Страница 16 из 19
– Преступник изобретательный и с железной волей! Редко кто сможет ходить с переломом без костылей. Придётся срочно лететь в Санкт-Петербург, иначе убежит наш иностранец. Распорядитесь насчёт геликоптера Юрьева.
– Изобретатель под следствием в Третьем Отделение. А других пилотов нет.
– Доставьте Левоневского – лётчик первого класса.
За долгую службу в полиции Порфирию приходилось сталкиваться с совершенно разными типами: иногда отчаянно глупыми, иногда хитрыми, умные тоже попадались, но вот чтобы с таким артистизмом! Ведь действует шельмец с размахом, ничуть не беспокоясь о последствиях. Зачем, вот зачем надо убивать промышленника Морозова, не мог просто забрать деньги? Определённо, здесь своя идея! Неужели из того, чтобы похвастаться феноменальной наглостью? Сколько самомнения у молодчика! Но перед кем хвалиться – перед Андреевой? Конечно, дамочка с фасоном и многим разбила сердце, а теперь уже и смерть имеет в альбоме. Но ей-то для чего все эти армавирские страсти? Увлеклась? При её разборчивости и капризах это должен быть совершенно особенный господин. Теперь стоит ждать новых преступлений и можно утверждать со всей очевидностью, что кровавых и громких. Из каких космосов образуются подобные субъекты? На что только не толкает мужчин страсть к обладанию красивой женщиной. Но тут совсем другие петли, совсем другое дело – женщина влюбилась в демоническую личность. По словам больных Военного госпиталя, инородец, используя животный магнетизм, публично овладел разумом сестры милосердия. У Порфирия аж руки зачесались от желания увидеть закованного в кандалы гипнотизёра. С ним всякие-такие штуки не получатся! Видел молодчиков и поспособней хромого факира из Армавира!
***
Перелом, благодаря быстрой регенерации, давно зажил, но Ленар не мог отказать себе в удовольствии изображать страдания. Трогательная забота Фимы о его здоровье производила в районе сердца приятное покалывание, понуждая будировать спутницу глупыми вопросами:
– Фимочка, мне кажется, что трюк с покойником произвёл впечатление на Московский Сыск?
– Всё, конечно, ничего, но если мы будем с такой скоростью раскатывать на катафалках, то деньги быстро закончатся, и я вас покину, – предупредила Фима, сосредоточено пересчитывающая наличность из командирской сумки.
– И что останавливает сделать это немедленно?
– Не могу бросить раненого товарища. В организации обязательно осудят такой поступок.
– Достойно, обязуюсь в Париже регулярно покупать кофе с зефирками. К делу, нам теперь сочинят мощные кордоны на всех станциях. Ну так вот, предлагаю захватить паровоз.
– Паровоз?! – оживилась Серафима, откладывая в сторону пачки ассигнаций.
При виде блеска в глазах актрисы героизм Ленара начал исторгать нервные лоскуты огня.
– А что такого? Очень даже запросто. Надеюсь, револьвер Левоневского исправен?
Фима проверила револьвер.
– Вполне.
– Ага, времени совсем в обрез. Идёмте. Начнёте осваивать новую профессию, эксклюзивную, должен заметить, – угонщица!
– А у меня получится, он такой большой? – с внезапным азартом, поинтересовалась Серафима, желая услышать комплимент.
– Ха, после дебюта в Армавире у вас получится абсолютно всё. Подножки делать освоили, с самолёта прыгали, дальше наука пойдёт на стероидах.
– А это что такое?
– Это когда сердце от химии пламенный мотор и машешь руками от счастья.
– Ого, а можно я сама ускорюсь! Не люблю, знаете ли химию.
– Да пожалуйста, важен результат. – Ленар закрыл купе и достал стилет. Фима, увидев оружие, спросила:
– Что за идеи?
– Выздоравливаю, − буркнул маэстро и, картинно скрипнув зубами, начал разрезать гипсовую повязку.
– Как же вы будете ходить со сломанной ногой? Восхищена мужеством!
– Фима, – мгновенно став серьёзным, ответил маэстро, – вы превратили Ленара в морфиниста. Ради похвалы из ваших уст готов ещё что-нибудь у себя сломать.
– Ой-ёй, не надо. Я тогда буду молчать.
