Когда говорит кровь

– Выпей,– голос Лико Тайвиша прервал мысли Скофы. Командующий армией тайларов присел слева от него, снял с пояса флягу, сделал большой глоток и протянул ее солдату. Тот посмотрел на драгоценную вещь с недоверием и взял ее так бережно, словно новорожденного ребенка.

– Спасибо, господин,– он слегка отпил, не касаясь губам фляги, и в его голо потекло терпкое и ароматное вино, приправленное медом и специями, от которого он чуть было, не поперхнулся. Никогда раньше он не пробовал вина вкуснее. Обычно, то, что лилось попадало в его брюхо, было разбавленной кислятиной, которая и годилась то лишь на то, чтобы дать посильнее по голове и вышибить из тела усталость. А это… это было подлинное колдовство, рожденное виноградом, солнцем и мастерством человеческих рук. И Скофа даже не хотел думать, сколько серебра стоит амфора такого чуда.

Со всем почтением он вернул бесценную флягу с драгоценным напитком полководцу, а тот небрежно сделал из нее большой глоток так, словно внутри была вода с уксусом или солдатское пойло.

– Вы ведь давно тут стоите,– с утверждением произнес Лико Тайвиш.

– Уже как три шестидневья, господин. Мы преследовали недобитки харвенов но так и не смогли их выследить. Уж не знаю – может Мисчею переплыли, но, сколько бы мы не прочесывали окрестности – ни следа. Как сквозь землю провалились, господин. Так что мы пока тут. Ждем приказа.

– И как, не заскучали ещё без дела?

– Да как вам сказать, господин…– Скофа задумчиво поскреб лысый затылок.–  Солдату любой отдых в радость и поначалу тут даже ничего было. Тихо. Но вот потом… Понимаете, тут раньше харвенские деревни были, но как только мы пришли, местные в лесу спрятались. Вы не думайте – мы никаких бесчинств не творили, только снабжение потребовали в обмен на спокойное соседство, а они свои дома пожгли и скот забили. Сперва-то все тихо было, мы даже подумали, что и они за реку ушли, или ещё в какую глухомань забились. Вот только потом начались у нас… проблемы.

– Проблемы? Проблемы?! – перебил его сидевший рядом Лиаф Щепа,– Значит, ты это так называешь. Маленькими такими проблемами. Всего-то шесть человек окочурилось и ещё восемь охромели. Вы уж простите меня господин полководец за дерзость, но эти суки дикие ловушки по всему лесу ставят. Знаете – роют такие ямки небольшие, листвой и ветками закидывают, так что и не отличишь от обычной земли, а внутри – колья. И крупно повезет, если они ядом не смазаны.

– Мне это знакомо,– Великий стратиг тяжело вздохнул.– О чем-то похожем доносят почти из всех тагм на севере. И поверьте на слово – у вас ещё пустяки. Харвены, особенно эти, из племени червыгов, упрямее, чем мы думали. Забавно, многие из них отказываются верить в свое поражение, хотя на этой земле не осталось крепостей или городов, которые мы не заняли, как и войск или вождей, если не считать беглеца Багара, которых мы не разбили. И все равно они продолжают кусаться. Но ничего, это ненадолго. Вы же искали их следы?

– А то! Искали господин. Много раз искали. И патрули высылали и по сотне человек в лес отправляли и засады устраивали. Вот только без толку все это,– Лиаф огляделся по сторонам и чуть понизил голос, словно боясь, что его услышит кто-то посторонний.– Вы уж простите меня снова, господин, но они в этих лесах каждый сучок и овраг знают, а мы здесь  – как слепые котята в тёмной комнате. Шаримся, тыкаемся, а найти ничего не можем.

– Это правда, господин,– подтвердил Скофа.– Местные уж больно хорошо прячутся, и следы заметают как по науке.

– Да просто надо было всех харвенов сразу, как пришли, вырезать. И не было бы никаких проблем,– со злобой произнес Лиаф, стукнув кулаком по ладони.

– Может, тогда вообще все племена надо было под нож пустить? – вмешался в разговор Киран.

– Именно так и надо было.

– Вот так прямо всех?

– Да всех. Всех и каждого, в ком эта дрянная кровь течет. Это же зверье – его пока не убьешь, оно кусаться не перестанет,– глаза Лиафа полыхнули диковатым огнем.– А ещё, нужно было  все их города и деревни сразу сжигать, а не гарнизоны там ставить.

