Страница 85 из 169
О Боги…
Леонардо стал сжимать в руках уже не только погнутую вилку, но и тарелку, грозившуюся вылететь в лицо здоровяка. В любой другой день он бы поддержал шутку брата, обмениваясь с ним определениями, сказанными не при дамах, но только не сегодня.
С самого утра он был взвинчен и страшно волновался. Его ждало свидание с самой очаровательной девушкой, о которой он раньше и не мог мечтать.
Но пластилин?
Даже Дони повезло больше, он — длинный, как банан. Не так уж и плохо по сравнению с пластилином. Леонардо был готов на — «арбуз», мол, зеленый, круглый и с хвостом, черт, даже на — «цуккини» по тем же признакам, черт побери, даже на «пупырчатый огурец» с последующим прозвищем — «Лео-огурчик».
Но пластилин?!
— Нет… — Ева вдруг встала на защиту мастера катан и с сочувствием посмотрела на Рафаэля, видимо, восприняв вкусовую подколку брата за истину, основываясь на рассказах лидера об их, мягко говоря, скромном детстве, и поэтому сокрушенно и жалобно спросила: — Ты в детстве кушал пластилин?
Ева в глазах Леонардо выглядела невероятно трогательной в своей наивности и очаровательном сочувствии.
Лидер исподлобья наблюдал, с каким состраданием Ева обращалась к брату, который, фырча, отнекивался, убеждая всех, что он достаточно умен для того, чтобы не есть пластилин. И пока Майки пытался добить зеленеющего от смущения Рафаэля — «как тогда иначе ты узнал, каков на вкус пластилин?», Леонардо ликовал. Чертовски сильно ликовал. Во-первых, потому что, видимо, не понимая того, Ева вступилась и отстояла честь лидера. А во-вторых, пусть он и не был противоречивой фисташкой, но, по крайней мере, уж точно не был в глазах Евы пластилином.
Обед, к его счастью, был закончен без дополнительных неловкостей и потрясений. Ева со Сью направились в дом, чтобы отдохнуть в прохладе трейлера, за ними же пошел и Дони на очередную проверку мозговой деятельности Тока.
Дони был его третьим и заключительным элементом в подготовке к свиданию. Зная благоразумность брата, он облегченно выдохнул и пошел по направлению к трейлеру.
Сью, верная своему долгу, отвлекала Еву бисероплетением. Она так мило высовывала кончик языка, пытаясь вдеть бисеринку на леску, что Лео невольно застыл, улыбаясь, как безмозглый истукан. Сью махнула ему рукой, мол — «иди давай отсюда», и Леонардо пошел в лабораторию Дони.
Постучав, открыл дверь.
— Дон, я… — Лео мялся в проходе, поглаживая затылок, не зная, как объяснить своему брату будущее устройство, которое он хотел попросить сотворить для него.
Черное кресло с высокой спинкой пришло в движение, и к нему развернулся Донателло. На коленях брата лежал Ток. Бесстрастно, словно свысока и с долей иронии, на него смотрел пучеглазый кот, пока Дони гладил того по голове. И отчего-то это выглядело… зловеще. Лео сглотнул, убеждая себя в том, что это просто причуды его воображения, столь бурно реагирующего сегодня на все происходящее. Что на самом деле механический кот не может выражать такие эмоции, что ему просто кажется, как два стеклянных глаза с пренебрежительностью и будто бы с превосходством и надменностью обращены к нему. Что сам Дони, смотрящий на него с нечитаемым выражением лица и цепким взглядом из-под бликов линз очков — не злой гений. А дело лишь в самой атмосфере помещения: темной, колючей, прохладной, и если бы не звуки жужжащих вентиляторов, охлаждающие серверы, и не пиликанье всевозможных приборов, то ко всему прочему добавилась бы еще и тяжелая звенящая тишина.
— Ты хочешь узнать, — медленно и вкрадчиво, восседая на своем четырехколесном троне, Дони слегка склонил голову набок и продолжил: — что значит твое мурлыканье?
— Что?.. — Лео так и застыл с рукой на своем затылке, — я не… нет! Я не мурлыкаю, Дон.
— Видимо, — доктор-зло продолжал внимательно и оценивающе смотреть на лидера, не переставая поглаживать кота, — настало время поговорить с тобой серьезно.
