Действительность. Том 1

Как реакция бильярдного шара, получившего удар другого шара, – фатально необходима, так и все наши поступки фатально зависят от мотивов. Мы уверенны, что моделируем мотивы сами в своём разуме, что эти мотивы рождаются в нас сами по себе, не зависимо ни от чего, что это наше внутреннее «я» рожает их, по своему независимому произволу. Да, наш разум обладает такой способностью, генерировать мотивы в себе, но не из воздуха, не из эфира проведения. Всякий мотив, рождённый в нашем разуме, имеет свою причину вовне. Каждый сложный мотив, рождающийся в нашем сознании, обязательно провоцируется предшествующим, и в конце цепочки, (если идти обратным путём), самый предшествующий, обязательно будет находить своё место вовне. По-другому и быть не может.

Как и всякое воззрение, каким бы оно не казалось самостоятельным и независимым, как спекулятивно-рационального характера, так и идеального, обязательно имеет своим началом внешний опыт. Все чистые трансцендентальные воззрения, таковы, – только условно. В противном случае, если считать их абсолютно «чистыми», не имеющими никакого начала в опыте, мы рискуем впасть в запредельность действительности, где становится возможным появление «чего-то» – из «ничего». Априори – в чистом виде. Такое, в действительности, – невозможно. Только сама действительность обладает такой возможностью, только она возникает из ничего, из пустоты, – из нарушения абсолютного баланса.

То, что мы чувствуем, как свободный выбор, на самом деле ощущаемый нами результат борьбы, – борьбы мотивов внутри нас. Эти мотивы, как правило, появляются в нашем разуме по нескольку – одновременно. Ибо наш разум так устроен, что имеет несколько основных «ганглий продуцирования», на каждой из которых, словно на ветвях «растёт» ещё несколько поменьше. На которых, в свою очередь, ещё несколько поменьше… Сильных мотивов, может быть сразу два, пять, но побеждает всегда – сильнейший. (По общему закону естественного отбора). И мы, совершенно фатально и необходимо реагируем на победивший мотив. Все остальные же отпадают как ненужный, сделавший своё дело материал. – Рудимент сознания. Именно победа воплощается в нашем сознании в чувство свободного выбора.

Все наши реакции идентичны по своим механизмам тем, что существуют повсюду в так называемом «неживом мире». Различия повторяю, лишь в формах. А такое различие не может определяться как основополагающее и фундаментальное, для классифицирования нами самих себя как чего-то сверх феноменального, чего-то совершенно иного, чего-то божественно-сущностного. Ведь различия этих форм между различными субстанциями «неживого», не менее разительны, чем между «живыми» и «неживыми» субстанциями мира. Я повторяюсь, но делаю это намеренно, чтобы при всей косности моего языка, было как можно яснее то, что я хочу сказать. Мы – не объективны. Мы плаваем в собственных иллюзиях, как в собственных фекалиях и не желаем выплывать на чистую воду.

Осмыслить и показать мир исходя из воззрения что мир весь живой, что в нём нет неживых субстанций, что в нем нет и быть не может, ничего мёртвого. Что его целостность в том и заключается, что вся его глобальная субстанциональность не содержит в себе мёртвого материала. И что деление его на живых и неживых, есть сугубо относительная парадигма нашего воображения, основывающаяся на том неоспоримом принципе, что мы, в сущности своей, отличаемся от относительно инертных так называемых неодушевлённых субстанций. Показать то, что с этой стороны умозрения, мир – целиком живой, в нём нет и быть не может неживых сущностей, и вообще нет ничего такого, что можно было бы отнести к «неживому материалу» с абсолютной достоверностью, = и это ещё полдела. Взгляд же с обратной стороны, насколько это возможно, насколько на то способен рассудок, насколько ему доступны парадоксальные суждения, выявляет такую же неоспоримую антагонистическую концепцию, при которой в мире не останется ничего по-настоящему живого. Это есть противоположная монада сознания, в которой мир выступает как зацикленная фатально-необходимая реакция, где все процессы и движения строго необходимы, где нет ничего произвольного, ничего по-настоящему свободного, а значит и по-настоящему живого.

