Страница 15 из 19
Снова застучали зубцы огромных шестерён, спуская платформу в гараж. Порфирий всё больше увлекался погоней. Одно дело, заурядный разбой, и совсем другое, когда охотишься за преступником международного калибра. Ведь вот он уже был почти в руках, и в очередной раз ускользает, и как! Просто Гарри Гудини какой-то. Уже не знаешь, что и ждать от прохвоста. То летит на аэроплане, то мчится в гробу. Не хватает подводной лодки и снаряда на Луну, как у фантаста Жуля Верна! Но ничего, на всякого преступника у русского сыщика всегда найдутся свои шурупы, чтобы лишить подвижности.
Для начала опросили водителя катафалка из «Некрополя». Венки из крашенной бумаги и мраморные плиты с табличками казались неуместными среди белых колон, несущих голубой купол с жизнерадостными ангелами. Наблюдался явный диссонанс с ассортиментом скорби и печали. Почему щекастые мальчики радостно дуют в медные трубы? Порфирий недовольно покосился на оживлённого гробовщика, от которого веяло легко узнаваемым духом мадеры из армянской чайной.
– Ну-с, голубчик, рассказывайте.
– О чём рассказывать-то? – ответил густым басом паромщик в царство смерти. Перебить обладателя столь редкого звука совершенно невозможно. То ли мешает строение слухового аппарата, то ли особенности натуры подобных Шаляпиных.
– Ты мне кисти не крути. Докладывай, куда покойника отвёз?
– Известно куды? На кладбище. Куды ещё? – бухнул гробовщик, мгновенно принявший вид мрачного Харона, ждущего очередного клиента у своей лодки. В данном случае на мраморной плите с чёрными розами из нефрита.
– А с Александровского вокзала?
– Туды же, куды ещё покойников возют?
– На кладбище что-ли?
– Ага. Кого к богу, а кого в рай, этого и вовсе не понял, куды надо. Суетный попался. Недавна тожа такую вёз. Как закричит в самый неподходящий момент. Всё благообразно, чинно, оркестер играет, и вдруг поднимается дура старая из гроба и давай голосить. Тьфу ты, прости господи! Весь ритуал испортила, – водитель сокрушённо покачал головой в чёрном засаленном цилиндре из шёлка. Потом шумно высморкался за плиту, с пониманием относясь к чистоте в «Некрополе».
– На какое кладбище отвёз? – Порфирия начала злить обстоятельность гробовщика.
– А какая разница? Все тама будем. Покойнику абсолютно без разницы куды положат, лишь бы не к иноверцам. Тама да, там совсем бедно. У них же что, у них даже гроба приличного нет, так прямо в ковриках и хоронют, без камфорта. А у нас гроб качественный, дажа очень какой. С колокольчиком, ежли по ошибке отпоют. Так-то. Есть, например, и…
Порфирий с силой продавил тростью сапог водителя, чтобы остановить рекламу «Некрополя». На что тот сначала недовольно уставился на сыщика, потом бесцеремонно вырвал неприятный предмет и положил под себя.
– Это зачем так-то. Так не надо, – выговорил обидчику.
Городовые кинулись, чтобы вразумить грубияна, но были остановлены Порфирием, понимавшим, что в противном случае, крепкий мужчина, явно страдающий аутизмом (судя по реакции), и вовсе замкнётся в котёл.
– Так ты и мусульман возишь?
– Теперь получается, что да. Креста на нём не видел. Хаша в вязанной фуфайке был, под горло. Но креста не заметил. Басурманин, это точно. А кто у нас на Казань ездит: только инородцы. Тока этот захотел непременно в гробу ехать, с форсом значить. Его барышня морфий купила. Не могут благородные без химии похороны сделать, всё им с вывертом подавай.
– Так ты что на Казанский вокзал гроб отвёз?
– А куда же ещё? Кладбище и есть, ежли паровозы убрать. Прямо в багажный вагон. Вот квитанция. Барыня так торопилась, что оставила. А без неё гроб кто отдаст-то, без квитанции? – Водитель протянул мятый клочок бумаги с номером поезда.
Колонна, отчаянно сигналя, помчалась. Городовые приготовились вязать преступников. Москвичи с проклятиями жались к стенам, прыгали в подворотни. Над мостовой таяли длинные лоскуты пара из котлов «Руссо-Балт». Развернувшись на Коломенской, выскочили к платформе. Машинист, занятый управлением, не обратил внимания на отчаянные бой в сигнальный колокол. Издав долгий гудок, паровоз, провернув с усердием колёсами, потянул за собой послушные зелёные вагоны на восток, в Казанскую губернию.
