Дочь Небытия

— Да, кашей по твоему лицу, — мне становится смешно, и я думаю, он и вправду идиот.

— Это страсть, непризнанная? — он смотрит мне за спину, видя, что крыльев больше нет.

—Ага, такая, что аж зубы сводит… — произношу с сарказмом.

— Если бы я знал, что ты так хочешь… — говорит с придыханием.

— Очень, до тошноты, — договариваю я и подхожу к нему ближе, пытаясь забрать одежду.

Астр легко уворачивается и смеётся.

— Отдай мне платье, — твёрдо произношу я, вдруг холодея всею собою, я далеко от лагеря, мы здесь одни, а мне не справиться с ним. Меня начинает бить крупная дрожь, но я не могу или не хочу верить в происходящее. Нет, каким бы уродом ни был этот ангел, он не станет поступать, как животное. Астр сейчас просто в который раз хочет продемонстрировать свою значимость и мою никчёмность.

— Потом, сейчас оно тебе ни к чему, — его голос становится ниже, и он тоже дрожит, я чувствую, как его липкое вожделение, словно сети, опутывает меня, ощущаю запах ментоловых сигарет, ставший вдруг тошнотворным, и меня словно бы сковывает мой же страх. Нет-нет-нет.

Мужчина хватает меня за талию и громадой высится надо мной. Я отодвигаю его от себя, отбрыкиваясь ногами, но у меня не хватает сил. Его крепкие руки больно сжимают мои бёдра, талию, спину до кровавых подтёков на коже, и он роняет меня на остывший песок. Я кричу, но ответом мне служит тишина. Его губы больно жалят, я кусаюсь, но это сильнее распаляет ангела. Его колено раскрывает мои бёдра, кажется, я срываю голос, в жалких попытках привлечь чьё-нибудь внимание. Нет, нельзя сдаваться.

— Ты — никчёмная, никакая, глупая… — проговаривает он эти слова таким тоном, словно бы это мгновенно расположило меня к нему.

Неожиданно я замираю, понимая, что эти слова я слышала всё своё сознательное существование, и во мне просыпается ненависть, перемешанная с обидой и помноженная на пустоту во мне. Я ощущаю её в себе, словно бы она живое существо, словно бы все двадцать четыре земных года я в себе её взращивала, чтобы она сейчас проснулась и оказалась мне нужной. Астр замирает. А я чувствую, как мне передаётся всё, что наполняет его существо: память, знания, личность. У меня такое ощущение, что я выпиваю его. Я пью того, кто сейчас распластался на мне. И я впервые не чувствую пустоту внутри себя. Мужчина становится бледен и угасает, но я не в силах остановиться.

Я хочу отомстить ему. Отомстить за всё. За унижения, за оскорбления, за попытку овладеть мной. Нет, никакой пощады: он её не заслуживает. Его жизненная энергия наполняет мою пустоту. Белый свет вперемешку с серым покидает его тело и проникает в меня. Я словно по наитию понимаю, что происходит, но не хочу останавливаться. Астр заслужил то, чтобы оказать в таком положении. Он заслужил остаться пустым.

Он обездвижен и повержен, он сейчас такой, какой считал меня. Отталкиваю его от себя, словно тряпичную куклу. Отодвигаясь, уже не чувствуя холод обнажённой, переливающейся серебром лунного света, золотистой кожей. Лишь только поражённый вздох означает конец ангела. Оборачиваясь, вижу бледное лицо Люцифера.

— Давно ты здесь? — хрипло произношу я, ощущая позыв к рвоте словно бы от перенасыщения. От чего меня тошнит? От того, что сделала я, или от осознания, что собирался сделать Астр?

Он молчит, медленно приближаясь, и осматривает мёртвое тело Астра, а я усмехаюсь.

— Я — чудовище? — спрашиваю у демона, пытаясь отыскать в его глазах ненависть к себе, но не находя там ничего кроме… радости.

— Это как посмотреть, — Люцифер стягивает с себя свитшот и протягивает его мне, отворачиваясь. — Хах, — он запрокидывает назад голову, а на его лице появляется лёгкая улыбка, — забавно, что именно ты сможешь мне помочь, да?

Быстро натягиваю на себя ту часть одежды, что покрывала Люцифера какое-то время, и окунаюсь в его запах. Свитшот доходит мне почти до колен, в голове пролетают какие-то несуразные мысли, типа: «Ни хрена себе вымахал». Из задумчивости меня выводит тихое покашливание.

— Идти можешь? — спрашивает дьявол и протягивает руку.

