Страница 36 из 71
Я не знал в каком направлении двигаться, потерявшись в пространстве и времени. Растерянно глядел на обрывки воспоминаний и пытался сориентироваться, пока не увидел обрывок памяти, где Эмма подала мне руку, приглашая на танец, я ухватился за неё, с изумлением понимая, что рука её была живой, теплой, мягкой, такой, которую я хотел целовать. Она вытянула меня в реальность.
Я, закричав, очнулся всё на том же холодном каменном полу готического дворца Сатаны. Я не мог успокоить дыхание и сел. На меня в великом изумлении воззрились Сатана и демон Винчесто. Они молчали, молчал и я. И тут я почувствовал боль в правом боку, там, куда меня поразили. Сатана глазами приказал Винчесто и демон скоро подбежав ко мне помог подняться и сесть на стул. Он куда-то удалился. Я чуть отдышался и постарался игнорировать боль, скользнув глазами по лицу бывшего хозяина. Я усмехнулся, думаю, Эмма не плохо его разукрасила. Моя детка!
В глазах хозяина ада загорелся огонь ярости, я чувствовал, что он хочет убить меня, однако, несмотря на свое состояние и бешеную злость потоками энергии, вырывающуюся из него, произнес спокойно:
— Ты мне нужен, Геральд, но твою суку я убью.
Я усмехнулся и увидел Винчесто, который попросил поднять руку и начал обрабатывать рану.
— Ну что, Сатана, понимаешь теперь, что значит ходить с меткой на теле и знать, что ты кому то принадлежишь? — произнес я, проведя по шрамам на своей шее, и сплюнул себе под ноги. — Не трогай Эмму, она тебе не по зубам, ты убедился в этом сегодня сам.
Ненависть раскаленной лавой полоснула меня побольнее, чем сегодняшнее ранение. Даже проворные прохладные пальцы Винчесто замерли от гневной реакции Сатаны.
— Объясни мне, почему я всё еще жив, Сэт? — саркастично спросил я, глядя холодными голубыми глазами в его алые раскаленные.
— Ты только что воскрес, — ответствовал тот и сел на стул, стоящий напротив меня.
Он замолчал, поглядев на Винчесто. Тот без слов все понял и немного ускорившись, перевязал меня и с поклоном вышел.
— Хороший раб, — произнес я, неотрывно глядя на Сатану.
— Лучший, — отозвался тот, тоже не сводя с меня своего взора, тут же не удержавшись от ехидности, — такой, который не предаст…
— … Всё сделав для своего господина, — закончил я за него.
— Ты предал меня, Геральд, ты, тот, которого я приблизил к себе…
— Ты отринул меня, позволь тебе напомнить, это благодаря тебе я встретил Эмму…
— Это совершенно бесполезный спор, Демон, — раздраженно остановил он меня, громко вздохнул и устало потер глаза.
— Давай говорить конструктивно или я сейчас выйду отсюда и даже ты меня не остановишь, — проговорил я, начиная раздражаться, чувствуя волну гнева, чего давно не было со мной, я знал, что Эмма смягчила меня, залечив раны нанесенные мне моей вечностью.
— Мальбонте был убит, — произнес он немного растягивая слова.
— Его нет — да, к чему ты клонишь? — я не понимал, что он пытался сказать мне.
— Я знаю, что кто-то пытается возродить древнее зло и это тот, кто слишком хорошо знает иерархию небес и ада, слишком блестяще ведет шахматную партию, двигая фигуры на большой доске судеб, тот, кто слишком близок к Шепфа, — поделился догадками Сатана.
— Это может быть любой Серафим, Архангел, да кто угодно, Сэт, — произнес я, оглядывая его лицо с оторопью. — Возможно, это тебе на руку и ты бы вступил в игру в надежде выиграть?
— Ты слишком хорошо меня знаешь, Геральд, — красноглазый дьявол горько и с сожалением о былых временах, ухмыльнулся, — раньше я бы вступил в игру ничем не рискуя, теперь у меня сын, — он чуть помолчав, продолжил, если бы я его не знал, то подумал бы, что он волнуется: — Сейчас ситуация изменилась, и я должен выжить, чтобы мой сын жил.
