Страница 61 из 84
- Что с ней?
- А что ты заволновался? Не надо. Ты же решил добровольно из жизни уйти, значит, жизнь твоих родственников тебя мало заботит.
- Виталя?
- Надень маску, Илюша. Беременна твоя внучка. Правнук у тебя скоро будет, а ты помирать собрался.
Мартынов старший переводит свой взгляд на меня и улыбается, едва шевеля губами, произносит:
- Поздравляю.
Я лишь киваю в ответ. Странно, как он догадался, что Настя беременна именно от меня?
- Поздравишь, когда из роддома забирать будете, – снова вставляет реплику Коршунов.
- Олег…. Наедине… Пару слов…
- Если только пару, – обеспокоенно говорит начальник. - Я пошел, жду тебя в операционной. И не закатывай свои глаза, я буду там. Хочу лично подарить тебе вторую жизнь, осёл упёртый.
Коршунов уходит, и я занимаю его место.
- Слушаю, Илья Алексеевич.
- Изменил…. Тогда… Изменил? – так сразу, без анестезии….
- Нет, – честно отвечаю я.
- Я знал, – расслабляется. - Ты её…
- Не разговаривайте больше. Слушайте, – сам надеваю на него кислородную маску, - я люблю Настю. Очень. В том, что распалась наша семья, виноват только я, и я проклинаю себя за это. Я сегодня утром узнал, что тогда случилось на самом деле с нашим ребенком. Я баран, можете ударить меня за это, потом, когда поправитесь. Я не достоин её, но меня словно магнитом… снова… к ней. Ничего с собой поделать не могу… пытался. Но она сидит у меня вот здесь, – показываю на свою грудь, - с самого первого дня нашего знакомства по сей день. Мы снова вместе, она дала мне второй шанс, и я никогда больше не обижу её, тем более не брошу. Я обещаю вам, что сделаю всё, чтобы она и наш ребенок были счастливы.
- Я верю… - он снова упрямо снимает маску.
- Но для полного счастья моей девочки ей нужны вы, она безгранично любит вас. Не сдавайтесь.
- Я не сдаюсь, я чувствую, что всё…
- Олег, пора в операционную, – в палату входит Ольга. – Все уже там.
- Я пошел, увидимся…
*****
Операция не состоялась. Илья Алексеевич провел в операционной лишь несколько минут, а потом… после ввода наркоза… остановка сердца. Многочисленные попытки запустить его вновь не увенчались успехом.
В операционной, кроме анестезиолога и операционной медсестры, нас было трое: Коршунов, я и Станислав.
Молчание. Монотонный звук, и одна прямая линия на экране кардиомонитора, это то, куда мы трое смотрели безотрывно.
- Стас, свободен, – монотонно и отчужденно произносит начальник. – Олег, иди к Насте. Ольге я сообщу сам.
Я выхожу из операционной, обессиленно снимаю перчатки и шапочку. Поднимаю глаза и вижу Настю. Она бежит прямо на меня. Черт, да какая сволочь ей сказала-то?
Я перехватываю её, прижимаю к себе. Не пущу.
- Пусти, – шипит она.
- Нет, – обхватываю её сильнее.
- Отпусти, – она отчаянно вырывается, бьет меня по груди, оседая на пол, и я вместе с ней.
- Я всё понимаю, родная. Не надо тебе туда.
- Олег, – она умоляюще смотрит на меня, а в глазах слезы, от вида которых у меня разрывается сердце.
- Настенька, любимая, знаю, что больно, – я обхватываю ее голову и смотрю прямо в глаза. - Но подумай о ребенке, он внутри тебя. Пожалей.
- Я хочу его видеть, – настаивает она, а я снова прижимаю ее к себе со всей силы, упрямо не позволяя вырваться.
- Он простит, если ты этого не сделаешь, – на ушко шепчу я. - Мы ему сказали о твоей беременности, он уходил, улыбаясь. Сохрани нашего малыша ради него, умоляю тебя.
Я целовал её волосы, висок, щеки, губы, стирал своими губами её слезы. Я нашептывал слова утешения ей на ушко и не отпускал ни на секунду. Мы сидели посреди коридора на коленях, и мне было плевать на это.
Понимающие пройдут мимо,
любопытные – пусть смотрят.