– Ни в коем разе! Сжальтесь над несчастным, говорите что угодно, но говорите! – попросил маэстро, довольный произведённым эффектом.
Машинист издал длинный гудок, извещая о прибытии пассажирского состава на станцию Тосно. Ленар, чтобы отвлечь полицию, придумал взять на пари компанию либералов из соседнего купе. Затеял спор, в котором утверждал, что ежели один из них вздумает разгуливать по перрону, сильно хромая, то непременно его посадят в каталажку. Мол вышло распоряжение: убрать калек с Николаевской дороги, чтобы не портили иностранцам впечатление от России. Услышав подобный вздор, москвичи пришли в крайнее возбуждение и решили испытать станционного жандарма, надев шутки ради предложенный гипс. Спорили на ассигнации, Ленар свои тут же выдал, чтобы подогреть компанию, прильнувшую к окну в ожидании спектакля.
Оставив вагон, беглецы припустили вдоль состава к зелёному локомотиву С-68. Фима, изобразив графиню, предложила сделать ей экскурсию в кабине. Дамочке в английском кепи машинист не посмел отказать и напрасно: следом поднялся Ленар с армейским револьвером системы Нагана.
Единственный на станции жандарм, занятый изучением документов хромого господина, оставил без внимания незначительное происшествие у паровоза. Не добившись внятного ответа о происхождении увечья у подозрительного господина, схватил за грудки и принялся свистеть дворникам. Когда в пылу борьбы свалился гипс, то вовсе дал в глаз задержанному. Ретивого полицейского быстро взяли в кольцо возмущённые пассажиры, утверждавшие, что нет такого закона арестовывать человека с травмой конечности. Больше всего кричала либеральная компания, желавшая отбить товарища. Шумиха вокруг фальшивого гипса собрала порядочную толпу неравнодушных граждан, вовсе не понимавших предмета спора, но готовых немедленно защитить от произвола властей исключительно из принципа. Бунтарский дух общественности получил настоящий повод, чтобы объявить станционного жандарма душителем свободы.
Коллективные поиски правды в разломанном надвое гипсе, помогли Ленару без помехи отцепить состав. Издав протяжный гудок, как китайское извинение за вынужденное бегство, паровоз растаял в клубах пара. Вмиг смолкли крики пассажиров, растерянно взиравших на осиротевший поезд с весёлыми искрами из кухни вагона-ресторана. Жандарм, по привычке достав свисток, тут же убрал, чтобы не злить ещё больше возбуждённую публику.
Серафима с пылом убеждённого борца за права трудового народа доказала железнодорожникам необходимость экспроприации транспорта. Машинист под дулом револьвера быстро проникся революционным духом. Надвинув на глаза железнодорожную фуражку, чтобы не выдать переполненный лозунгами пролетарский характер, спросил:
– Куда?
– Товарищ, идёмте в Ревель, оттуда надёжные люди помогут бежать в Париж, – скомандовала Серафима, располагаясь у окна, из которого ветер выгодно развевал пышные волосы, уподобляя её валькирии французской революции. «Эх, жалко, что фотографа нет!» – подумала молодая женщина, но позу оставила, наслаждаясь производимым на мужчин эффектом.
Химия грядущих перемен начала кипятить кровь в сердечном насосе маэстро. Воображение захватил горячий ветер будущих пожаров в дворцах аристократов. Человек существо социальное, а значит, подвержено настроениям общества. Война, диктатура, безнаказанность. «До основанья мы разрушим, а затем». На стыке рельс тряхнуло так, что он прикусил язык. От вкуса крови во рту тут же стало не по себе. Ленар прислонился головой к пахнущей углём стене паровоза. «Чтобы я и приобщиться! Чур меня дважды в лоб железным чайником!» – мысленно обругал себя.
Другое дело Серафима – молоденькая барышня, дитя времени с обострённым чувством справедливости. Для неё игра в заговорщиков, участие в клубе террористов стали уникальной возможностью отказаться от прежней жизни. С юношеской категоричностью актриса делила мир на плохих и хороших людей, вовсе не принимая в голову последствий такой грубой фильтрации. Очень часто впечатлительные натуры становятся заложниками новых идей в силу чрезвычайной зависимости от мнения окружающих. Можно ли их в этом винить или времена не выбирают? И почему, желая сделать мир лучше, они так увлекаются фантомами, что не видят настоящих результатов своего героизма?