Угольный дым, смешанный с клубами горячего пара, стал медленно оседать вдоль блестящих железнодорожный путей. Порфирий Францевич присел на чугунную скамейку, чтобы отдышаться. Открыл серебряный портсигар, подаренный благодарным ювелиром на День Святой Троицы и закурил папиросу «Дукатъ» от спички из коробки «Солнце». Сиреневая паутинка тлеющего табака потянулась вслед за перестуком колёс от уходящего в кадмий заката поезда.
Часть II Власть нитроглицерина!
Если пропустить через ситечко белое и чёрное, то можно
быстро сочинить шагреневую кожу в пупырышках.
Глава 7 Хромоногий беглец
Что бы делал маэстро без Серафимы, огненного ангела? Наверняка застрял в пыльном, провинциальном Армавире. Фима успешно исполняла роль помощницы и дестабилизирующего фактора одновременно. Неизвестно, что лучше: с одной стороны, он имел средства и двигался к цели, с другой – пришлось убить невинного человека. Сейчас, находясь в товарищеских отношениях с террористкой, Ленар не желал обнаруживать свою природу. Наоборот, ему хотелось ничем не выделяться, правда, это плохо удавалось, но он не оставлял надежд. В конечном счёте спонтанное желание погрузиться в мир людей исполнялось, хотя и в несколько комичном виде – в гробу.
«Площадь трёх вокзалов» встретила бесконечной суетой экипажей, забирающих и высаживающих будущих или бывших пассажиров, пьяных грузчиков, кричащих лоточников, воров и полицейских – в общем, крайне занятых своими делами граждан. Всюду слышался запах угольного дыма вместе паровозными гудками, зовущими в далёкие страны или просто на подмосковные дачи. Серафима попросила водителя сходить в аптеку за морфием для нервного покойника. Горожане поворачивали головы при виде скульптуры обнажённой нимфы, склонившейся в безутешной печали над витриной с усопшим. Уверенная, что прохожим без интереса её особа, когда есть такой шедевр погребального искусства, что, впрочем, слегка нервировало, актриса постучала в крышку гроба.
– Приехали, – поинтересовался Ленар, выглядывая из вместилища скорби.
– Бегите уже! Водитель сейчас вернётся.
– Фима, вы хоть раз видели экспресс в гипсе?
В глазах Серафимы сверкнули мокрые ресницы благодарности.
– Ах, маэстро, это я должна была сломать ногу.
– Что вы, женские ноги я представляю в совсем другой хореографии. Уже спешу. Не подталкивайте, – остановил заботливую женщину, взявшуюся помогать. Актриса стиснула крепкими пальцами локоть, отчего маэстро сразу захотелось остаться в прозрачном катафалке назло всепогодным зевакам.
– Товарищ Ленар, вы меня волнуете!
– Буду ждать в отдельном купе с ананасами в шампанском. – Послав воздушный поцелуй, он быстро застучал гипсом по брусчатке в сторону Петербургского вокзала.
***
Порфирий Францевич ждал известий от агентов, посланных обыскать поезд на ближайшей станции. Немецкие KIENINGER неторопливо отстукивали минуты, бежали секундами. Следователь высыпал дорожку табака Virginia в машинку для набивки гильз Mascotte и нажал рычаг. Сделав душистую папиросу, с удовольствием прикурил от швейцарской спички. Не любил он всяких там новомодных изобретений в виде бензиновых зажигалок, которые, на его взгляд, ещё и дурно пахли. Хотя, надо заметить, и вспышка бертолетовой соли его раздражала, но это было меньшее из зол. Не огниво же с собой носить, в конце концов, подумал сыщик. Дежурный чиновник негромко кашлянул, чтобы обратить внимание начальника, занятого папиросой.
– Докладывайте, – приказал, разгоняя ладонью в стороны сиреневый дым.
– Предмет ритуала пуст, внутри только крошки гипса.
– Так что, водитель катафалка нагло врал?
– Утверждает, что спрашивали про гроб, он и отвечал про гроб. На прямой вопрос о беглеце сказал, что видел, как тот скрылся в Петербургском вокзале. Барыню не стал беспокоить, решив, что постыдное бегство – это интимное дело между усопшим и родственницей.