Псионикум

«Мистер Эшвинг пожаловался на головную боль… Наблюдается учащенное подергивание глаз…», — мои глаза точечно высцепляли из карточек нужную мне информацию среди обилия лишних букв.

Таблетки и здесь помогли. Читать стало гораздо легче, без лишней предельной концентрации псионики.

«Лора Дарси боится спать. По словам девочки, она не хочет вновь столкнуться с тем чудовищем из кошмара…», «Миссис Дарси, мать девочки, испытывает жгучую боль в области груди, но никаких травм на снимках нет…», «У Мистера Холлуэла наблюдается дезориентированность и проблемы с кратковременной памятью… В крови обнаружены…».

На чтение карточек ушло около пяти минут. Наконец прочитав последнюю, я обернулась к пострадавшим. Взгляд за линзами очков прошелся медленным сканером по всем: начиная от маленькой девочки на коленях у матери, заканчивая мистером Эшвингом с полным возмущения лицом.

Их образы не выглядели целостно, весь в порезах и ранах. Достаточно посмотрев на людей, я вновь сверилась со своим счетчиком. И результаты вновь не обрадовали. Шкала упорно не хотела опускаться до нормы, остановившись на двух с половиной. Это означало лишь одно: жуткие последствия от «отравления» частицами с «той стороны». Медленно, но верно все эти люди начнут видеть то, что не должны. Разрыв в Астральном Мире и взрыв нанесли травмы, невидимые глазам. И это я видела невооруженным глазом. Невидимые кровоточащие раны на астральных телах этих людей кровоточили так же, как и тот разрыв.

Протокол АСТРАЛ приписывает: нужно принять соответствующие меры по изоляции людей, контактировавших с астральным миром, для дальнейшего их лечения и очищения. Работа предстояла большая: внезапное исчезновение людей заметят их родные, близкие и друзья. Особенно сейчас, когда они на прицеле у всех местных СМИ как главные герои происшествия. Подобное означало лишь одно: на всех амнезиаков не истратишь.

Я поймала на себя вопросительный и обеспокоенный взгляд Лукаса. Военный, прислонившись к стене, с тревогой наблюдал за происходящим, скрестив свои руки на груди. А его люди шепотом спрашивали друг у друга то же самое.

— Послушайте меня внимательно, — чеканя каждое слово начала я, призывая к тишине. — Вам пока запрещено вернуться к своим родным и покидать больницу. Всем. И персоналу в том числе. С этого дня ваши контакты обрываются.

Потом нужно проверить всех, кто работал на месте разлома в первые дни.

— Что?! Почему?! — в унисон прервали меня обеспокоенные голоса людей.

— Из-за взрыва. Наши эксперты обнаружили следы особо опасных нейротоксинов. Вас вскоре отправят в другое медицинское учреждение для оказания нужного специального лечения. И во избежание распространения, вас изолируют и всех, кто был с вами в контакте.

— Ч-ЧТО?! КАКОЙ ТАКОЙ ТОКСИН?!

— Это опасно?!

— Нам об этом ничего не говорили!

— Я чувствую себя вполне нормально…

— Я понимаю ваши опасения, но… — терпеливо ответила я, — мы уже сталкивались с этим и уверяю, с вами всё будет хорошо, просто нужно немного терпения.

— ПРАВИТЕЛЬСТВО ВСЕГДА ТАК ГОВОРИТ!

— Да! — с Эшвингом согласились все пострадавшие.

— С чего нам вам верить! И, вообще, кто вы такие, кто ваш начальник?! Я требую объяснений!

— Начинается… — краем уха услышала реплику Колина.

— Тётя, мы умрём, да? — нарастающий спор остановил тихий голосок малышки.

Все обернулись к ней и её матери.

— Конечно, нет. Послушайте, я понимаю ваши страхи, но, думаю, в данном случае лучше перестраховаться. Чем скорее пройдете лечение, тем быстрее вернётесь к своим семьям и забудете всё это как страшный сон.

«Как страшный сон…», — повторила про себя, предрекая этим людям самые страшные последствия. Как показывает практика: контакт с «той стороной» всегда влечёт страдания для любого живого существа. Чужеродная частичка в «душе» как опухоль будет нарастать с каждым днем, пытаясь освоиться в новом совершенно ином мире: всё начинается с вполне безобидных симптомов вроде повышенной тревоги, возбудимости, но вскоре доводит человека до полного безумия. За годы исследований выяснено множество различных вариаций последствий воздействия того мира: один хуже другого, где единственный итог — полное разложение астрального тела, в хорошем случае или трансформация в нечто совершенно иное, в худшем.

