Волна

Прибыли мы без опоздания, точно по расписанию – в восемь тридцать восемь. С собой у меня – только небольшой рюкзак с вещами и целый ящик с банками варенья для Димы от его мамы. Его привезли на вокзал, заплатили проводнику и загрузили в вагон. Дальше мне можно было не беспокоиться, Дима разберется.

Беспокоиться пришлось, потому что меня никто не встретил и ящик с вареньем пришлось выгружать самостоятельно. В конце концов проводник сжалился надо мной и помог. Перрон опустел. Вокруг ни души. И этот проклятый ящик, не оставлять же его здесь! Думать мне хотелось совершенно о другом. Нога моя ступила на землю того самого Минска, название которого вот уже несколько лет подряд было сродни мантре. В этом городе живет она! Но все мои мысли сводились к вопросу о том, что делать дальше?! Адрес Димы у меня записан, а адрес Лены я знаю наизусть. И первым моим порывом было ехать сразу же к ней. Дорогу спрошу у прохожих или куплю карту. Обо всем остальном думать буду потом. Варенья, конечно, жалко, но не настолько, чтобы позабыть о цели своего приезда. Может, сдать ящик в камеру хранения, но для этого мне нужно поменять деньги. Уже целый час, как я в Минске, а перед глазами только перрон и железнодорожные пути! И ничем они не отличаются от наших. Точно такие же. Ощущения, что я в другом городе, в другой стране вроде как и не наступило. Единственным критерием того, что все изменилось, могла служить моя грудная клетка. В ней начались те же процессы, что и два с половиной года назад в лагере. И это вместо тревоги о том, что я в чужом городе, где никого, кроме Лены, не знаю.

Какой-то человек, оглядываясь по сторонам, медленным шагом направляется в мою сторону. Пару раз он подошел к самому краю перрона и заглянул куда-то вдаль, сначала в одну сторону, затем в другую. Выглядел он прилично, и у меня появилась надежда с его помощью избавиться от варенья, которое связывало меня по рукам и ногам. Попрошу его посторожить и побегу в обменник. Он заметил меня, и его шаг ускорился. Затем он назвал меня по имени.

Дима что-то напутал с расписанием. Мы ехали в вагоне метро до конечной без пересадок. Это девять станций. Долго. Мне давно уже не терпится двигаться в направлении своей цели, делать хоть что-нибудь, что приблизит долгожданную встречу с Леной. А пока мы едем к Диме.

Дима предложил позавтракать с дороги и принялся взбивать омлет. Возражения мои были отклонены, но выслушать за завтраком мои планы было обещано. План у меня только один. И я желаю воплотить его в жизнь как можно скорее. Но есть одна проблема. О том, чтобы отпустить меня «в такую даль», как выразился Дмитрий, не могло быть и речи. Благо, что он успел оценить серьезность моих намерений.

Убрав со стола посуду, он разложил карту. Одним кружочком обвел наше местонахождение, а другим кружочком отметил пункт назначения – адрес Лены. Судя по карте, это были разные концы города. Дима на минуту задумался, а затем набрал чей-то номер. В течение часа за нами должен был заехать на машине один его друг. Так что у меня оставалось время на то, чтобы принять душ и привести себя в порядок. Это разумно. Мы с Леной давно не виделись.

Мне казалось, мы никогда не приедем. Друг Дмитрия, Валера, по своей натуре весельчак и все время шутил, но смысл этих шуток почему-то не доходил до моего сознания. Из окна машины можно было осмотреть город, но все проносилось перед глазами, словно в тумане. Мне все еще не верилось, что я на пути к ней, и уже через какой-нибудь час буду стоять перед дверью ее квартиры. Поэтому и не получалось ни на чем сконцентрироваться.

Уже где-то близко. Валерий остановил машину во дворах возле одной многоэтажки и у прохожих спросил номер. Сердце мое колотилось. Номер тот. Здесь живет Лена. Нужно что-нибудь сказать, хотя бы поблагодарить за то, что довезли, но мне не до разговоров. Ноги несли меня сами. Вдогонку Дима прокричал, что ждет меня здесь. Уедут они лишь после того, как убедятся, что Лена на месте.

