Дневник разведчицы

Мой любимый способен на верность и преданность, даже несмотря на женатость. И он, конечно, неглуп, он говорит убийственно правильные вещи о жизни. Но при этом не понимает простейших вещей. Не понимает, что мне больно, и что жена ему изменяет из мести, и что мы стареем и уже нельзя себя вести, как раньше. Тонкий ум и тут же – глупость, страстная натура и тут же – бесчувственный холод. Бейрис – человек-противоречие.

Стоит у общаги огромный, с пышными песочными кудрями, которые, кажется, никогда не поседеют. В одежде любимый неприхотлив, никогда не носит колец или татуировок. Обычный латгинский мужчина, в моём вкусе. Всегда рассуждает логично и здраво, но логика не приводит его к самому простому: зачем жить с нелюбимой женщиной и мучить всех вокруг, если рядом жду я?

Быстренько открыла дверь подъезда, мчусь на второй этаж, а он не мчится: он гордо вышагивает, высоко поднимая ноги, отчего похож на аиста в болоте. Моя комнатка – тесный скворечник, но чистенький и аккуратный, а главное – ждущий влюблённых человеческих голосов. Мы живем под вечным надзором, за нами каждую секунду следят чужие глаза – на улице, на работе, в магазине. И лишь двое любящих, оставшись наедине, сбрасывают с себя притворство и лживость, чтобы стать собой и превратиться в комок желания.

Эта грань так тонка. Вот обычный поцелуй в щёку от такого культурного Бейриса. А через миг он хватает мой зад, и вежливость проваливается внутрь него, оставляя на поверхности осоловевшие глаза. Его движения стремительны. Скинь свои строгие чиновничьи брюки! Войди сзади, поганая тряпка, и не смей кончать без приказа страшего по пыткам! Ты тяжелый и огромный, потому что в твоём городке ведут исследования секс-игрушек, и меня к тебе послали, чтобы всех вас разоблачить! Ваши кровати стоят посреди скверов, чтобы вы оргазмировали по четвергам! Ты не способен отобрать у меня у ваших добрых похотливых жителей, и пусть меня секут до крови! К ноге, мерзкая падаль! Я тебя разоблачила и ты должен кончить!!!!!!!!!!! …

… Альфред подъехал во дворик, спрашивал про Сашу. Вчера чуть не спалилась, когда сказала про "Фэйсбук". Но про это молчу: шефу незачем знать про мои ошибки. Зато свадебный диалог на качеле был в подробностях. Командиру весело: "он психолог. Каждой женщине что нужно? Замуж, стабильность. Он тебя этим и решил взять". А ведь верно говорит. "Трубачёв" играет на моих чувствах и думает, что выиграл. Вот она, гнилая сашина суть.

Рассказала шефу, как потом целовались на набережной и русский звал к нему ночевать. "Ну и?" – спрашивает Альфред равнодушно. День пасмурный и неприветливый. В углу двора курит живой китаец в белых поварских брюках и такой же курточке. Командир смотрит на курягу долго и пристально, и ждёт от меня ответа, которого всё нет.

– Альфред, у меня женские дни.....

– Какие дни? – Шеф делает вид, что не понял, но во взгляде – лёгкая насмешка. Дальше может не продолжать, и так поняла. Сегодня исправлюсь и поеду к Саше на квартиру. Командир сказал при встрече с "Трубачёвым" похвалить российского президента и Россию. И посмотреть, что Саша ответит: возможно, "Трубачёв" пишет одно, а думает другое. А то и вовсе увидит, что я на стороне русских, и попытается меня задействовать в своей работе. Всё бы ничего, но зачем шеф учит тому, что я и без него умею? К чему ненужные наставления? Просто он показывает, что я подчинённая и без него ничего не могу. Честно говоря, немного обидно. Зато хорошо, что про немца не стал вспоминать…

… К вечеру – СМС от Саши: "буду к семи". А вдруг я в это время занята? Не зря говорю, что русский – наглец, нежный приторный наглец. Но мне это нравится, это по-мужски. Саша – улучшенный вариант Тадеуша, потому что у того лишь сила и грубость, а после секса от него воняет потным телом. А у Саши к сексу добавляется странное ласковое обаяние. Если он и против нас, то человек не самый отвратительный, хотя бы внешне.

