Страница 5 из 19
Чтобы выиграть время, она закрыла дверь на ключ и пошла к служебному выходу с томным видом драматической примы. На вопрос администратора о выстрелах ответила:
– Онегина репетируем. Фофанов опять напился и палит в разные стороны из браунинга, как бешеный.
– Так там же вроде дуэльные пистолеты должны быть.
– Вот идите и объясните ему! Дерзит режиссёру, грозиться всех перестрелять, если не выдадут жалование.
– Увольте. Мне здесь неплохо. А насчёт денег он прав, – отговорился старик, поправляя на носу круглые очки в черепаховой оправе.
Когда локомобиль оказался далеко за городской чертой, Фима до этого в крайнем возбуждении крутившая руль, наконец задала давно терзавший её вопрос:
– Товарищ, вы из какой партии? Понимаю, конспирация, но можете довериться полностью. Это мне поручили Морозова. Признаюсь, смалодушничала, не смогла ликвидировать. Он хитроумно обольстил дорогими подарками. Почувствовал гад смертельную угрозу. Я сразу догадалась, что вы из наших. Готова понести любое, самое суровое наказание от соратника по борьбе.
«Да-с, замечательный крюшон образовался. Не успел выйти от пирса, а в кильватере труп мецената, и нервная дамочка размахивает браунингом. Знатное начало, господин Ленар!» – мысленно похвалил себя маэстро.
– Этого вашего газолина до ближайшего города хватит?
– Вы о чём таком говорите? Аптеки на каждой станции. Товарищ Ленар, повторяю, можете положиться на меня во всём.
– Дорогая Серафима, вам придётся стать нелегалам, всё-таки убийство и грабёж богатого человека.
– Ой, как здорово, давно мечтала обрезать эти противные локоны: Морозову очень нравились.
– Прекрасный повод, браво! Рад, что помог избавиться от деспота. Так вы за революцию или личный фронт не устраивает?
– О чём таком говорите? Савва отказался спонсировать «Искру». Представляете! Партия рассчитывала на него, а он заявил, что рабочие бастуют, начитавшись газет. Жмот упёртый!
– Так зачем амуры делали? Порядочного человека совратили?
– Вы что себе позволяете! – гневно вскинула подбородок актриса.
– А есть ли в империи полёты на аэропланах? – перебил Ленар, чтобы не участвовать в глупом на его взгляд споре.
– Завтра из Ростова вылетает «Максим Горький» под управлением Левоневского. Хотите принять участие в митинге? – в свойственной женщинам манере легко перескочила на другую тему революционерка.
– Мечтаю, я, знаете ли, поклонник «сталинских соколов»!
– Каких, позвольте, соколов?
«Всё, жить нет никакой возможности, что не скажу, то всё сразу мимо! Это куда же меня высадил Семён? Телефоны необычные, полярники летают из Ростова!» – мысленно возмутился Ленар.
– Фимочка, а что это у вас за аппараты с кнопками. У нас на болотах связь не имеет такой подвижности.
– Держите, только нужна розетка.
Маэстро покрутил в руках прямоугольную штуку с огоньками под выпуклым стеклом: «Бледный Космос! Ерунда какая-то! Цифры, кнопки…» – Пришлось успокоить начавшую подозрительно коситься актрису:
– Фимочка, душа моя, я только что сбежал с каторги, а там, сами понимаете, вечный курорт от центральной прессы. Помогите беглецу позвонить в Индокитай. Большая нужда сообщить своим, что повезло с Армавиром.
– Теперь понятно, почему так странно говорите. У красных кхмеров сидели?
– У них проклятых. Свирепые до невозможности, чуть что и бьют по голове нещадно, видите, падежи путаю!
На предельно чёрном небе Кубани появилась луна в окружении звёзд Млечного пути. Впереди из-за холма с кучерявыми зарослями орешника показались мерцающие огни атмосферного электричества на воротах придорожной гостиницы. В ресторане газолиновая люстра бросала размытый свет сквозь пыльные плафоны. Ленару стало совсем грустно. И что за беда выбросила его из уютного дивана в холодную ночь чужой страны? Это ведь надо ещё постараться, чтобы найти столько гвоздей в одном месте и сразу!
