Страница 56 из 169
— Хорошо, — мягкий тихий голос Лео приятно ласкал слух. — А теперь вслушивайся в звуки, окружающие тебя.
Голос Леонардо умиротворял, принося с собой в мир лесных звуков некую приятную особенность. С закрытыми веками его голос воспринимался иначе, словно мы оба — бестелесные создания и всю свою нежность друг к другу способны выражать лишь интонацией.
— Теперь вычленяй каждый звук по отдельности. Что ты слышишь?
Подумав немного, я ответила: — Ветер и то, как он раскачивает кроны деревьев, шуршит листвой. Воду, она плещется у берега. Водопад, он бьется о камни. Птичек, они маленькие… и их много.
— Еще, — Лео просил продолжения, но кроме этого, я ничего другого не слышала.
— Всё, — открыв глаза, я посмотрела на лидера. Леонардо неотрывно следил за мной и указал мне жестом вновь прикрыть глаза, и я все так же покорно подчинилась ему.
— Справа от тебя над водой летает стрекоза, вслушивайся, — действительно, до меня доносилось еле различимое монотонное жужжание крыльев, как от маленького вертолета. Но тогда почему их называют «Летающими драконами»? Но голос Леонардо прервал размышления:
— Слева от тебя прыгает лягушка, — я пыталась различить потерявшееся среди других звуков «кваканье», но обнаружила что-то напоминающее утробное урчание. Лягушонок надувал свой горловой мешочек, издавая тихие рокоты. Этот рокот был не таким, как у Леонардо. Рокочущее урчание лидера было иным, и даже не кошачьим, а каким-то особенным, как будто бы в его груди был целый оркестр, состоящий только из одних маленьких барабанов. Этот звук был безумно приятным, и ко всему прочему он вызывал вибрацию в его теле, которая передавалась и мне.
— Позади тебя белка раскалывает орех, — Леонардо снова отвлек от размышлений. Звук, ранее принятый за птицу, ковыряющую ствол дерева в поисках жучков, оказалось, исходил от шустрого и прыткого лесного грызуна. Так удивительно, Леонардо столько всего подвластно: он быстрый, сильный, ловкий, да и к тому же обладает отменным слухом.
Он поражал собой, и я с восхищением посмотрела на того, кто открывал мне, не ведая этого, целый мир. Синие глаза лучились спокойствием, и он снова попросил меня закрыть веки.
— А теперь концентрируй внимание вовнутрь себя. Глубокий вдох и медленный выдох.
Под его руководством я продолжала исполнять дыхательные упражнения, пока меня обволакивал его голос.
— Почувствуй биение сердца. — Когда я сконцентрировалась на ударах в груди, возникло ощущение, что тело раскачивалось в такт вместе с ритмичным биением. С каждым сокращением сердечной мышцы словно освобождался поток энергии, волнами распространяющийся по груди, подталкивая толчками к тому, кто сидел напротив меня.
— Ощути, как легкие наполняются кислородом. — Полной грудью я с наслаждением вбирала в себя свежий, пахнущий лесом воздух, разделенный на нас двоих.
— Почувствуй, как струится по венам кровь, от сердца до самых кончиков пальцев. — Невероятно, но кончики пальцев защекотало, вызывая улыбку на лице.
— А теперь постарайся ни о чем не думать.
Голос Леонардо стих, оставляя меня наедине с самой собой. Голова была легка и без единой мысли, ушли все волнения и тревоги. Казалось, я смогу просидеть так целый день, но кончик носа решил иначе: его начало нещадно щекотать.
Зажмурившись сильнее и сморщив нос, я пыталась справиться с дискомфортом, но это не помогало прогнать зуд. Рука потянулась к лицу, но Лео пресек это движение словами:
— Сила в разуме и воле. Ты справишься с этим.
Видимо, лидер был обо мне более высокого мнения, поскольку за пару минут терпения щекотки я была готова взвыть. Святые угодники, ну за что? Все же так хорошо начиналось.
— Невыносимая мука! — Жалостный скулеж возымел свой эффект. Под тихий смешок Леонардо почесал кончик моего носа, вызывая во мне негу и благодарную улыбку.
— Глубокий вдох и медленный выдох, — напомнил лидер.