Оставив людей с их тревогами, страхами, и вопросами с Кэс, я направилась в морг. Самое лёгкое осталось позади. Обескураженных и напуганных людей до завтра оставят в больнице под присмотром специалистов. Потом ими и их семьями займутся другие сотрудники Псиокорпуса. Лечением займутся в специально отведенной зоне, либо здесь, либо в другом месте. Сейчас же перед нами стоит следующий вопрос: что вызвало разрыв в пространстве, а затем и взрыв? И ещё, нужно подготовиться к возможным масштабным последствиям. Никогда не знаешь, как поведет себя наш «гость» с той стороны: как вирусная инфекция либо точечно, в одном только организме. Последнее было бы гораздо лучшим вариантом. Лучшим для всех остальных, но не для самого носителя.

========== 3.3 ==========

С момента получения письма по зашифрованному каналу командир Кантера-6 не находил себе места. Это чувствовалось с первого взгляда. Полагаю, ему прямым текстом заявили не вмешиваться в дела спецагентов, то есть нам, какими бы они ни были. Опять же, ради нашей проверки? Но ладно, уже не суть. И он, как профессионал, твёрдо и беспрекословно придерживался приказа от командования. Но это не означало, что он одобрял все наши действия. Каждое, даже самое безобидное наше действие вызывало у него странное неприятное ощущение, будто я специально и неустанно присматривалась к ним в поисках потенциальной угрозы. Что было абсолютным фактом. Ну, не абсолютным, но фактом.

Когда я покидала палату в гробовой тишине, на лицах у пострадавших людей четко читалось полное непонимание, дополненное тревогой, нарастающее в настоящий кошмар перед надвигающимися переменами. Как известно, страх перед неизвестностью порой опаснее чем кажется. И видя их состояние, его уверенность в своем решении о «невмешательстве» начинала давать слабину. Уж ему прекрасно известно каково это, когда ничего не зная, столкнуться с чем-то невероятным, но опасным. Исходя из его дела.

Он невольно повторил про себя самый главный постулат Псикорпуса: защитить мир от внешней угрозы. Разве не в этом их предназначение? Сохранять покой мирных граждан от всего неведомого и разве эти люди не достойны получить хоть каплю сострадания и информации? Метался в пустых размышлениях военный, не придя ни к чему определенному.

Как и несколько часов назад, врожденное чутье не подвело его: агент астрала недоговаривала слишком многого. И явно не собиралась делиться с ними дальнейшими планами. От недосказанности и непонимания у Лукаса постепенно начиналась разыграться паранойя. Однако всё же ничего критичного пока не произошло, в конце концов, приказ — есть приказ. В конце утешил себя Спраттон, очистив голову от посторонних переживаний, почему-то внезапно нахлынувших после посещения кратера.

Нужно отметить, что он не был одинок в своих сомнениях и раздумьях. Сара Раймсон слушала мой холодный голос и внимательно вглядывалась к пострадавшим, которых она считала пациентами, своими пациентами. Она видела, как каждое слово, произнесенное металлом из моих уст, вдребезги разбивало надежды этих людей. Врач не только по образованию, Сара еле сдерживала себя, чтобы не вмешаться прямо там же, наплевав на субординацию, надеясь, что сейчас-то я успокою пострадавших и объясню все процедуры, но ничего близкого к этому не произошло. Резко оборвав свою речь, я быстро покинула их, забрав медицинские карточки всех пострадавших в свой рюкзак. Тогда-то и Сара похоже решилась поговорить со мной с глазу на глаз, переубедить или же просто высказать своё недовольство от внезапно нахлынувших чувств. Она стремительными шагами выскользнула за палату вслед за мной.

Вроде бы они тоже не самые матерые. Только Лукас Спраттон и Карвер Джонс служат в Псикорпусе дольше чем пять лет. Потому и нужно было проверить, насколько их психика справится с чужеродным воздействием, пусть и такой слабой, пока слабой. И тогда уже думать, разрешать ли им дальше участвовать. А то, мало ли как Астрал воздействует на них.