Я с изумлением смотрел на Дьявола, который боялся впервые, возможно, за всю историю с момента своего создания и он тоже любил, любил и беспокоился за своего маленького сына. Я знал, что пожалею о том, что помогаю ему, но и другого выхода я тоже не видел, у меня не было пути обратно, как и у Эммы.
— Я знаю, что у этого кого-то есть половина души Мальбонте, — проговорил хозяин преисподней, — и я точно знаю, что если этот кто-то заполучит вторую, то с этим он получит неограниченную власть, а это значит прощай Шепфа, а про меня и говорить нечего, я подергаю лапками как отравленный таракан и тоже кану в лету.
— Отлично, как по мне так просто красота, — ответил я, не удержавшись, поглумился над бывшим другом.
— Нет, — он зло и одновременно устало усмехнулся, и продолжил медленно проговаривая слова, — ты не понял, если не будет Шепфа и меня, мир, как по щелчку, свернется, исчезнув, и твоя девка тоже, — на этих словах пришла его очередь усмехаться, — будет хаос, чего и жаждет Мальбонте и те, кто пытаются его возродить думают, что смогут им управлять. Какие же это глупцы, невозможно управлять самим хаосом, хаос сам собой управляет и останавливается только тогда, когда сам себе надоест, насытится жертвами, насладится разрушениями.
Горячность с какой произносил все это Сатана пугала меня, также как и страшила перспектива смерти мира, где была Эмма, та, без которой я себя уже не мыслю, к той, которой привязался, которую полюбил так сильно, как только может любить тот, который только-только узнал сколько созидательного несет в себе это чувство, тот, который считал себя злом, тот, который не помнил, что был любим, тот которого любят сейчас.
— Помоги я тебе, Сатана… — начал было я.
— И я отпущу тебя на все четыре стороны, — завершил за меня он.
Я не доверял ему, помнил, что Сатана всегда играет по своим правилам, а правила он менял по ходу пьесы. Вдруг со дна души мутным остатком поднялась ненависть к нему. Я помнил, кто убил моих родителей, знал, что он отомстит Эмме за нанесенную рану, которая будет вечно напоминать ему о том, что и его пометили и сделала это слабая Душа. Мне захотелось растерзать его, я свирепел с каждой секундой, пока не почувствовал нежное прикосновение к моему плечу, которое успокоило меня, как будто присутствие любимой было настоящим, но я знал, что это было той частью её души, которая всегда будет со мной.
— Ты кого-то подозреваешь конкретно, Сатана? — спросил я.
— Пока нет, но если этот кто-то доберется до второй части души Мальбонте, то нам всем конец и наша задача найти вторую половину быстрее моего злейшего визави, — проговорив это, хозяин преисподней замолчал.
— Ты хотя бы знаешь, что мы ищем? — снова мрачнея, раздраженно спросил я.
Тот вздохнул и внимательно смотрел на меня, изучая, словно бы пытаясь понять: можно ли мне доверять после всего произошедшего. Нельзя, Сатана, ты это прекрасно понимаешь. Для тебя я стал опасен, потому что не нахожусь ни по одну сторону баррикад, я верен себе и Эмме. Моя независимость страшит тебя посильнее нелояльности, потому что я буду выполнять свою часть сделки с тобой только до той степени, до которой она совпадает с моими интересами. Наконец, он нарушил внезапно возникшую паузу и продолжил бесцветным голосом словно бы смирился с положением дел:
— У меня был Маль.
— Что?! — произнес я, вскакивая с места и тут же чувствуя острую боль, садясь обратно, морщась и отплевываясь. — Сукин ты сын, и когда же ты собрался мне об этом сказать?! — он молчал, а я продолжил: — Ты просрал половину души самого, мать его, опасного демона и поэтому ты мне об этом не сказал?! Да из твоей говнотюрьмы может сбежать любой.