Страница 20 из 44
Откуда же берётся эта иерархичность, так не присущая собственно, миру в себе? И где, на самом деле, находится человек в этой пирамиде? Риторические вопросы. Как я говорил в начале, как только открывается глаз, и происходят первые удары молоточков в среднем ухе, мир начинает выстраиваться в пирамидально-последовательную структуру, которая требует иерархичности, как требует всякая звуковая гамма, – гармонии. Почему мир таков? Потому, что мы таковы в своих внутренностях. Наша внутренняя устроенность, накладывает на весь внешний мир, свою печать. Мир существует в рамках нашей парадигмы осмысления, и в другой, существовать не может. Поэтому говорить; где-то там нет иерархии, всё равно, что говорить; где-то там нет мира.
Противопоставленные миры.
И так. Трансцендентальная причина существования «живого» и «неживого», лежит в самой возможности нашего осмысления. МЫ, своим строго зависимым от собственной природы, разумом, создаём всю последовательность, и всю категоричность алгоритмов, относительно «живого» и «не живого», на основании формы его мышления и созерцания. И всевозможные границы чертим, на основании той же формы. Ведь для нашего рассудка, без очерченных границ, нет ни целого, ни целокупного. А значит, нет ничего объектативного.
При всей кажущейся собственной наполненности, и нашего осмысления этой наполненности понятий «живого» и «не живого», наше определение и осмысление этих столпов-понятий, как существующих непримиримых объективно антиподов, имеют один корень с определениями столпов-понятий «добра» и «зла». Этот корень растёт из нашего биполярного разума. Из тех глубин нашего подсознания, где зарождается материальное, как нечто противостоящее в себе, нечто разноплановое и противопоставленное. Материя нашего разума, ничем не отличается от материи вообще. Материи, которая в сути своей, есть противостояние стихий, условно обозначенных мной, как сил гравитации и антигравитации. Баланс которых, с нарушением в сторону антигравитации, определяет наличие объектарности, то есть самой материальности, как таковой. И наш биполярный разум, для которого общая картина мира, всегда и во всём делилась, и будет делиться на две части, отражаясь в нашем разуме, как в склеенных обратными сторонами зеркалах, черпает такую динамическую конструкцию мира, именно из своей изначальной архаической природы.
И всякая философская доктрина, как «существо метафизической системности», живущее в мире трансцендентального опыта познания, и есть, по сути, это двойственное отражение. Отражение, хотя и у каждого под разными углами, но всё же, всегда в раздвоенности, порождающей и укрепляющий повсеместный дуализм мироздания. И каждая личность, рождаясь и развиваясь, порождает новое «зеркало», свой новый мир, не похожий на иные, в силу разности и непохожести «зеркального искривления». Прямых зеркал – не бывает. И каждый новый мир, есть новая доктрина, сама в себе истинная. Ведь, как не существует общего мира феномена, так и трансцендентального, идеально истинного мира, – не существует. Общий для всех мир, единое существующее независимо от наблюдателя пространство, – что может быть абсурднее? Каждый индивидуум, «рожает» новый, единственно существующий мир. Он – начало и конец всякого мира. Он – не отражает существующее, но порождает его, «продуцирующими ганглиями собственного сознания». Каждая из которых, неповторима и неповторяема.
Может быть, следующее покажется полным абсурдом, но всё же попробуйте представить себе на минутку такого наблюдателя, который не принадлежал бы ни к «живому», ни к «не живому» миру. И который, в силу этого, был бы полностью объективен, в своём взгляде на общий мир. (Если, опять же, представить себе существование такого.) Каким увидел бы он, наш мир?
Во-первых, я уверен, что он никогда не смог бы провести черту, между «живым» и «не живым». Для него вообще не существовало бы такого вопроса. Весь мир, слился бы в единый конгломерат, не имеющий никаких границ внутри себя. Мир, где блуждающие сгустки энергии, в бесконечно различных формах, сталкиваются в безграничном пространстве, образуя тем самым всё новые и новые формы, сохраняя старую, незыблемую сущность. Вся наша действительность в своей метафизике прошлого и будущего, верха и низа, живого и не живого, добра и зла, как воплощённое осмысливание собственной действительности, подобна сталактитам и сталагмитам в пещере. Некие формирующиеся в нашем трансцендентальном сознании «сущности», разделённые потолком и полом, но тянущиеся друг к другу всю жизнь, благодаря гравитации и падающим каплям «воды времени», и, в конце концов, сливающихся в сталогнаты, после смерти.