— Да, — проговариваю тихо и в растерянности смотрю на ладонь, поданную тыльной стороной. Демон пытается закрыться от меня, а я не хочу вторгаться в его душу.

В отрицании помощи качаю головой и пытаюсь на негнущихся ногах пройти хоть немного. Холодный песок утягивает пятки, я увязаю в нем. Понимаю, что меня бьёт дрожь и мне не совладать с собой, по-моему, до меня только что стал доходить смысл произошедшего. Я только что подверглась попытке насилия, и я убила своего насильника: выпила, съела, высосала… Называйте, как хотите. Не важно. Факт остаётся фактом. Астра больше нет. Демон проходит вперёд, а я понимаю, что ещё чуть и упаду. Перед глазами всё мутнеет и двоится, я пытаюсь хоть за что-то зацепиться в плывущем перед глазами мире и нахожу. Спина Люцифера. Мне становится смешно. Словно бы он дорожка из хлебных крошек, по которой Гензель и Гретель намеревались вернуться домой. Понимаю, что начинаю приходить в себя просто оттого, что я сосредоточилась и иду, делаю шаг за шагом.

Люцифер разворачивается ко мне, когда доходим до того места, где начинаются палатки повстанцев, и обводит задумчивым взглядом.

— Бани, знаешь, где? — спрашивает без всяких объяснений и долгих словесных прелюдий.

Я киваю.

— Сходи туда, — как будто он сейчас отдает приказ как солдату.

Вновь киваю и разворачиваюсь в обратную сторону, иду в сторону купален, спиной ощущая его взгляд. Собрался следить за мной. Он надеется, что я могу помочь ему. Но чем? Тем, что я могу забирать жизнь другого существа? Но это ужасно. Как бы он ни поступил со мной, я не желала ему смерти… а не желала ли? Где-то внутри меня что-то подсказывает мне, что я желала ему зла, поэтому и выпила… до дна. И стала другой, я словно бы забрала неистовость ангела, его злобу и дала ему успокоение. Ему покойно где-то там. Там, где не имеет значение время, пространство и все другие заморочки существования. Мир, что царствует внутри меня. И Люцифер знает, что это, и наверняка понимает, как этим управлять.

Захожу в баню, запахи берёзы и ели деликатно вторгаются в моё обоняние. Купальни пусты, но это и к лучшему. Никого сейчас не хочется видеть. Зайдя за порог, сразу же становится душно. Я скидываю теплую одежду и понимаю, что должна прийти в себя. Только приду ли так скоро? Храбрюсь, похоже. Я хочу рыдать, но не могу, такое чувство, что вместе с тем, что произошло, слёзы иссушились. Но в тоже время я ощущаю некий баланс внутри меня. То, что не испытывала уже очень давно. Кончики пальцев на руках и ногах до сих пор ледяные. Я сажусь на лавку и подтягиваю ноги к груди, укладывая голову на острые коленки. Неужели я настолько бездушна, что мне всё равно, что произошло с Астром, пусть он и был агрессором по отношению ко мне; почему я не чувствую ничего, кроме того понимания, что ангелу сейчас хорошо? Откуда мне это известно? Что со мной не так?

Моюсь механически, стараясь вытравить из себя образ ангела, его запах, идиотский смех, воспоминания о нём, о том, что я сделала с ним. Наверное, я здесь слишком долго. Вздрагиваю, когда слышу заливистый голос, отразившийся от всех стен одновременно.

— Уокер!

— Мать твою, грёбаный Люцифер, — бормочу под нос. — Иду, я уже иду, — кричу в обратную, справившись с лёгким испугом от неожиданного вторжения в мои тяжёлые раздумья, и наскоро вытираю волосы.

Взгляд лихорадочно ищет предмет его одежды, а находит аккуратную стопку тёмно-серого цвета, слух улавливает стук входной двери. Вышел. Я усмехаюсь и начинаю натягивать на мокрую кожу с собравшимися на ней капельками влаги и испарины лёгкие обтягивающие брюки из хлопка и такую же рубаху, которая немного теснит в груди.

— Твоя подружка без сисек, — произношу я было шёпотом, но обрываю саму себя.

Что бы ни было, он мне помог, и чувствую, если и я ему помогу, в накладе не останусь и жизнь моя станет в разы лучше. Иметь покровителем главного здесь — почему бы и нет? Вот только что дальше? Какова цена внешнего благополучия? Собираюсь с мыслями и выхожу на улицу. И вздрагиваю, видя маячащий стройный силуэт в паре шагов от меня.