– А воевали мы тогда за что, Лиаф? За право с важным видом по пепелищу разгуливать?

– Мы мстили! Да и знаешь, мне как то по херу, что с этой глушью будет, лишь бы эти ублюдки нам за каждого погибшего заплатили и больше в остальной Тайлар не совались. Вспомни, как кричал Убар Партария. Как он корчился с кровавой пеной на губах. А знаешь, откуда она взялась? Он откусил себе язык от боли. И орать он перестал лишь после того, как лекарь вбил ему колышек в затылок.  А ведь ему было всего-то семнадцать лет. Даже я, которого вы все тут за мелюзгу держите, и того дольше прожил. А Патар Черный? Он же был из одного с тобой города и прослужил, сколько? Девятнадцать лет? Он прошел все битвы, все осады, выжил в каждой, остался цел и ему оставался всего год службы. Только подумай: год, и он бы вернулся домой. В свой город, к своей семье. Он же так хотел увидеть своих братьев, племянников. А теперь он мертв. И умер он не в бою как воин, а от колышка с ядом, который закопал в лесу грязный дикарь. И ты думаешь, я к этому дикарю хоть какие-то чувства кроме ненависти буду испытывать? Да пусть он сдохнет в таких же муках, как Патар Черный. И весь его род, и все его дикарское семя.

Лиаф Щепа резко замолчал и отвернулся. Кулаки паренька то сжимались, то разжимались, а вены на руках вздулись. Скофа вспомнил, что молодой воин частенько выпивал с Убаром по вечерам, а Патар и вовсе однажды спас ему жизнь, вынеся раненного с поля боя.

И не только Лиафу было что вспомнить – Скофа, да и все они, знали каждого погибшего. Кого-то лучше, кого-то хуже, но все они были частью воинского братства. Частью их большой семьи под названием Первая походная кадифарская тагма. И вместе с ними что-то погибло и в сердцах каждого из воинов. Смерть всегда горька, но смерть после победы втрое горше.

– Хватит уже отдыхать, мои воины,– Лико прервал их разговор, поднявшись и отряхнув одежду.– Пора продолжать путь.

В этот раз они шли молча. Тяжёлые мысли и копившаяся с каждым новым шагом усталость отбивали всякое желание разговаривать. Хотя дождь все не начинался, грузные тучи над их головами сходились и прижимались друг к другу, превращаясь в единое серое полотно, которое лишь изредка, словно лезвия, прорезали лучи солнца. И глядя вверх воины невольно ускоряли шаг, совсем не желая попасть под ливень и завязнуть в грязи.

Пройдя ещё около версты, они подошли к небольшому холму, вокруг которого изгибалась река.

– Плохое место,– озвучил общие мысли Киран.

– Плохое,– согласился с ним Фолла.– Но идти надо. Так ведь, господин, мы же идем?

Скофа заметил, что глаза полководца сощурились. Он пристально всматривался в лесную полосу, словно надеясь, что-то разглядеть между деревьями.

Местность вокруг и вправду излучала опасность: слева холм, справа густой, пусть и не успевший покрыться зеленью лес, плотно заросший кустарником, а между ними лишь узкая тропинка. Поставь сверху лучников, а в лесу воинов, что атакуют сразу, как жертвы полезут на холм и не то, что семерых, сотню человек можно перебить даже небольшими силами. А харвены всегда любили засады. Вот и Битву на холмах в начале войны они тоже планировали схожим образом – как атаку с двух возвышенностей, пока тайлары будут пересекать низину. Тогда, правда, это закончилось для них разгромом, но и тайлары навсегда  запомнили, как мастерски умеют варвары прятаться и использовать рельеф родной земли.

– Вперед,– кивнул Лико, и солдаты навалились на жердь с удвоенными силами.

Все время пока они шли, в  лесу  царила гробовая тишина. Даже птиц и тех не было слышно, а сами воины хранили молчание, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в просветы между деревьями. Скофе все время казалось, что вот ещё шаг и лес оживет, превратившись в визжащую толпу дикарей, размахивающую мечами, топорами и дубинами, а вершина холма обрушится на них камнями и стрелами. Такое уже бывало на его памяти. И слишком много добрых солдат погибли вот в таких закутках и на лесных тропках.