Вонзив штепсель в фарфоровую чашку, Серафима достала из ридикюля крошечные счёты и, бодро перебрав костяшки, набрала длинный номер. Затем протянула с довольным видом светящуюся коробочку.
– Вот.
Маэстро с недоверием взял и осторожно приложив к уху, спросил:
– Гектор?
– Поместье Ленара Тринадцатого, представьтесь, пожалуйста? – раздался механический голос.
– Ты, железный болван, что не узнаёшь? – обрадованно закричал маэстро, не желая называть своё имя агентам ЦК, прослушивающим звонки из мира людей в империю.
– Кого, позвольте, я должен узнать? – невозмутимо произнёс камердинер.
– Пригласи к аппарату Семёна немедленно! – с рычанием потребовал Ленар.
– Извините, сударь, у меня большое подозрение, что вы ошиблись адресом. Обратитесь с жалобой на станцию. Впредь прошу не беспокоить, – камердинер разорвал соединение. Ленар мысленно издал вопль обиженного барсука: «Ой, ой, ей, что это получается, у Гектора профессиональный глюк или провода окислились от болотных туманов? Так, из хорошего: поместье существует, стоит на месте, как Московский кремль. Остаётся придерживаться плана и добраться в Париж к сроку. По крайней мере, там есть квартира. Конечно, можно позвонить родным-знакомым, но уж больно нелепая ситуация, когда придётся объяснять бывшей жене, почему оказался под Армавиром. Сто процентов идиотская тропа! Запишут в сумасшедшие, и прощай веками выстраданная репутация непробиваемого циника-одиночки».
Конечно Ленар рассчитывал на всяческие там приключения, но начинать дорогу с убийства – это решительный моветон5. Актрис за свою жизнь он насмотрелся больше чем арабский шейх наложниц, и очередная прима нисколько не впечатлила, за исключением хладнокровия, с которым смотрела на умирающего любовника. Могла бы для приличия вскрикнуть, упасть в обморок, наконец, однако ж нет, забрала деньги и перешагнула через тёплый труп, как ни в чём не бывало. Впрочем, маэстро никогда не имел дел с революционными натурами, у которых, вполне может быть, что в голове всё совсем по-особенному устроено. И обычные проявления чувств у них имеют другое назначение, вывернутое от нормального.
– Серафима, просветите иностранца, а чем таким насолил господин в огурцах, что непременно хотели убить?
– Не понимаю, а за что вас отправили на каторгу? Неужели уголовник?
– Скажите тоже, чтобы импресарио и деклассированный элемент. Обыкновенное вольнодумство: хотел жить на болотах без касательства к власти. Крамола!
– А разве такое возможно?
– Что именно?
– Чтобы отправляли на каторгу из болот? Тогда какая это каторга, сплошное удовольствие, санаторий.
– Вот и я так считал, и что вы думаете – одуванчики помяли, видели бы вы эти безобразные траншеи в девственно белом одеяле. Варвары!
– И что такое сделали?
– Украл садовую беседку.
– И за это на каторгу? Ерунда какая-то! Вы меня обманываете.
– Вместе с чиновником первого класса, а это уже не шутки.
– Здесь поверю. И что чиновник?
– Неубиваемый, пробовал травить, представьте себе казус, в его организме яд потерял убойную силу. Эх, если бы вы были рядом, непременно бы закатил глаза. В вас есть энергия, превращающая смерть в нечто демоническое.
– Опять комплименты. Экий вы неутомимый.
– Подождите, вдруг наш союз благословили небеса? Возьмите факты: у вас осечка с Морозовым, мне каторгу сделали. А вместе мы сила – чик, и покойник в луже крови. Я думаю, здесь есть о чём подумать.
Наблюдение иностранца озадачили Серафиму. Она как личность, достигшая определённого успеха в жизни, с вниманием относилась к приметам. Новое поприще требовало помощника. Абсолютная глупость – отвергать руку судьбы. Однако требовалось выработать некоторые правила, прежде чем начинать отношения с новым человеком, к тому же способным на убийство.
– Скажите тоже, вы, например, весьма искусно метнули кинжал.
– Форменный плагиат.
– В чём же?
– Петь дифирамбы. Но не скрою, из ваших уст они звучит, как песнь ангела. Впрочем, вы и есть ангел.