Эгрегор

Наиболее успешным в деле убийства своих родичей, был Ваалан. Доподлинно неизвестно, сколько погибло эгрегоров от его меча, но это количество было явно больше, чем у кого-либо. Даже после того, как появился Справедливость и явил нам Закон Эгрегоров, запрещающий убийства своих сородичей, Ваалан ещё долгое время противился ему, пока сам магистр не выследил мечника и не заставил его подчиниться. Но даже после этого, напитанная яростью и гневом Ваалана, Пустота ещё долгое время шептала его имя.

Это было тёмное время, когда каждый эгрегор думал над тем, как выжить. И я не был исключением. В те времена, эгрегор Мифарес предпочитал обитать в Проявленном мире, избегая не нужного насилия. Я никогда не был бойцом, таким как Ваалан. И именно поэтому я был рад появлению Закона. Мне было легче, чем кому бы то ни было подчиниться ему. Тем более мой личный счёт убийствам своих родичей был равен нулю.

Мы словно две тени, скользили по коридорам, проходя по залам, устланными великолепными коврами. Вдоль стен можно было встретить древние рыцарские латы в полный рост, с оружием в руках. Они словно безмолвные стражи, безразлично взирали на нас пустыми глазницами.

Навстречу нам никто не попадался, словно в замке никто не жил. Это было не правдой. Я лично чувствовал, как за нами следили буквально отовсюду. Существа, что были невидимы даже мне, я мог их только почувствовать. Они бесформенными массами проплывали где-то позади меня и Ваалана, прятались за мебелью или на огромных люстрах, висящих на толстых цепях.

Пользоваться хизией здесь было не разумно. Справедливость наверняка пришёл бы в бешенство, если бы такой страждущий знаний эгрегор как я, решил бы проучить его соглядатаев. Так что я умерил свою жажду знаний. А жаль. Здание было пронизано могущественными чарами. Дух, что их наложил, несомненно, это был магистр, обладал поистине разрушающей силой. Но его умение не ограничивалось только силой. Перейдя с обычного взора, на колдовской, я видел нити, обвивающие коридоры и уходящие то круто вверх, в потолок и пронизывающие многие этажи, то вниз, в многоуровневые подвалы и даже глубже. Их нити терялись в самих тканях мира. Несомненно, здание было просто испещренно заклинаниями и чарами, его словно паутиной опутывало огромное количество хизии, но истинное предназначение многих из них было далеко от моего понимания. Хотя, если бы у меня было время, как и уверенность что хозяин дома меня не раскусит, я бы с удовольствием разложил этот клубок потоков запредельных энергий на составляющие, чтобы понять их суть и узнать их предназначение.

Дом вызывал у меня восхищение и, признаться, зависть, ведь эта сила была мне пока недоступна.

В нишах стояли свечи, которые зажигались как мы подходили к ним и тухли сразу за нашими спинами. Без света мы видели старую мебель, всю покрытую пылью, затянутую сетями паутины. Но только появлялся свет и вся комната как будто преображалась. На стенах висели портреты не веданных мне оболочек. Я чувствовал, что как только мой взгляд переставал ощупывать их лица, как незнакомцы принимались следить мне вслед. В этом замке, казалось сами стены превращались в глаза, следя за его обитателями и их гостями.

Мой спутник напротив, шёл по коридорам с видом, будто всё ему было знакомо и мало интересно. Его шаги были уверенные, ноги сами вели по хитросплетению коридоров и мелькающих залов, безошибочно подбирая путь. Воистину, мы посещали обитель Старейшего уже целую вечность и его жуткий замок стал если не родным, то по крайней мере привычным и знакомым.

– Может ты всё-таки вылечишь свою руку? – спросил я мечника, который раз натыкаясь взором на его перевязь, окрасившуюся в голубоватый цвет эфира.

С точки зрения оболочки, можно было подумать, будто рана кровоточила, но строение астрального тела духа было несколько иным. Божественный элемент полностью покрывал нашу форму и изнутри и снаружи и для оболочки, попади она в Пустоту, была бы бесплотной. Но тонкие физические волокна, из которых мы состояли, могли быть нарушены таким же тонким воздействием. И тогда эфир мог ичстекать из наших тел, будто кровь в Проявленном мире.

– К тому же это не сложно. Если хочешь, Ваалан, я сделаю это за тебя.

– Вылечить?! Зачем, Мифарес? Это ведь рана, полученная в бою. Я заслужил её, как и новые сапоги, что пошью из шкуры червя! Хотя и жалею, что она не ссаднит от боли моё тело. Ты знаешь, Мифарес. Я иногда жалею, что мне уготована судьба бессмертного эгрегора, а не простой оболочки. Быть может тогда, я смог бы почувствовать боль физического тела?! Понимаешь?

Утверждения брата, о том что божественный эгрегор совсем не чувствует боли, мягко говоря не соответствовали действительности. Но наш болевой порог был несолько ниже и не замутнён боязнью повредить своё бренное тело.

– Честно говоря, не понимаю, – ответил я. – Мало того, что ты произносишь слова, очень близкие к ереси, да ещё и в стенах этого дома… Но как по мне, лучше уж управлять стадом, чем самому стать его частью. Астральное тело не знает болезней, не стареет и его трудно разрушить… Но разве рана, нанесённая самим Пожирателем Звёзд, не может быть опасна?..

– Каким Пожирателем Звёзд, Мифарес? Ты серьёзно думаешь, что это тот червяк меня укусил? В его пасть поместятся небольшие острова, не то что мы с волком…

– Тогда что случилось?

– Хайя меня укусил.

– Хайя?! Зачем?

– Он пытался укусить червя первым. Я подставил руку. Ты знаешь, этот волк куда более своенравен, чем ты думаешь. Хотел напасть на врага раньше меня! Так нельзя.

Дальше мы пошли молча, пока широкий коридор, не вывел нас к большим воротам, окованным металлом. Здесь также на створках присутствовал знакомый символ Справедливости – распахнутый зрачок глаза, как символ того, что хозяин следит за Пустотой. По обеим сторонам стояла внутренняя стража магистра. Два воина с телами, похожими на оболочку – прямостоящие фигуры с алебардами на перевес. Их головы были скрыты капюшонами, но там где должно быть лицо зияла лишь тьма.