Страница 30 из 35
Мужчина машет рукой, и мы возвращаемся. Лагерь встречает нас как победителей. Люцифер верен себе, он не хочет смертей, не хочет крови, ему важен каждый, несмотря на боль, смертельную усталость, чувство вины и много чего, что мне хочется излечить в нём. Если будет им позволено. На некоторое время теряю его из виду, наскоро моюсь и переодеваюсь. Иду на удачу в его шатёр. Пусть даже прогонит, хочу увидеть, что с ним всё хорошо.
Он стоит ко мне спиной, уперевшись в стол костяшками пальцев, замкнутыми в кулак, и рассматривает что-то на карте. Подхожу не спеша, приникая к нему сзади. Вздрагивает, собираясь всем телом, но, когда мои руки увивают его торс, расслабляется и проводит по ним ладонью немного грубовато.
— А ты смелая, Вики, — произносит он, и я подныриваю под его руку, становясь лицом к нему.
— Почему? — и вправду удивляюсь, я ничего не сделала там в ущелье.
— Ты не боишься монстра, каковым я являюсь? — произносит он, рассматривая моё лицо, видимо, пытаясь разглядеть там отвращение к себе.
Мотаю головой из стороны в сторону.
— Самые страшные монстры те, что порождает наше малодушие, наши страхи, нежелание меняться, двигаться дальше, то, что мешает нам быть счастливыми… — произношу я.
Люцифер соглашается со мной и приглашает меня к столу. Он вводит меня в курс дела. Он доверяет мне, так как я доверяю ему. На ум приходит сравнение с зеркалом и его отражением. Только вот я или он — зеркало или отражение? Но есть ли в этом разница и какая?
— Ты возлагаешь на меня большие надежды, Люцифер, — задумчиво произношу я.
Он усмехается и качает головой, поникая ею, затем вновь вскидывает её, взор демона скользит по моему лицу, словно пытается вобрать весь мой образ в себя.
— Я не просто надеюсь, Виктория, я всё поставил на тебя, всё, что у меня есть, даже свою вечность, — произносит он.
— Победить или умереть? — шепчу я.
— Аut vincere, aut mori*, — подтверждает он.
Мне хочется заплакать, но его глаза диктуют не сметь. Повисает тяжелое молчание, нарушаемое им же.
— Но я теперь не уверен, хочу ли я этого, — говорит он и сам пугается своей откровенности.
— Ты должен, — теперь моя очередь быть твердой, — мы победим или… — замолкаю.
— Или умрем… — завершает он.
Киваю. Мы стараемся больше не говорить на эту тему. Перевожу разговор в мирное русло, отвлекая его. Днем у него много дел. Он занимается в параллель сразу несколькими вопросами, конечно, у него есть помощники, но машина под названием «Сопротивление Мальбонте» работает благодаря его авторитету и надежде остальных на победу. Мамон, Геральд, Дино и даже Мисселина. Он знает, что ответить каждому. Ухожу под его недовольное сопение помочь бедной женщине. Повстанцы считают унизительной для себя работу на кухне. Все считают себя воинами. Никому и в голову не приходит, что благодаря неусыпным заботам Мисселины они чувствуют себя сытыми, довольными и готовыми к подвигам. Вечером ангел отпускает меня, и я тороплюсь в душ, хочется смыть с себя запах кухни. Оказываясь на улице, вскидываю глаза к небу, усыпанному тысячами звезд, которые кажутся огромными, даже более, чем на земле.
Иду к себе в палатку, как мой взгляд приковывает знакомая фигура, пытающаяся держаться в тени. Я было хочу окликнуть его, но он мгновенно взмывает в небо. Распахивая огромные крылья. Какое-то чувство внутри меня толкает преследовать существо. Что я тут же делаю, полотенце выскальзывает из моих рук. Он не чувствует моей энергии, для него я темное пятно, но он даже не оборачивается, он уверен в себе, уверен, что ему ничего не грозит. Я иногда теряю его из виду, но чутьё не подводит, и он вновь в поле моего зрения.
Он резко тормозит и, планируя, садится на открытой площадке на подходе к разрушенному городу. Крутит головой, словно бы ищет кого-то, а, находя, напрягается, его кулаки сжимаются. Из-за разрушенной статуи равновесия выходит высокая грозная фигура в длинной накидке.
— Мальбонте, — кричит мужчина тому.
А я расширяю свои глаза и прикрываю рот, чтобы случайно не выдать себя, думаю, что ошибаюсь, раз за разом перепроверяя себя, не веря и щадя свой разум.
______________________
* Или победить, или умереть (лат.)
