голос хрипнет от волнения и я даже чувствую, как лицо краснеет и потеют ладони. Я крепко вцепился в микрофон, чтобы тот не выскользнул из рук. Слава богу, никому не приходит в голову кричать «бу», а весь зал подпевает задорной песне. Но я смотрю только в одну точку: на лицо Долли.