Дыхательные упражнения продолжились. И мне было приятно находиться рядом с ним в этом спокойствии, но любопытным глазам не терпелось на него взглянуть. Осторожно приоткрыв один глаз, я решила воспользоваться моментом и разглядеть его. Вот он — умиротворённый и расслабленный, словно спящий. Вдруг захотелось убедиться, действительно ли он выглядит так же, когда спит. И как он спит? Вероятно, на животе. Почему-то Леонардо представлялся мне обнимающим подушку, и в моем воображении это выглядело до невозможности милым, вызывая блаженную улыбку на лице.
Лидер, будто почувствовав наблюдение, раскрыл в ответ синеву своих глаз.
«Застукали» — метнулась испуганная мысль в голове. Даже одна секунда ожидания была уже слишком большим отрезком времени для того, чтобы успеть спрятать глупую улыбку и вновь закрыть глаза, сделав вид, что на самом деле я крайне сильно увлечена медитацией.
— Не подглядывай, — его рука потянулась к завязанному узелку на затылке, и передвинув его к виску, он скрыл мои веки за тканью.
— Глубокий вдох и медленный выдох, — повторил Леонардо, — освобождай от мыслей голову, пребывая в покое.
Мне хотелось ответить ему, что это сложно выполнить. Ведь если один раз представить розового слона, то видение из головы уже просто так не выкинуть. А в мыслях — он и подушка. Он обнимает ее двумя руками? Или напротив, одной? Или, может, он все-таки спит на согнутой в локте руке? Тогда что делает вторая рука? Обнимает подушку? А если у него нет подушки? Без нее вся моя «спальная-Лео-теория» рушилась. У него однозначно должна быть подушка. И как теперь ни о чем не думать? По крайней мере, Леонардо не узнает о странных мыслях в моей голове.
Тело стало потихоньку затекать от сидячего положения. Мышцам спины было сложно удерживать под стать ему достойную осанку, и стоило только о ней позабыть, как мышечный каркас тут же расслаблялся. Ну, правда, почему нельзя медитировать, например, лежа? И это подтолкнуло обратиться к нему:
— Леонардо?
— Районоко? — Лидер ответил мне вопросом на вопрос.
— А мы можем медитировать лежа?
Хмыкнув, Лео ответил непреклонным отказом.
— А долго нам еще медитировать? — я приложила максимум своих усилий, чтобы вопрос прозвучал обыденно, словно спрашивая — «а скоро ли ужин»?
— Пока не будет достаточно.
Леонардо был лаконичен, и ответ, к сожалению, не принес конкретики. Достаточно — это сколько? Или достаточно — до чего? Но глубоко вздохнув, пожалуй, заметно громче, чем допускала дыхательная практика в медитации, я старалась очистить свою голову от мыслей, не ощущать свое тело и близость сидящего напротив сэнсэя. Но не получалось. Не знаю, сколько прошло времени, быть может, час, быть может, всего лишь пара минут, но я снова обратилась к лидеру:
— Леонардо?
— Районоко? — все так же безмятежно переспросил Леонардо.
Я ощущала себя инфантильной дурехой оттого, что это только сейчас пришло в мою голову, и задала вопрос:
— У тебя есть второе имя?
— Нет, но со слов братьев, оно, скорее, может быть — Сплинтер-младший, — и мне могло послышаться, хотя, кажется, я уловила веселье в его ответе, но собравшись, Леонардо менторским тоном продолжил: — Не отвлекайся. Продолжай медитацию.
Мною был сделан глубокий вдох, скорее, только для того, чтобы показать лидеру свою активную увлеченность этим занятием? Но кто бы мог подумать, что это окажется достаточно скучным делом. Какое-то время я считала секунды в голове, но спустя шесть минут сбилась со счета. Конечно, находиться в покое было приятно, но может, сегодня просто был день, не настроенный на медитацию?
— Леонардо?
— Районоко? — его голос вызывал во мне мурашки, приятно сползающие от шеи по спине вниз. Я была готова звать его еще тысячу раз, чтобы услышать в ответ свое второе имя. Звук его голоса, который был низким, бархатным, и если он говорил тихо, то глубоким и волнующим, доставлял мне неописуемое удовольствие. До такой степени, что мне уже хотелось идти к Дони и вымаливать у него диктофон, чтобы записывать и прослушивать все, что говорит мне Лео.