Страница 5 из 6
– Спи, сынок. Тебе надо набраться сил. Мы с тобой потом обо всем поговорим.
На миг Каин снова поймал взгляд отца, кивнул и сомкнул веки. Родителям показалось, он сразу заснул. Ева опустилась на пол, приникла к груди сына, нежно обняла его и заплакала. Адам некоторое время глядел на жену, потом подошел.
– Ну-ну… хватит, родная! Все хорошо. Наш Каин поправится. Просто ему нужно отдохнуть. Все-все, не плачь! Вставай, а то разбудишь…
Он протянул жене руку. Ева послушно поднялась.
– Нам тоже пора спать – трудный был день. Да, завтра Каин будет голоден – он же не ел ничего. Приготовь трапезу посытнее. А ты что стоишь, Авель? Подбрось дров в очаг. Видишь – брату холодно.
Ева и Авель с поклонами отошли.
– И не вздумайте завтра будить его! Пусть спит хоть целый день.
Они молча кивнули. Адам снова склонился над сыном, поправил одеяло и еще раз нежно провел рукой по его бледному лицу.
– Господи, прошу тебя, помоги ему! Он… слишком… Мне так страшно за него! За Авеля я спокоен – он робок, слаб, слишком кроток, чтобы совершить что-то… А вот ты… мальчик мой!.. – он вгляделся в резкие уже совсем не детские черты Каина, – ты способен на многое, даже чересчур! Господи, не оставь его милостью своей! Не наказывай за наш грех, молю Тебя!
4
Солнце лезло под одеяло. Каин чувствовал, как лучи скользят по щекам, подбираются к векам… и не мог заставить себя открыть глаза. Он проснулся… Кажется… Но вопреки давней привычке, не вскочил сразу, а лежал, закутавшись в мех, и пытался понять, почему тело не хочет слушаться. Воспоминания о вчерашнем вечере казались мучительным кошмаром, в котором слились бред и реальность. Он помнил схватку с леопардом, дикую боль, пронзившую его, когда хищник вцепился в плечо, помнил, как, еле держась на ногах, брел домой и надеялся: хватит сил дойти… А дальше воспоминания расплывались… Хлопоты родных, слезы матери, неожиданная, такая непривычная нежность отца – все это обрывками запечатлелось в памяти сквозь дурноту и боль. Он все-таки разлепил веки. Солнечные лучи ослепили его. Он резко отвернулся. Рана сразу напомнила о себе. Юноша охнул и попытался осторожно откинуть одеяло.
– Проснулся, Каин? – раздался над головой голос.
Он обернулся. Над ложем стоял Адам, глядя на него с теплой улыбкой.
– Отец… Доброе утро…
– Утро? Уже далеко за полдень, дело к вечеру. Ты долго спал. Выспался?
– Да… кажется…
За полдень! Вот в чем дело. Теперь стали понятны и настырное солнце, и отсутствие привычных рассветных звуков…
Адам положил ладонь на лоб Каина, радостно кивнул.
– Хвала, Господу, холодный! Вчера горел огнем, ты всю ночь метался в жару, все просил пить, только на рассвете заснул спокойно.
– В жару?.. – изумленно переспросил Каин, проводя рукой по лбу. – Я не помню…
– Ну и хорошо. Зачем об этом помнить? Главное, все прошло. Как ты, сын?
– Не знаю… Вот пытаюсь понять… Голова ясная, а тело… – Он сделал попытку приподняться, обессилено лег обратно. – Слабость ужасная…
– Конечно – от такой раны и лихорадки…
– Странно… Я ничего не помню, отец. Просто провалился куда-то и…
– Ты был в беспамятстве, бредил. А как жар начал спадать, сразу заснул, совсем измученный. Что ты можешь помнить? – Адам снова коснулся его лба, потом мягко дотронулся до раненого плеча. – Больно?
– Нет… так боли почти нет… Но двигаться, похоже, надо осторожно, – Каин поморщился. – Помоги, пожалуйста, подняться, отец…
– А ты сможешь?
– Попробую…
– Ну, давай…
Опираясь на руку Адама, Каин попытался сесть. Получилось, хоть и не с первого раза.
– Вот и хорошо…
– Дальше сложнее, – смущенно улыбнулся юноша.
– Дальше пока не надо, сын.
– Но…
– Что? Не делай вид, что все в порядке… Зачем тратить силы попусту? Они тебе понадобятся. Пить хочешь?
– Да, очень… – Каин понял вдруг, что в горле пересохло.
– Вот, – Адам протянул ему чашу с водой, придерживая за дно.
