Псионикум

Но нужно убедиться. Говорите дальше, мистер Вейнс, говорите. А я понаблюдаю, я узнаю, кто вы на самом деле.

Поставь себя на место охотника, — гласит первый негласный догмат детективов. Именно так я и мыслила. Вспомните фильмы о дикой природе: вот лев на просторах степи в Африке. Он следит за огромным стадом антилоп на водопое. Но каким-то образом — мы видим это по глазам — он выбирает одну из тысячи. Почему? Потому что он выработал в себе умение чуять слабость, уязвимость, нечто такое, что делает единственную антилопу из всего стада его будущей добычей. То же самое и с хищниками среди людей.

Мистер Вейнс искренне считал себя выше тех, кого он убивал — не животным. Но у него все те же повадки, как у хищников в природе. Он становился одним из них, каждый день, выходя на улицу, он приценивался, выслеживал жертву, выжидал удобный момент. Таких людей подстегивает возбуждение охотника. А сексуальное удовлетворение, как бы он это не отрицал, он получал во время охоты, самого процесса охоты.

В момент выбора жертвы у них по коже словно пробегает легкий гальванический разряд, подобно оргазму. Думаю, лев в дикой природе испытывает примерно то же самое. При этом не имеет никакого значения, говорим мы о тех преступниках, кто выбирает только детей, юных девушек, стариков, проституток и так далее, или о тех, у кого нет определенных предпочтений. В каком-то смысле все они одинаковы. Для него — охотника.

Но есть между ними и отличия, и подсказки, которые охотник оставляет на месте преступления, ведут нас к особенностям его характера. Именно благодаря ним у нас в руках появятся новое оружие для интерпретации отдельных преступлений против личности, а также для поиска, ареста и наказания виновных. Поведение — это зеркало личности.

А ещё, мистер Вейнс наслаждался. Значит, пора выбивать его из его комфортной среды. Пусть охотник сам станет добычей.

— Тебе комфортно, Эд? — задала я неожиданный вопрос, начав изменение в интервью.

— Что?

— Тебе комфортно здесь? Среди этих заключенных?

— Комфортно, Анна. У меня тут есть всё.

— Гм… Да это так. Но тебе ведь не впервой быть за решеткой. Шериф. Артур. Конкорд.

Глаза Эдварда застыли, его дыхание прихватило.

— Тебе ведь знакомо это имя?

— Разумеется, — ответил сдержанно Вейнс, но я заметила, как дернулась его правая щека.

— Бывший военный, человек с тяжелым характером, с тяжелой рукой. Наверное, неприятно было попасться именно к нему. Что он сделал с тобой?

— Что, к чему это?

— А ты вспомни, Эдди. Тебе было тогда шестнадцать. Вечер. Парк. Арест. Тебя спутали с другим. Не хотели выяснить правду.

— Ах, это…

— Заперли в камере с не самыми приятными соседями. Начали допрос. Хотели, чтобы ты принял вину за другого.

— Ох, я понял, понял. Агент Уильям усыпляет мою бдительность, а вы пытаетесь вывести меня из равновесия. Ха, умно. Банально, но умно.

— Вас там избили, — продолжила я как ни в чем не бывало. — Существа, интеллектом ниже вас, оказались сильнее. А ваш хваленый разум не помог. Чудом оказавшись в живых, сколько вы пролежали в больнице с черепно-мозговой травмой? — Мистер Вейнс не ответил. — И им это всё сошло с рук.

— Как же так вышло, Эдди? Как же вы допустили подобное? Раз вы считаете, что у вас дар, вы могли бы постоять за себя. Поставить их на место силой своей мысли… — Мистер Вейнс дернулся. — Но вы не могли. Вам пришлось терпеть их удары… Удар за ударом. Боль за болью. А потом все эти унижения… Вы же знаете, что они с вами сделали. Вспомните, вернитесь в тот момент, в ту злополучную ночь, когда разум оказался слабее грубой животной силы. Вспомните запах камеры, тесноту за решетками, то чувство бессилия и абсолютного страха. Сколько их там было, черных силуэтов со звериным оскалом, мм? Один подсел к тебе. Что-то сказал и внезапно ударил. И в тот момент ты стал добычей… Слабой, беззащитной, никому ненужной. Ты кричал, умолял их остановиться, но нет. Сила глуха к мольбам слабых. И раз ты утверждаешь, что разум выше силы, то как же так вышло, Эдди?

Я почувствовала изменение внутри Вейнса и продолжила давить.

