Страница 16 из 16
Наутро, наскоро позавтракав и выпив таблетку аспирина (голова, заболевшая ночью, до сих пор не прошла), он стал поглядывать на молчащий телефон, пытаясь взглядом его расшевелить. Можно было бы позвонить матери, и неплохо было бы переговорить с Вероникой, но, по здравом размышлении, он оба эти звонка отложил: это было вполне в его свойствах — тяготясь одиночеством, организовать себе какую-нибудь встречу или хотя бы телефонный разговор, во время которых немедленно начать изнывать от нарастающей неприязни к ни в чем не повинному собеседнику. Тем более что, благодаря вчерашнему конверту, следовало заняться и делом: взяв с полки справочник населенных пунктов Российской империи, он отыскал деревню Шестопалиху, от которой некогда начиналась тропинка к разрушенной усадьбе: она нашлась на самом краю Витебской губернии. Затем из вороха крупномасштабных карт разных губерний он извлек нужную и прикинул, сколько времени займет экспедиция, — в любом случае получалось, что нужно по Московско-Виндавской железной дороге добраться до Себежа, где теперь заканчивалось регулярное сообщение. Дальше в ход пошло расписание железных дорог: оказалось, что от Себежа в сторону деревни Могили проложены рельсы, оставшиеся, вероятно, с прошлого века, и по ним даже ходит локомотив с пассажирским вагоном; впрочем, в расписании стояла пометка «нерегул.». За годы работы Никодим накопил изрядное количество разных карт, справочников, расписаний и путеводителей, но «памятной книжки» Витебской губернии у него не было: обычно экспедиции были связаны с более южными областями. Впрочем, вспомнив, что он сегодня собирался в библиотеку, он решил заодно взглянуть там, если получится, и на памятную книжку: в ней могло оказаться расписание местных рейсов, да и вообще что-нибудь полезное для разысканий. Сунув бумажник в карман пиджака, он проверил, закрыты ли окна, взяты ли ключи, выключена ли плита (вечная привычка, заставлявшая его регулярно делать по два-три фальстарта перед тем, как все-таки выйти из дома), и направился в сторону метро. Том сочинений его отца остался лежать на столе, может быть и желая подойти к зазвонившему наконец телефону, но не имея никакой возможности это сделать.
15
Уже подходя к библиотеке, Никодим вспомнил, что не взял с собой ни блокнота, ни карандаша, чтобы выписать из отцовского интервью то, что могло бы ему понадобиться: предусмотрительности хватило лишь на то, чтобы скопировать из статьи Покойного дату и номер нужной газеты. Как обычно бывает, рядом с Румянцевским музеем не оказалось ни аптеки, ни книжного магазина, ни лавки, где нашлись бы письменные принадлежности: вообще, переулок был на удивление заброшенный и тихий, как будто он был не в двух шагах от Кремля, а где-то в Замоскворечье, где до сих пор попадались живые герои Островского, обитавшие в приземистых, под стать им самим, подслеповатых домишках. Он был совершенно безлюден, этот переулок, — и только поднявшийся вдруг ветер закрутил маленьким смерчем столб пыли, напомнивший Никодиму забинтованную мумию из давешнего сна; пыль пронеслась вдоль улицы и опала, рассыпавшись. Темная туча наползла откуда-то сзади, со стороны Лубянки, заставив его прибавить шагу: он уже решил было, что попробует спросить пару чистых листочков и карандаш у библиотечного служителя, но вдруг увидел справа узкую приоткрытую дверь явной лавки; едва он успел зайти туда, как грянул гром и за его спиной пролились первые струи майского московского дождя.