– Спасибо… Я сам, отец…
– Да? – весело спросил Адам, убирая руку. – Вчера у тебя не получалось ее удержать…
Юноша поставил пустую чашу на пол, снова смущенно улыбнулся.
– Я не очень хорошо помню вчерашний вечер… Что было, когда пришел домой… Какие-то обрывки, наш с тобой разговор… На миг даже показалось, это лишь дурной сон.
– Если бы!.. Это явь, сын. И ты нас всех так напугал!..
Каин виновато опустил голову.
– Перестань! Ты ни в чем не виноват. Просто я… мне в жизни не было так страшно!..
Сын изумленно смотрел на него. Повисла пауза
– Ты думаешь про гнев Господень и изгнание из Эдема, Каин? Там другое, не страх, большее… ощущение, что ты – песчинка, лист, капелька росы…
– Я, наверно, понимаю… – тихо ответил Каин. – Несопоставимость… Он и мы… А в Эдеме было иначе?
– Там он приходил, говорил со мной… Я забавлялся, давая имена всему живому… Я не чувствовал… расстояния…
– Удивительно… я с первых дней привык бояться Его… И все же пытаюсь…
– Ты ни в чем не виноват, Каин! – горячо повторил Адам. – Просто я… Знаешь, несмотря ни на что, я до сих пор думал, что с вами… с нами всеми ничего плохого не может случиться… А вчера увидел тебя… и…
– Но почему, отец? Ведь когда вас с мамой… – Каин осекся. – Тогда вам все было сказано, что будет. И все сбылось: земля, даже после тяжких трудов, не всегда дает урожай, стихии грозят бедой, везде опасности, мы подвержены болезням…
– Да… Но я думал… надеялся… это просто испытание, урок, чтобы наказать провинившихся детей. А чуть что, Он придет на помощь, защитит, спасет…
– А сейчас ты так не думаешь, отец?
– Не знаю, Каин… Вчера, когда я смотрел на тебя, бессильно лежащего на моих руках, звал, а ты не отвечал, не слышал… Ночью, когда ты бредил, сгорая в жару… Когда я понял, что ты мог… чем все могло кончиться… что-то во мне… – Адам отвернулся от пристального взгляда сына. – Все эти годы я тешу себя иллюзиями, надеюсь, Он заставит нас пережить, испытать как можно больше, в полной мере почувствовать, чего мы лишились… и потом… потом все вернет на круги своя, простит нас…
– Неужели?.. Неужели, отец, все эти годы ты… – Каин грустно улыбнулся. – Теперь мне многое становится понятным… – тихо заметил он после долгого молчания.
– Что?
– Наши с тобой размолвки… Я никак не мог понять, почему ты все время сердишься на меня за мои вопросы, за выдумки, которыми я так гордился… за то, что не хочу смиряться с обстоятельствами и пытаюсь… Теперь я понял…
– Я тоже. Кажется, я сам только сейчас это понял по-настоящему. С самого детства ты стараешься жить, принимая этот мир, его законы, его суровость, ты стремишься сделать что-то, чтобы облегчить жизнь тем, кто будет после нас… И у тебя это получается!.. А я все эти годы малодушно отвергаю все, что ты делаешь из пустых глупых иллюзий, потому что у меня не хватает мужества…
– Отец! – Каин взял его за руку. – Подожди, отец… Может, ты прав, а я нет? Может быть, то, что я делаю, действительно неправильно? И я лишь усугубляю… Если так, лучше бы я позволил леопарду убить меня, – едва слышно сказал он, отворачиваясь.
– Нет! – Адам притянул сына к себе, прижал к груди, стал гладить его взъерошенные волосы. – Нет, мальчик мой! Не смей так думать! Ты ни в чем не виноват! Ты же ничего не знаешь об этом мире. Он ничего не рассказал, Он вообще не говорил с вами…
Каин вскрикнул – Адам случайно задел рану.
– Что?.. Прости, родной!.. Очень больно?
– Ничего… Только рука почему-то совсем не слушается… болтается, как надломленная ветка…
– Что же тут удивительного? Этот зверь все плечо тебе разодрал. Рука и не будет слушаться, пока не заживет рана. Помнишь, как было со мной после падения со скалы?
Каин молча кивнул, глубоко вздохнул, борясь с нахлынувшей болью. Адам почувствовал, как сын приник к его груди. Горло перехватило.
– Отец… – юноша еще сильнее прижался к нему. – Папа… вчера, когда леопард бросился на меня, так хотелось спрятаться за твою спину… как раньше....