Идти не получалось, только бежать. Еле удалось избежать столкновения с женщиной на ступеньках. Вперед и только вперед, никаких остановок. Красный девятиэтажный дом. Подъехали мы к нему с торца. Совершенно не соображая, на каком этаже находится нужная мне квартира, и будучи не в состоянии ждать, пока приедет лифт, несусь вверх по лестнице. Этажи закончились, выше только чердак… и тут перед глазами появился нужный мне номер. Голова кружится. Нужно отдышаться, но ждать больше нет сил.

Лена стояла и смотрела на меня с удивлением. Дыхание мое вместо того, чтобы успокоиться, сбилось окончательно.

– А… как? Что ты здесь делаешь? Я вчера должна была уехать. На море. И билеты уже были.

– Но ты же здесь?

– Здесь. Так в последнюю минуту все переиграли. А если бы уехала? Чего стоишь? Проходи.

Можно было расслабиться и выдохнуть. Она дома. Не уехала. Все нормально, все хорошо. Но не получалось. Нужно еще спуститься и доложить Диме обстановку. А то чего доброго пойдет меня разыскивать. Из моего сбивчивого рассказа про Диму, его друга и машину Лена ничего не поняла. Но сказала, что ждет меня.

Мы сидели на кухне. Лена заваривала чай.

– Ты в своем репертуаре. Я даже представить не могла! А как ты… откуда адрес?

– Из записки.

– Она еще у тебя?

– Конечно!

Глава 4

Лена не изменилась. Разве что похорошела, стала еще красивее. Она снова заботилась обо мне, налила чай, положила сахар. Сказала, что мама уехала на дачу, а папа на работе и будет только к вечеру. Мы в ее квартире, на ее кухне. Это ее территория. И хоть она взрослая и самостоятельная, но тоже чей-то ребенок. В лагере она была нашей родительской фигурой, а здесь она сама дочь своих родителей. И мы уже не в лагере, поблизости нет ее подруги Ирки. И нет рядом этих вечных детей, которые одолевали ее со всех сторон в лагере. Наконец-то она принадлежит только мне.

О завтраке у Димы Лена не желала слышать и заставила меня поесть во второй раз. Затем мы отправились на станцию встречать электричку, на которой должна была вернуться с дачи ее мама. Солнечным летним днем мы шли по улице. Лена чуть впереди, я за ней, как раньше. Важно только то, что она рядом. А в Крыму мы или в Минске не имеет никакого значения.

Электричка прибыла, но мамы в ней не оказалось. Лена сказала, что это ничего, значит, она осталась еще на неделю. Так уже бывало. Мы медленно шли по перрону, и мне казалось, что не было всех этих лет ожидания, будто мы и не расставались вовсе. И снова было забыто все на свете. Пространство «здесь и сейчас» стало единственно реальным для меня. Других мест и городов не существовало.

Лена предложила погостить у нее. В моем распоряжении была отдельная комната. Осталось только забрать у Димы свой рюкзак. И на это пришлось потратить уйму времени. Дима возражать не стал, записал номер своего рабочего телефона и просил звонить в случае чего. Какими же длинными казались станции. Двери то открывались, то закрывались, поезд метро ехал и ехал дальше. Лена подробно объяснила, как добраться, на какой автобус сесть и где он останавливается. Автобуса не было целую вечность. И вот я на месте. Улица, на которой живет Лена, показалась до боли знакомой, будто иду я по ней уже в который раз.

А ведь Лены действительно могло не оказаться дома! Мне повезло. Счастливое стечение обстоятельств. Можно же было написать письмо или дать телеграмму, известить о своих планах. Но такая мысль почему-то не пришла мне в голову. Так принято, но именно этого мне и не хотелось. Тогда уже это был бы не сюрприз. А мне так нравится ее удивлять. Появиться на ее пороге следовало именно так, как это и произошло. Кто не рискует… а Дима для подстраховки. Да что уже об этом думать. Все сложилось как надо. И я люблю ее еще сильнее, чем раньше. На этот раз воспользуюсь лифтом.

Сегодня воскресенье, и мы гуляли по городу. Когда горел красный, Лена брала меня за руку и еще какое-то время не отпускала. С тех пор я люблю светофоры. Мы двигались без какого-либо плана, проходили один квартал за другим, сворачивали в переулки, пока снова не оказались на улице белорусского поэта Петра Глебки. О том, что это поэт, мне сказала Лена.