Вечером прибежал в салон, и снова бодрый, словно ему вставили свежие батарейки. Мне приятно, потому что не люблю зануд. Без семьи, в чужой стране, которая его не хочет, а он всё равно не унывает. Впрочем, ему, быть может, унывать по службе не положено. Я зажгла на столе свечку, заварила травяной чаёк в чайничке, который своими пупырышками похож на маленького стегозавра. Сидели и тихо общались, и казалось, кто-то вверху остановил время, удерживая невидимой рукой миг покоя и счастья.

Потом русский водил на Кулишскую площадь, к цветному фонтану. У Саши странное чувство юмора, а вернее – у нас обоих. Смеёмся из-за идиотских вещей! Фонтан – чудо, струи льют вверх из плиток на тротуаре, а в этих плитках фонарики. Можно смотреть и представлять, что цветные струи – из мармелада. А Саша сказал, мол, жена мэра посоветовала, чтобы вместо воды из фонтана текло дерьмо. И я смеялась во весь голос!

Фонтан хитрый, вода льётся промежутками. Можно успеть пробежать, чтобы тебя не облило. Саша выждал момент, схватил меня за руку и потянул, пока воды нет. Я стала упираться, ведь осенью искупаться неохота. А он меня дёрнул и заставил бежать. И мы успели! Дама с мальчиком стояла рядом и улыбалась, глядя на нас.

Потом ходили пить кофе и Саша рассказывал, что родители у него музыканты. В юности ездил на международный конкурс гитаристов, занял второе место и думал делать музыкальную карьеру. Но перезанимался и повредил руку. "Если что-то делать, то надо войти в историю, – объяснял убеждённо. – Музыкой занимаются миллионы, но если не быть первым, то зачем вообще браться?". Короче, музыку он бросил, и я этого не пойму. Надо быть с краюшку, не выпячиваться, ведь настоящая сила – не в прямоте. Сила – в невидимости. Пока ты невидим, ты неуязвим, и волен управлять другими. Невидимость – это и есть свобода, это и есть могущество.

Рассказала, что у меня есть друг, служивший в Афгане. Но Саша будто не слышит, всё тараторит про себя любимого. В общем, когда он забросил музыку, то работал на радио. Потом попал во всероссийские СМИ и теперь выпячивает передо мной грудь, тщеславное существо. Но если ты успешен дома, то зачем ехать в Латгинию? Для чего бросать семью ради чужой страны? Говорит, что жена была недовольна его зарплатой, а когда приехал к нам, упрекала, что не получил убежище. Но тут что-то не то, ведь журналист – лучший кандидат в шпионы. Впрочем, у русского всё складно: якобы и бандитов к нему в России подсылали, и под арест попадал. Мы шли мимо фонтана, и я поняла, что пора действовать.

– Обожаю русские песни и книги. И ваш президент мне тоже нравится, он нагибает весь мир.

– Да как ты не понимаешь! – Саша горит возмущением. – Наш президент это второй Сталин! А Сталин репрессировал ваш народ. Или он у тебя тоже хороший?

– Нет, что ты.

– В России репрессии, оппозицию давят, убивают. Люди живут в нищете, страной управляет кучка олигархов. Это власть предателей во главе с тираном.

– Ну, всё-таки он стал президентом. А ты сам говоришь, что надо быть первым.

– Что ты несёшь? Идёт война с соседней страной! Он убийца!

"Трубачёв" хватает за руку грубо и сильно. Молча тащит меня сквозь тёмноту мокрых улиц. Потом, как и вчера, неспешно бредём по набережной. В потемках качается на холодной воде белый кораблик, словно привет из лета. Почему его тут забыли? Всё тут против него, давно позади его время, разбрелись пассажиры и новых не будет. А он стоит у пристани и чего-то ждёт, как я в свои 48 лет.