Страница 25 из 65
Невдалеке от меня проплывала стая весёлых и беззаботных дельфинов. Я посвистел, подзывая их.
Главный из дельфинов, их вожак тут же подплыл ко мне, вынул из воды голову и уткнулся мордочкой мне в ладони.
– Ар-ар-ар! – Гортанно поприветствовал он меня. – Ки-и-и-и…
– Не в этот раз, дружище. – Едва проговорил я. – Нет у меня для тебя сегодня рыбки. И в мячик тоже не сыграем.
«Если только в ящик», мысленно добавил я. «Скоро все там будем».
Но дельфин и не думал обижаться. Хотя улыбаться он перестал.
«Чего ж тебе угодно?», прочитал я в его глазах.
– Помоги мне. – Начал молить я, вставая на колени. – Спаси мою радость, мою ненаглядную. Пусть лучше я умру, нежели она.
Дельфин молчал, внимательно глядя на меня.
– Я знаю, что некогда вы были людьми; знаю, что человеку далеко до вашей доброты. Кто я, чтобы просить вас о помощи? Ведь люди причинили вам (и не только вам) столько вреда… Ещё я знаю, что вы, как и многие другие животные, предчувствуете опасность. Я знаю: вы плывёте отсюда прочь, покуда ещё есть такая возможность. Но у нас такой возможности нет, ибо весь наш деревянный флот сгорел. Мы будем вынуждены уйти на дно вместе с Атлантидой. Поэтому я прошу, молю тебя: спаси и сохрани мою Румелию. Я усажу её к тебе, и она, держась за твой плавник, спасётся.
– Беги же, за возлюбленною своей! – Молвил мне дельфин после долгого молчания. – Спеши на всех парах. Скорей же, покуда я не передумал.
И побежал я пулей к дому, быстрее ветра. И, найдя обезображенную Румелию, я потащил её через силу к морю. Она же была так подавлена, что уже не сопротивлялась.
Я успел, и вот: осталось только попрощаться.
– Я люблю тебя; ты слышишь? – Обратился я к своей жене.
Кожа из-за ожогов свисала у неё клочьями, но глаза были теми же самыми, что и когда-то: выразительными, ясными, внимательными, добрыми.
– Прости меня, о чужеземец. – Выговорила она, но волнения была не преисполнена. – Я полюбила тебя, и люблю до сих пор; я не ожидала, что люди двадцать первого века способны так любить. После всего…
И я со всей нежностью её обнял, и сказал следующее:
– Когда-нибудь мы обязательно встретимся вновь, я обещаю. – Глотая слёзы, говорил я, и мне уже было всё равно, что женщина видит, как плачет мужчина (я знаю, что атлантки этого не любят). – Но не сейчас; я не могу отправиться с тобой вместе. Дельфин может взять с собой лишь кого-то одного, и я жертвую собой ради тебя.
И мы держались за руки, и это был один из самых трогательных моментов в моей жизни.
– Медлить нельзя. – Напомнил дельфин. – Моя стая ждёт меня.
– Плыви же, Божье чудо! Плыви, что есть сил! Минуй же все преграды без ущерба для себя и всех твоих друзей. Убереги мою супругу от всех тягот и невзгод. Не дай ей погибнуть! Отвези её далеко-далеко, хоть на край света. Пусть Афины, иль Спарта, иль Фивы, иль Микены, иль Коринф, иль какой другой полис станет ей новым домом, и да будет она в счастье и здравии добром! Все греки друзья друг другу – неважно, минойцы, дорийцы, ахейцы, эолийцы, македонцы, иллирийцы ли они; Аргос, Эпир иль Троя родина им. Я не думаю, что они распнут мою атлантку; не думаю, что встретят там её без ласки и почёта. Это великие люди, каких мало нынче в веке двадцать первом; пусть привечают там её с добром.
И усадил я ненаглядную свою к дельфину, и вот: всё дальше от меня зазноба моя. И расплакался, и разревелся я, ибо больше не было моих сил.
– Будет тебе уже. – Начало успокаивать меня Маленькое Зло. – Пойдём домой.
И поплёлся я, оборванный и уничтоженный, обратно. И навестил я Архонта.
– Как ты, Архонт? – Переживая, поинтересовался я. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Не печалься, мой друг, и загляни в тот чулан под лестницей – там золота хватит на целый Юпитер.
– Да я не об этом…
– А о чём же? – Пожал плечами атлант. – Мы все остаёмся, и примем смерть из рук наших богов; достойно, с гордо поднятой головой. Трусов среди нас нет.
И я не переставал восхищаться ими.
– Не держи на меня зла, если вдруг что. – Сказал я. – Я не самый лучший представитель цивилизации двадцать первого века; не суди по мне обо всех. Есть люди гораздо лучше меня.
– Мне посчастливилось встретиться с будущим прежде своей смерти. – Философствовал Архонт. – Человек ты хоть и слабый, но честный; мне не в чем тебя упрекнуть. Будь, что будет!
И мы возлегли на циновку, и стали ждать конца.
Мне вдруг захотелось послушать что-нибудь из репертуара ParadiseLost – ибо Атлантида и была тем самым потерянным раем; раем, который я потерял. Но плеера у меня с собой не было, хотя при виде всего произошедшего в голове закрутилась песня другой группы – а именно, песня «DaimononVrosis», со всей её греческой атмосферностью и сверхмелодичными флажолетами.
Атлантида (а именно такие её представители, как Румелия и Архонт) подарили мне рай; а что хорошего, что полезного сделал для этого острова я? Я делал горшки, я строил Акрополь; я был столяром и плотником, скульптором и каменотёсом. Но что-то мне подсказывало, что я не стою ни денария; что я привнёс весьма скромную лепту – скорее, ложку дёгтя в их бочку мёда. Вкусного верескового мёда. Мой фантазм подошёл к своему логическому завершению…
– Пойдём, порыбачим? – Осенило тут атланта. – В последний раз. Не переживай, моя семья в безопасности под крышей моего дома. Пока этот дом стоит, мне не о чем беспокоиться.