С точки зрения физики наше тело, наш организм, как я уже отмечал, есть совокупный альянс отдельных единиц, взаимодействующих между собой. Наш организм, есть альянс, консенсус, паритет взаимоотношений упорядоченных электрохимических фабрик (клеток), образующий упорядоченную в определённую зацикленную последовательность, следующую строгим законам взаимоотношений и реакций, систему. И в своём взаимно-действительном соотношении, в паритете и синтетическом противостоянии внутри системы, образующий некую «единицу», – некую целокупность определённого уровня. И эта «единица», находясь в некоем балансе сил, в некоей внутренней слаженной гармонии, сохраняя определённое время относительную внутреннюю стабильность, вступая в сношение с внешней, такой же относительной стабильностью, продуцирует реальную действительность, как нечто взаимоотносительное во времени и пространстве. Паритет противоборствующих сторон, – в целокупности альянса. Что-то вроде «шаровой молнии», где внутреннее напряжение сил – сбалансировано, и какое-то время сохраняется в пространстве в виде идеальной формы шара. Или сказать ещё метафоричнее, словно «плясун на канате», смотрящий вниз и вверх и озирающийся по сторонам.

Нарушение паритета внутренних сил, в силу разбалансировки или нарушение общей стабильности, в силу усталости «плясуна», или непреодолимой силы шторма, либо иных причин, (коих масса), приводит к разрушению связей и как следствие разрушению «альянса» с последующим рассеиванием энергии. Всякая форма рано или поздно теряет свою целокупность и неминуемо рассеивается. В любом организме в своё время, наступает свой кризис и последующий распад. И даже в металле, сплавленном в определённую форму, со временем наступает «усталость».

Каждая «единица» мироздания ещё только формируясь, уже обречена на рассеивание. И не имеет никакого значения Звезда это, или Муравей. Кстати сказать, как Звезда, так и Муравей начинают своё рассеивание задолго до своей полной кончины. Этот процесс не одночастный, не ежесекундный, он не определяется тем, что мы называем смертью звезды или муравья. Ибо смерть, это всего лишь отчерченная нашим разумением граница, и она абсолютно условна. В нашем осмыслении она есть пик горы, но у всякой горы существуют склоны. И эти склоны – есть вечность.

Разрушается, как известно лишь конструкция, – форма в пределах нашего восприятия. Энергия же устремляется в пространство, чтобы через какое-то время вновь слиться в какую-нибудь форму, либо стать частью более мощного конгломерата. Вечное течение энергий. Концентрирование, приобретение форм и рассеивание, ускорение и замедление, – вечное движение материи, обречённой искать без конца своего успокоения, – абсолютного баланса сил. Мы же часть глобального миропорядка и все наши движения не выходят за рамки этого порядка. По всей видимости все наши иллюзии относительно нас же самих, придание себе исключительности, феноменальности, и отмежевания от всего остального мира, – всё это часть того же процесса, необходимо вытекающего из общего порядка вещей и явлений. И относиться к этому нужно по-видимому, как к чему-то естественному, и без излишней серьёзности.

Метафизика Воли

Что есть на самом деле то, что мы чувствуем и определяем, как воля? Мы наделяем особой волей «живые» существа, но в глубине своего сердца чувствуем, что этой же волей наделён весь окружающий нас мир, каждый неодушевлённый предмет этого мира. Эта особая воля, и жизнь как таковая, для нас – неразделимые понятия. Ведь как без воли не существует жизни, так и без жизни не существует воли, и это – абсолютно справедливо. Ведь на самом деле воля вечна и вездесуща, и в действительности – нет ничего кроме жизни. Вне жизни может быть только пустота, – «ничто». То, что не имеет в себе движения, не имеет ни пространства, ни времени, никакого-либо стремления. Поэтому воля и жизнь это одно и то же, обозначенное разными словами. И при всей изолированности этих понятий трудами рационально-аналитического разумения, в глубине нашего подсознания, в глубине нашего сердца, они всё же выступают, и вполне заслуженно, как практические синонимы. Нет ничего кроме жизни, а значит, нет ничего кроме воли в нашей действительности. В действительности, представляющей собой благодаря нашему сознанию бесконечную лестницу бытия, на каждой из ступенек которой находится «самосущный элемент» со своим ощущением собственной жизненности, собственного бытия и неповторимым собственным миром. Миром, который он сам же и создаёт вокруг себя, словно личинка Махаона, создающая свой «кокон». Что же за этим «коконом»? Иные миры? Может быть. Но для нас, для нашего существа, там – Великая пустота.