Мартынов. Неделя Стюарда.

— Да ничего, там она расплакалась, попросила никому не рассказывать, чтобы сберечь её честь, которая, кстати, не пострадала. Потом я помог ей привести себя в порядок и проводил к машине.

— То есть, ты молчал, потому что она тебя попросила? — в голосе отца звучало облегчение.

— Ну естественно, — протянул я, даже слегка присев для достоверности.

— Хорошо, Матвей, сейчас мы поедем к деду, где ты всё расскажешь агенту Его Величества.

Я кивнул.

— И ещё, — очень серьёзно сказал отец, — это может оказаться очень неприятным.

Тарас отвёз на ближайшую многоэтажную парковку, на крыше которой была площадка для вертолёта. Там нас уже ждал вертолёт с нашим гербом, который и доставил меня, отца и Тараса в поместье моего деда, князя Юрия Мартынова.

Тарас отправился на кухню, а нас с отцом проводили в сад, где в роскошной беседке сидели сам князь Мартынов и какой-то неприметный господин, имя которого осталось неназванным. На ходу я достал смартфон «Нокиа», который производят у нас в княжестве Финляндском, чтобы посмотреть на часы. Кстати, доля в производстве есть и у моего деда.

Поздоровавшись, мой отец сел напротив князя и неприметного господина. Я же остался стоять. Отец подробно передал суть разговора со мной, не забыв упомянуть, что умолчал я о нечастном случае, постигшем княжича Гуриели, дабы сберечь честь фрейлины Аматуни.

Невзрачный господин внимательно выслушал и что-то быстро записал в смартфон.

— Это правда? — спросил он, глядя прямо внутрь меня своими тусклыми глазами.

— Да, сударь, — кивнул я.

— Что ж, — он поднялся и одёрнул пиджак, — тогда говорить больше не о чем. А впрочем...

Я почувствовал, как невидимая сила бросает меня на свободное пространство перед беседкой. Как прижимает к земле, как сдавливает все суставы нестерпимой болью. Я сжал зубы. В глазах потемнело.

Вдруг сила пропала также внезапно, как появилась. Я посмотрел в сторону беседки, князь Мартынов, мой отец и неприметный господин, смотрели в мою сторону.

— Что?.. — хотел спросить я, как пытка началась снова для того, чтобы прекратиться с следующее мгновение.

Я понял, что происходит. Неприметный человек атакует меня волнообразной пыткой, настолько болезненной, настолько нестерпимой, что любой, у кого есть Яр, воспользуется им, только чтобы это прекратить.

Снова волна боли. Снова перерыв. Я перестал понимать, сколько это продолжается, перестал понимать, кто я такой и где нахожусь, остались только мгновения продыха и вспышки боли. В какой-то момент я осознал, что инстинктивно выставляю перед собой руки, пытаясь сделать щит, как за день до этого с Гуриели. Но мой резервуар был пуст после сегодняшнего катания на сёрфе.

В тот момент, я бы, наверное, предпочёл, чтобы у меня был Яр, чтобы выставить щит, а ещё лучше ударить в ответ. По зрелом размышлении, тем не менее, очевидно, что мне повезло, что я опустошил свой резервуар заранее и тем самым не смог выдать себя, защищаясь от атак неприметного господина.

Наконец, пытка прекратилась. Боль ушла сразу, как будто её и не было.

— На этом всё, — бесцветно сказал тусклый господин, — Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, — кивнул он нам троим по очереди и удалился.

Я поднялся с земли.

— Матвей, ты в порядке? — спросил дед.

— А как вы думаете, Ваше Сиятельство? — криво улыбнулся я. — Почему ему позволено пытать княжичей? Почему вы не вступились за сына и внука?

Отец промолчал. Ответил князь:

— Потому что это человек, который выполняет особые поручения Его Величества.

— И что, ему позволено пытать внуков князя Мартынова? — спросил я, уже догадываясь о том, какой ответ меня ждёт. — Император как никто другой понимает, что его власть держится только на верности ему князей.

— Само собой, Его Величество помнит об этом каждую секунду своей жизни. Но здесь ситуация уникальная. Во-первых, предположительно, имел место поединок в императорском дворце. Наказание за это полагается весьма суровое для обоих участников, а тут один из этих возможных участников мёртв. Значит, нужно доскональное разбирательство. Пытал он тебя, пытаясь спровоцировать на применение Яра, чтобы убедиться, что ты никаким образом не мог сражаться с Гуриели. — Ответил дед.

И добавил то, чего я и ожидал:

— А, во-вторых, Матвей, ты должен понимать, что существует разница, кого из внуков князя пытать: наследника или сына моего младшего сына, обладателя Яра или...

— Пустышку, — закончил за старого князя я. Отец тяжело выдохнул.

— Именно, — кивнул дед. — Но есть и хорошая новость. За годы своей службы этот человек так обращался не только с тобой, и его власть длится ровно столько, сколько он будет полезен Его Величеству. И даже Его Величеству иногда приходится идти на компромиссы...

— Ты намекаешь, что в какой-то момент император может отдать этого человека на расправу князьям, которые имеют на него зуб? — уточнил я.

— Я не намекаю, а прямо говорю. Всё, как писал Макиавелли, — дед мечтательно улыбнулся: — Вполне может быть, что это случится ещё на моём веку. Как бы там ни было, ты — мой внук, Матвей.

«Которого ты стыдишься» — подумал я. Вслух же я задал вопрос, который меня по-настоящему волновал в данный момент:

— А фрейлину он тоже будет пытать?

— Конечно нет, Господь с тобой, — князь даже удивился. — Всем известно, что женская сила не предназначена для боя.

Это действительно было так. Щит мужчины можно сравнить с деревянной доской для того, чтобы разбить которую, нужно приложить резкое однократное усилие. Защита женщины же, это скорее мягкая подушка, которую нужно долго продавливать, чтобы порвать.

Сильный удар по доске в случае неудачи сломает вам руку, сильный удар по подушке просто потратит ваше усилие напрасно. Поэтому, удары по щиту мужчины могут вызвать у нападающего яровой шторм от сильного напряжения, удары же по щиту женщины для нападающего безопасны.

— Что у тебя с ней? — спросил молчавший дотоле отец.

— С кем? — я притворился, что не понимаю.

— С фрейлиной Аматуни, — нахмурился отец.