Страница 39 из 65
– То, что ты перед собой видишь – не просто пирамида. – Продолжал разглагольствовать Птахмес, остановившись перед самыми вратами в гигантскую пещеру. – Это не только гробница царей и их жён, но и обсерватория для учёных жрецов; это комплексное сооружение, а не только лишь захоронение.
Прежде, чем мы вошли внутрь этого громадного чулана, Птахмес воскурил какой-то фимиам, покадил им на нас обоих, зажёг факел, отпер двери, и только тогда мы переступили порог… За которым были тьма и мрак – кромешная тьма и зловещий мрак.
Лампадка осветила зелёные надписи на внутренних стенах пирамиды.
– Что это? – Спросил я.
Птахмес ничего мне не ответил.
Мы пошли дальше, и я увидел валяющиеся кое-где скелеты.
– Это те, кто дерзновенно проник в святая святых. – Поднял жрец вверх свой указательный палец. – Это как мелкие воришки (которые есть пыль пред Амоном-Ра), так и жрецы, павшие в искушении своём, не убоявшиеся расплаты за великий грех и скверну свою. Они пожелали богатств, но задохнулись здесь в страшных муках. Они корчились в судорогах от проклятья фараонов, и издохли не сразу. Они взывали, но не услышал их никто. Они молили о скорой смерти (в предсмертной агонии осознав непотребство, бесчинство своё); они взалкали, они стенали. Глухи были эти стены, и пожрала их язва. Трупная муха искусала, загрызла их до смерти; живые белые нити выползли и искромсали чресла их. Заживо поели, и крик страждущих умолк на полуслове. Они уже не хотели золотых ламп; они хотели пить и есть. Так случится с каждым в назидание. Это послужило хорошим уроком: вот уже много лет никто не осмеливается потревожить дух упокоенных.
– Но вы же заходите. – Задумался я.
– Мы идём вверх, а не вниз. – Оскалилось, ощетинилось лицо жреца, которое отбрасывало страшные тени на стены. – Это бесконечный, замкнутый круг; разветвлённый лабиринт, в котором нет выхода для тех, чьи помыслы и алчны, и корыстны.
Птахмес оказался прав: внутри пирамиды оказалась густая сеть ходов. Я со жрецом-то блуждал битый час; сколько же бродил бы я в одиночку?
Мы поднялись на самый верх, находясь внутри самой большой пирамиды в мире. Солнце к тому моменту уже надумало с нами распрощаться, и его лучи последними штрихами проникали через «глаз» вовнутрь, причудливо сияя.
– Как красиво! – Ахнул я.
– Красиво? – Насмешливо повторил верховный жрец. – Это бесподобно; такого ты не увидишь больше нигде на свете. Атланты были далеко не глупы, и по доброте своей душевной помогли и нам, и инкам – они научили нас не только строить пирамиды, но и…
– Ты сказал – атланты??? – Не поверил я своим ушам.
Первым делом я хотел спросить, не знает ли Птахмес Архонта и Румелию (язык мой – враг мой); ведь мы, люди современности, всегда расспрашиваем про возможных общих знакомых. Как забилось моё сердце! Но разум (равно как и Маленькое Зло) остудил мой пыл, ведь неизвестно, в каком именно тысячелетии пересеклись пути Атлантиды и Та-Кемет.
– А что даёт вам ваша обсерватория? – Задал я вполне резонный вопрос. – В ближайшей перспективе, например.
– Мы научились предугадывать парад планет, вычислять затмения Солнца и Луны, прохождения объектов по диску Марса. Мы вычислили орбиты, траектории Юпитера, Сатурна, Меркурия, Вулкана, Фаэтона и Венеры.
– А про Уран, Нептун, Плутон, Седну, Эриду и Нибиру вы что-нибудь слышали?
– Разумеется. – Невозмутимо, хладнокровно изрёк жрец по имени Птахмес.
Я думал, у меня нижняя челюсть отвалится! По ходу, древние египтяне нас всех «сделали».
– Наши знания помогают нам контролировать, регулировать уровень воды. – Продолжал жрец. – Мы сооружаем ирригации, искусственный полив земель, орошаем почву. Мы боремся с опустыниванием, с засушливым климатом, строим оазисы…
– А это правда, что ваши фараоны летают на вертолётах? – Спросил я: уж тут-то жрецы явно проколются, ибо это реально ахинея.
– Я не знаю, что вы называете вертолётами, – Начал Птахмес. – Но владыки наши действительно иногда пролетают над окрестностями на воздушных колесницах.
На этом моё «интервью» закончилось, поскольку больше мне из Птахмеса ничего не удалось выжать. А жаль: я бы стал журналистом года, корреспондентом №1 в мире. А Птахмесу за его вклад в улучшение природы члены Greenpeace наверняка вручили бы почётную грамоту или благодарственное письмо.
Я провёл в верхнем ярусе пирамиды всю ночь и всё утро; потом меня, сонного, жрец вытолкал взашей, и мы вернулись назад, в храм.
В храме нас поджидал главный писец по имени Аменмес.
– Мир вам! – Жрец и писец обменялись взаимными любезностями. Затем они начали говорить обо мне (я понял это по их взглядам в мою сторону).
Наконец, верховный жрец подошёл ко мне и, хлопая по плечу (без фамильярности, но как отец или старший брат, наставник), изрёк:
– Я благодарю тебя за службу, о ливиец! Таких ливийцев я ещё не видывал. Ты проявил себя с наилучшей стороны, и претензий у меня к тебе как бальзамировщику, звездочёту и служителю храма нет. Однако пришло твоё время: не весь век тебе быть при храме! Отныне заберут тебя во дворец, моё (порой) неразумное дитя, ибо владыка наш старательно следил за успеванием твоим. Ступай же, гость из будущего! Докажи фараону лично, что талантов в тебе не грош, а пуд.
Вот так меня снова завербовали: сначала жрец Птахмес «похитил» меня у архитектора Аменхотепа, а теперь писец Аменмес «украл» меня у жреца Птахмеса. Всё чудесатее и чудесатее…
– Не возгордись! – Попыталось сбить с меня возможную спесь Маленькое Зло. – Не подведи, ведь оказано тебе наивысшее доверие; такие блага тебе предоставлены…
– Да знаю я. – Ответил я ибису, сидящему у меня на правом плече. – Тебе хоть не страшно было внутри пирамиды? Не испугался ли? А то я даже не спросил…