Если вы посмотрите на мир глазами этого «стороннего наблюдателя», то даже в наших социальных взаимоотношениях, вы найдёте отражение механизмов и принципов, присущих более «не живой» природе. Общие механистические формы движения, связывающие некоей божественной нитью природы, всё и вся в единый и неделимый мир. Где родственно всё, без исключения. Мы ведём себя так, как диктует нам наша общая со всем миром, глубинная субстанциональность. Эта «субстанциональность», уходит своими корнями далеко в древность, и далеко в сущность. Туда, где перестаёт существовать какое-либо деление, где стираются всякие признаки, по которым можно было бы что-либо делить. В ту глубину, где абсолютный баланс сил, создаёт лишь то единственно возможное при абсолютном балансе, – пустоту.
Я чувствую, где-то близко пещеры настоящей глубины, пещеры в которых захватывает дух у всякого путника. Где холод отрезвляет ум, и заставляет дрожать конечности, словно при встрече с громадным, ужасным и прекрасным чудовищем. При встрече с вашим самым потаённым, тонким, и в то же время, мощным разумением. Но не спешите, потихоньку, вам надо привыкнуть. Ведь здесь, на этом пути, таится самая коварная, и самая большая опасность.
Объектарность альянса
Мы, люди, наивно полагаем, что у нас есть свобода, что у нас есть выбор, что мы реагируем так, как нам вздумается. Уже в этих понятиях; реагируем, и свободно, – есть противоречие. Мы думаем, что мы свободны в своих поступках, что наше свободное поведение диктуется только нашим внутренним «я», находящемся глубоко внутри нас, и в сути своей, абсолютно произвольным. И это самая большая, и в тоже время самая великая, самая необходимая для жизни, иллюзия. Она даёт нам ощущение присутствия в нас, той независимой воли, которую мы придаём всему скрытому и изначальному в своей сакральной существенности, всему божественному, обладающему свободной волей и собственным независимым ни от чего, произволом. Она даёт нам иллюзию свободы собственной воли, без которой мы бы не смогли жить.
Надо отметить, что свобода, как нечто абсолютное, как нечто само в себе дифференцированное и самостоятельное – миф. Она не существует потому, что ей, в отличие от «не свободы», не на чем базироваться. Когда мы говорим о свободе, то мы всегда говорим относительно не свободы. Ведь в нашей действительности, освободившись от одного, тут же неминуемо, попадаешь в зависимость от другого, и никак иначе. Я ещё остановлюсь на этом вопросе подробнее, в следующих разделах.
Мы, как любая другая структура мира, только реагируем. И наши реакции так же необходимы, как и любые реакции «не живого мира». Другое дело наши реакции, в силу усложнённости нашей общей структурности, мета устроенности нашего организма, и не возможности упрощения, не осмысливаются нами трансцендентально, как нечто фатально-необходимое. Наше чувство собственного произвола, идёт из незнания, неосмысленности до конца, всех перипетий и хитросплетений, всех последовательно-объективных движений и их совокупностей. В силу того, что чаще всего, мы не в состоянии уловить и осознать до конца, все мотивы наших реакций, и их фатальных необходимостей. И не только в силу самой сложности, но и в силу того, что они в большинстве своём, происходят на недоступных к фиксированию нашим рациональным разумом, уровнях, глубоко внутри, под коркой нашего мозга. Наше осмысливание ограничено технически, если можно так выразиться. Но всё же мы реагируем на мотивы, (которые подчас скрыты от нас так же, как скрыты истинные мотивы возникновения природных катаклизмов), с такой же необходимостью и такой же фатальностью, как реагирует всякая природная структура «не живого мира».