Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 12



– То есть как это я на такое событие не пойду?! – Василиса Олеговна с подозрением взглянула на Наташу – Наташины глаза непроницаемо стояли на месте, она перевела взгляд на Кирилла, встретилась с улыбкой, частыми, подтверждающими его сообщение кивками и сказала:

– Хорошо, я не пойду, но я прошу, чтобы каждую минуту ты помнил о матери и…

– Мама, я все знаю, – опередил ее Натапов, – я буду постоянно тебе звонить, я все расскажу, а сейчас давай, чтоб не сглазить, закроем тему.

Далее за столом говорили о погоде, болячках, продуктах и готовке, о маминой мечте увидеть Венецию под зимним звездным небом – об этом говорили еще со времен Волика, кино более не упоминали. Тема висела, тему трогать не решались. И только на прощание, в прихожей, порывисто обняв сына, прижавшись к нему седой головой, Василиса Олеговна сказала простые, подзабытые в пошлом обиходе слова:

– Сын, будь честным, будь резким, прямым и открытым, и все будет хорошо.

– Обещаю, – сказал Натапов. – Буду.

По лестнице спускались молча.

– У тебя прекрасная мать, – сказала Наташа.

– Матери все прекрасные, – ответил Натапов, и психолог Наташа, которая выросла с отцом и имела несколько иное мнение на этот счет, благоразумно промолчала.



Пятнадцатого в пик лета и жары, осужденный в костюме и при галстуке на удушье и пот он торжественно – на троллейбусе, далее пешком – прибыл к кубу Дома кино, что на Васильевской улице. На входе назвался охраннику в черном, и тот, как добрый волшебник, голосом и жестом объяснил, что для награждения следует вознестись на второй этаж, в Белый зал.

Белый зал Дома кино давно стал залом вторым, не главным, и вход с него был устроен с бокового переулка. Когда-то он был единственным и неповторимым, в нем блистали имена и выстреливали всесоюзные премьеры, ныне помутнела бронза его светильников, посерели бывшие прежде белыми стены; ныне в нем проводились лишь повторные кинопоказы для ветеранов – современников канувшей эпохи, неглавные юбилеи, рядовые чествования, прочая бытовая киношная мелочь.

Ничего этого Натапов не ведал. С дрожью в коленках переступил он порог заведения, в котором еще не умерло, еще дышало Кино. Озираясь, поднялся по лестнице, покрытой ковровой дорожкой, изрядно потертой, но все же ковровой, той, что еще помнила другие шаги, другие ботинки и другие туфли на шпильках. Классики, глядевшие на него с фотографий на стенах, требовали узнавания, взывали к почтению и благодарности; он узнавал их, почти всех, он помнил их фильмы, он их благодарил. «Мать моя, – спрашивал он себя, – неужели я допущен и посвящен, неужели принят и признан равным? Неужели отныне этот Дом – мой?»

К его удивлению, народу в зале собралось на треть. Он мгновенно сообразил, что в креслах располагались такие же, как он, лауреаты, их коллеги, друзья, знакомые, родственники и охочие до любого мероприятия седовласые пенсионеры; все, более никого. «Где же публика, суки, где пресса, радио, телевидение, продюсеры, провайдеры, блогеры? – весело-нервно поинтересовался у самого себя Натапов. – Почему не обеспечено всемирно-историческое значение события? Никому разве это не интересно? Значит, не интересно», – ответил себе Натапов, и ему стало чуть спокойней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.