— С-серьезно? — лидер опешил от того, какое впечатление на него сейчас производил брат в полумраке захламленной лаборатории, и никак не мог понять, что тот имеет в виду под «серьезным разговором».
— Совершенно верно, Лео… Итак. Приступим. Когда пчелка хочет попробовать нектар цветочка, — Дони загадочно посмотрел на белый выскочивший из шерсти кота волосок, зажатый между двумя пальцами, — который находится в…
— Дон, погоди, я не понимаю… — Лео попытался прервать брата, но тот жестом руки призвал его к тишине.
— Хорошо, давай по-другому, — гений отбросил белый волосок, и Лео отчего-то напряженно проследил за его плавным падением вниз. Сложив пальцы домиком, брат задал вопрос Леонардо: — слышал ли ты о пестиках и тычинках?
— Чего? — удивление и непонимание Леонардо четко отразились на его мимике.
— Хм, что же, можно иначе, — Дони подозрительно прищурился и, не дав Леонардо возможности опомниться, продолжил: — совместимость строения женской репродуктивной системы по отношению к размерам…
— Умоляю, перестань, — Лео выставил вперед руки, отклоняя корпус тела назад, словно на него напирал сорвавшийся из плотины мегатонный поток воды. Если минутой позже Леонардо пребывал в смятении от странного поведения брата и посвящения его в ботанику, то теперь окончательно выпал в осадок.
— Понял-принял, буду понежнее, — Дон так же, как и Лео, поднял руки вверх, демонстрируя свою безоружность. Лидер облегченно выдохнул. Но ненадолго… Потому что брат выдвинул ногой коробку из-под стола, достал оттуда плюшевого медведя и зайца.
О Боги… Что происходит?
— Погоди-ка… покажу тебе на игрушках, — расположив в правой руке медвежонка, а в левой — зайчонка, Донателло попытался наглядно показать, в какой позе зайчик должен оседлать медвежонка для более комфортного регулирования процесса первоначального входа в женское вла…
— О Боги!.. — Лео взвыл в потолок, собственно, ему уже было неважно, услышит ли кто-нибудь его стенания или же нет. Он не понимал, что происходит и как он оказался заложником этого странного, неловкого и иррационального разговора.
— Что? И так непонятно? — Дон был удивлен реакции Леонардо, но пожав плечами, стушевался и ответил: — Слушай, ну, мне нужно немного времени, чтобы пришить им гениталии, и тогда наглядная картина будет более ясна…
— Умоляю, остановись… — Лео одной рукой закрыл свое лицо, вторую выставил открытой ладонью к брату. Сумев отдышаться, он продолжил: — Мне нужно, чтобы ты придумал вещь, которая сможет воспроизводить игру на гитаре. И. Всё.
— Хм, ну, так бы сразу и сказал, — Дони отбросил игрушки в сторону, потеряв к ним всякий интерес.
— Только, — услышав оклик брата, Леонардо, который стремился поскорее покинуть зловещую лабораторию, резко замер и вполоборота нерешительно и с испугом обернулся к Дони, ожидая подвоха. И угадал.
— Мне нужно знать, на какие аккорды ориентироваться. — Лео в непонимании хмурился, но Донателло дал подсказку: — Спроси у Рафа, — и развернувшись к нему спиной, брат таким образом дал понять, что эфирное время беседы завершено и теперь он занят чем-то более важным, нежели просветительской демонстрацией любовного процесса между медвежонком и зайчонком.
Прекрасно…
Теперь добавился незапланированный элемент в виде Рафаэля. Леонардо глубоко вздохнул, сжимая покрепче свои кулаки, и пошел добывать информацию.
— Раф, — Леонардо обнаружил брата на улице, где тот что-то выстругивал из деревянного брусочка. Здоровяк был единственным, кто сумел совладать и неплохо освоить струнный музыкальный инструмент, и, к сожалению, лидер был вынужден просить его о помощи.
Что бы ни случилось, это будет стоить того… Ева… Свидание… Все получится. Давай, Лео, ты сможешь. Последнее задание. Соберись! В конце концов, я — старший брат.
— Ну? — Рафаэль устал ждать, пока Леонардо соберется с мыслями, и грубо поторопил его.
— Сыграй мне на гитаре что-нибудь романтическое.
Рафаэль загорланил глубоким и звучным хохотом, приводя тем самым Леонардо в ступор. Он не понимал, что происходит. Он. Ни. Черта. Не. Понимал.