— Почему же ты допустил такое? Почему? Почему…

И его образ в один миг вспыхнул. Он с силой хлопнул по столу, вскочив со стула. Все стаканы задрожали и отнюдь не от его взмаха — прошёл легкий пси-импульс. Гм… Занятно… Весьма занятно…

— ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! — резко сорвался на крик мистер Вейнс. — ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! — повторял он в крике.

— БОЛЬШЕ!!!

Я его не слушала. Я увидела вспышку его образа. Наше интервью, естественно же, подошло к концу в ту же секунду.

— АЛАН! АЛАН! — надзиратель забрал его с собой, окинув нас недобрым взглядом, мол, зачем вы обидели доброго человека.

— Ты это видела, Кэс?

— Ага. И что ты этим хотела узнать?

— Кажется он был прав насчёт псионики.

— Но мы вряд ли ещё раз с ним поговорим, Анна.

В тот же миг нас включили в черный список лиц, которым запрещено сюда являться. Сан-Альдо покинули тем же днем и двинулись к следующему нашему собеседнику — Полу Коулману. Сексуальный маньяк был полной противоположностью Вейнса. Человек из глухой деревни, без образования, без работы, постоянно перебиравшийся халтурой. Было бы занятно усадить их в одну камеру и послушать дебаты. Но нет.

Мы уже предвкушали недельные скитания по тюрьмам Эдема, как нашу командировку прямо в аэропорту в городке Венчури прервал телефонный звонок. Это был Каллиган. И наша командировка внезапно подошла к концу.

Через два дня после приезда обратно в отдел нас ждало «теплое» приветствие. Начальник тюрьмы, а точнее мистер Вейнс, подал жалобу на наблюдателя Псионикума. Тот в свою очередь перенаправил жалобу Филиппу Моррису, а Моррис Каллигану. Спецагент вкратце объяснил суть претензии Вейнса. На белом листке по-черному было написано: как я его жестоко оскорбила, унизила его человеческое достоинство и издевалась, пользуясь своим служебным положением. В общем, стандартный такой набор жалоб.

— Мда… Какой ранимый.

— Это не шутки, мисс Рейн. Дисциплинарный комитет принял его жалобу, и рассмотрит в ближайшие дни.

— А что по поводу его слов? Вы же сами видели на записи.

— И что? Он ничего не сделал. А вы спровоцировали его.

— У него псионика. Я хотела это проверить.

— И чего вы хотите, мисс Рейн? Мистер Вейнс уже отбывает своё заключение, он всё признал.

— Разве дело не открывается при обнаружении новых улик?

— Открывается, но дело мистера Вейнс закрыто, он получил заслуженное наказание. Тут нет новых улик.

— Если он скрывает свои псиспособности, он может скрывать ещё что-то. Или сбежать в любой момент.

— Это не оправдывает ваших действий, мисс Рейн. Вы отстранены от службы до принятия решения о жалобе. Сдайте ваше удостоверение.

Ясно. Разговор с ним как об стенку горох.

— Ладно, — поставила названную вещь ему на стол и взглянула ему в глаза. — Скажите, мистер Каллиган, вам ведь он понравился? Вы ведь часами говорили с ним тогда, мы видели ваш допрос. Приятный во всех отношениях человек не вызывал негативных чувств. Он внимательно вас слушал, содействовал расследованию и даже раскаялся в них.

— Я знаю кто он, он — убийца, мисс Рейн.

— Ну, да. Но всё же вы не ответили: «нет». Подумайте, может это его способность так действует на людей? Вы ведь ничего о псионике не знаете. Гм, но это так к слову. Если на этом всё, я могу идти?

— Да, можете идти домой, вас вызовут. А вы куда, мисс Уильям? Мистер Вейнс подал жалобу только на мисс Рейн.

— Что? Почему?

— Не могу знать.

— Гм, тогда увидимся позже, Кэс. Агент Каллиган.

Домой я возвращалась уже на метро.

========== 2.4 ==========

Не сказать, что я досконально изучила материалы дела мистера Вейнса, но что-то уже не сходилось. Он так благоговел перед псионикой, притом у него точно имеются определенные навыки, и вот так просто сдался полиции? Ещё одна несостыковка была связана с самим Псионикумом. Что если проверки проворонили не одного его? И прямо сейчас на свободе гуляют неучтенные псионики с девиантным поведением. С их «специфичным» восприятием мира они должны были прочувствовать свою уникальность так же, как и Вейнс. А любую способность так и хочется испробовать на ком-нибудь, ведь так? Ну да ладно, поживём — увидим. К тому же, сейчас проверить слова Вейнса не представлялось возможным — прошло слишком много времени. А дело закрыто. Преступник сидит. Что ещё надо?