С первого взгляда стало понятно, что блокнота здесь, скорее всего, не найдется: по всему периметру небольшой комнаты, от пола до потолка затейливо обшитой темным резным деревом, стояли невысокие прилавки, где за стеклом на зеленом бархате были выложены монеты, по преимуществу золотые и серебряные. Подсветка их была сделана так искусно, что казалось, будто источник света — сами монеты, словно испускавшие мягкое, но сильное сияние. Продавец, при виде посетителя отложивший газету (Никодим успел заметить, что она была отпечатана на деванагари), встал из кресла-качалки и склонился над прилавком. «Собираете?» Никодиму неловко было признаться, что он зашел сюда лишь переждать дождь, но не хотелось и обманывать, так что он отделался неуверенным мычанием. «Кстати, я придумал замечательную тему для коллекции, — говорил продавец, как будто продолжая не сегодня начавшийся разговор. — Монеты, которые были в ходу в римских колониях в годы жизни вашего Христа. — На этом месте он, как бы снисходя к чужим заблуждениям, отвесил маленький поклон. —Представляете, — случайно заполучить монету, которой, может быть, касались Его руки. Или один из тридцати серебреников». Никодим неожиданно увлекся и поднял взгляд на говорившего. «То есть никаких серебреников тогда не было, это ваш, русский, термин. — Индус опять поклонился. —Иуда, скорее всего, получил статеры или динарии. Вот, например, такие». — Он положил открытую ладонь сверху на прилавок, и ящик сам выдвинулся в его сторону, так что пришлось поддержать его другой рукой; выглядело это очень эффектно. Он аккуратно взял двумя пальцами серебряный кругляшок, внешне похожий на другие, и положил его на специальную подушечку. На монете была отчеканена крупная птица, похожая одновременно на орла и попугая; вид у нее был чрезвычайно воинственный. «Ничего не ощущаете?» — спросил продавец, приближая к Никодиму свое лицо с расширенными зрачками. «Нет», — признался Никодим, чувствовавший себя все более и более неуютно. «Тогда позвольте преподнести вам этот маленький презент». — Индус убрал монету на место и вытащил из-под прилавка красивую записную книжку в крокодиловом, что ли, переплете, к которой на золоченой ленточке был приделан маленький карандашик. «Сколько?» — спросил несколько ошеломленный Никодим. «Небольшой презент, — повторил индус, — кстати, и дождь перестал. В этом нет никакого подвоха, не беспокойтесь». Никодим пожал плечами, сбивчиво поблагодарил и выбрался на свежий воздух. Ему было одновременно страшновато, неприятно и интересно — как, по рассказам, чувствует себя спелеолог, впервые погружающийся в не описанную еще пещеру. Впрочем, при мысли о пещере ему вновь вспомнился сон, и он даже, потряся головой, попробовал проснуться — тщетно, если не считать того, что проходивший мимо старичок посмотрел на него с недоверием, которое делалось все сильнее по мере того, как выяснялось, что идут они со старичком в одно и то же место.
Ту же несвойственную ему обычно приветливость мир явил в отношении Никодима и в библиотеке. Немолодая служительница, умилившись, вероятно, его сравнительной юности и бесспорной неопытности, провела его большим кругом — по парадной лестнице, над которой нависал портрет фельдмаршала Румянцева (несколько расфокусированный взгляд графа указывал на неизбежность грядущего апоплексического удара), мимо пышущих золотом корешков прославленных вольнодумских библиотек — к каталожной комнате, где передала с рук на руки тому самому старичку, который сердито поглядывал на него в Староваганьковском переулке. Ныне, переодевшись во что-то форменное вроде халата, сделался он независим, деловит и относительно приветлив. «Ну-с, юноша, чем могу служить?» Никодим объяснил обе свои нужды. Выяснилось, что нужно заполнить особенную бумажку, называемую «требование», что Никодима неожиданно позабавило — настолько этот содержащийся в названии императив был противоположен той настойчивой робости, в которую обязан был погрузить читателя весь этот тяжеловесный антураж, от массивных бронзовых люстр до парадного портрета наследника цесаревича. Последний был запечатлен умелой кистью придворного художника в момент, почитавшийся тогда историческим, — когда после смерти своего родителя, последнего императора, он отказывается от коронации, предпочитая остаться в нынешнем наследническом статусе. Многолюдное полотно изображало что-то вроде искушения святого Антония, только бесы делились на несколько несмешивающихся групп — от правительства, от Государственной думы, от собственной его императорского величества канцелярии — и в середине, отвергая их посулы, стоял немолодой господин с усталым лицом, явно мечтавший поскорее убраться от этой докуки в кантон Граубюнден, где ему принадлежал уединенный замок, тщательно охранявшийся местной гвардией в красных мундирах и медвежьих шапках.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.