Комментарий к Глава 11. Откровения (от лица Вики).
Спасибо за внимание, ваша неисправимый романтик…
========== Часть 12. Признание ошибок (от лица обоих героев). ==========
Комментарий к Часть 12. Признание ошибок (от лица обоих героев).
эстетика - https://vk.com/club194439725?z=photo-194439725_457240419%2Falbum-194439725_00%2Frev
Я плотно прикрываю свой рот, чтобы не вскричать от изумления, приказывая себе успокоиться и срочно найти всему этому разумный довод, даже пусть и оправдание. Оправдание. Я ищу ему оправдание. Горечь разочарования просачивается в меня. Поднимаю глаза к небу, пытаясь заставить центробежную силу земли совершить невозможное: слезы не должны течь из моих глаз. Такое чувство, как будто мне влепили пощечину, нет, точнее сказать, оплеуху. Вытираю глаза. Насухо. Почти.
— Люцифер, — ответствует другой мужчина в длинном балахоне, насмешливо-едко, словно бы говоря: «Ты приполз ко мне, червь ничтожный».
Я сжимаюсь в комок и всё же думаю, что это недоразумение и два непримиримых врага не могут друг с другом вот так запросто «встретиться». Люцифер намеренно летел на рандеву. А значит, он… Нет… Твердое. Моё. Как я умею. Для той, для которой нет — это нет, да — это да.
— Мальбонте, — повторился дьявол, в голосе звучал металл, чуть дребезжащий от гнева.
Мужчины приближались к друг другу, а мне казалось, что они сейчас столкнутся и будут биться. Не на жизнь, а на смерть.
— Что, сын Сатаны, всё-таки решился «заложить» всю свою ангельско-демоническо-непризнанную челядь, которая поклоняется тебе, как язычники солнцу? — произносит тот, кого именуют Мальбонте, демоно-ангел, существо, вместившее в себя черты обеих рас, чудовище, идеалист, революционер, пытающийся кровью построить свой мир, до ужаса красивый в своей темной ипостаси.
Люцифер дрожит, крупно, еле сдерживая ярость. Смиряю себя едва, чтобы не вклиниться в него. И без моего вмешательства в его мысли понятно: он — тот, кого так усиленно в своих рядах ищет весь лагерь. Он — тот предатель. Я хочу исчезнуть, улететь, ничего не знать, быть влюбленной (влюбленной?) как прежде, думая, что идеален и безупречен. Но одна мысль мне не дает покоя, и я остаюсь. Всё выслушать, чтобы понять — вот моя задача.
— Нет, — проговаривает дьявол, твердо, безупречно, не дрогнув ни голосом, ни собой.
— Нет?! — изумленно, растягивая слово, словно бы смакуя его, словно бы загадка где-то рядом и он сможет вот-вот прочитать мысли визави напротив.
— Нет, — всё также твердо, а теперь еще по-мальчишески хулигански усмехаясь и не отводя взгляда с полукровки.
— Ты забыл, что обещал мне, ты забыл, что обещал докладывать мне обо всём… — он осекся и побледнел. — Ты обещал мне Сопротивление на золотом блюде с голубой каёмочкой, а сейчас идёшь на попятную, зная, что я никогда не верну тебе Ад, твой трон.
Люцифер уверенно молчал. Мальбонте же принял это безмолвие за сомнение и малодушие. Он вновь заговорил, теперь уже увещевая.
— Люций, друг, подумай, ты правишь Адом, я всеми Небесами, нет войны, все спокойны, все живут как им надо, как они хотят… — Мальбонте прерывается, когда дьявол смеется и отрицательно мотает головой, опуская её вниз.
Затем резко вскидывая голову, произносит:
— Тебе ведь важно не убить меня, Мальбонте, а? Тебе важно склонить меня на свою сторону, чтобы я добровольно пошел за тобой, чтобы сказать всем: «Смотрите, даже самые сильные согласны со мной, что же все остальные медлят, а?» Да, я совершил ошибку, пытаясь вернуть то, что мне оказалось не так уж и нужно, по сути, ведь дом — это не место, дом — это те люди, с которыми тебе хорошо, — он умолкает, а по мне нескончаемым потоком бегут мурашки и слёзы, кажется. — Я не пойду за тем, кто всё разрушил, я не пойду за тем, кто ломает устои, сложившиеся годами, я не пойду за тем, кто убивает несогласных со своими методами, ты насаждаешь свою власть насильно, убил Шепфа, убил моего отца, ты оставил мир без выбора, хотя говоришь налево и направо, что он есть, а, по сути, из чего выбирать, м, Мальбонте?