Страница 12 из 44
Но посмотрите непредвзято, насколько это возможно, на то, как на самом деле неопределённы и размыты границы между «живой» и «неживой» материей. Опять же упрощённо образно, почти метафорически: Взгляните на моллюска с его мягкой тканью, плавно проникающей в панцирь раковину, которая является для нас, как бы неживой. Но в тоже время раковина растёт, а значит, – живёт. Только её жизнь, все процессы, протекающие в ней, отличаются от тех, что протекают в мягкой ткани. В ней нет нервных волокон, нет быстрых реакций. Но сколько обозначаемых нами «живыми», субстанций не имеют нервных волокон и быстрых реакций? Моллюск, – это метафора физиологии жизни. И при всей примитивности примера, он наиболее наглядно показывает всю условность нашего определения живого и неживого, как чего-то абсолютно противоположного. И даёт начало для совершенно нового взгляда на мир. Взгляда, который я попытаюсь развернуть настолько, насколько это позволит глубина моего воззрения, и ширина образования.
Ещё с древнейших времён люди пытаются проникнуть в глубины мироздания и в сущность явлений. На интуитивном уровне, подсознательно, они всегда чувствовали всю условность определений – живой и неживой. Во многих древних религиях, и не только в религиях, мы находим проявления этого подсознательного. Люди, всегда награждали качествами живых существ, неодушевлённые предметы. Особенно в таких древне-культурных странах, как Китай, Индия и Япония. Где люди, испокон веков заглядывали больше в себя, а значит, проникали глубже в суть явлений мира.
Главный мотив нашего желания разделять мир на живые и неживые субстанции, лежит в той особенности нашего мышления, которая, во-первых, всегда стремится разделить и сравнить; во-вторых, всегда стремиться возвысится и индивидуализироваться; в-третьих, всегда и во всём стремится к власти. Из этих особенностей нашего мышления собственно, и родились наши высшие аналитические и синтетические суждения. Превратившиеся со временем в отдельные науки как-то; логика, диалектика, эклектика, и т. д. Но, как известно, у любой медали существует оборотная сторона.
Всякую неживую субстанцию, которую мы способны ощутить с помощью наших органов чувств, мы можем рассмотреть с совершенно иного угла зрения. Попытаться посмотреть взглядом наблюдателя с иным, так сказать, противоположным миро-зрением.
На самом деле, мы живём в мире, где, (осторожно говоря), разнообразие живой природы намного шире, чем это принято полагать. Некоторые субстанции, которые мы привыкли относить к неживым, являются на самом деле, живыми. Только все обмены и трансформации в них, происходят на совершенно ином уровне, по своим законам и в своих временных отрезках. Они имеют свою систему бытия, со своими параметрами. Параметрами, в которых по нашему разумению, жизнь не возможна.
Сразу хочу оговориться. Тот произвол нашей воли, который мы ощущаем в себе и который является для нас неопровержимым никакими доводами, та божественная искра, которая горит в нас негаснущим огнём и, в сущности, благодаря которой мы убеждены в принципиальном отличии живого от не живого, является – иллюзией. Свободная душа живого, свободная в сути своей, есть наша главная иллюзия, иллюзия нашего разума. Она убеждает нас в собственной обособленности, собственной божественной природе, изолированности, индивидуальном произволе, и собственной свободе. И выступает главным лейтмотивом для нашей убеждённости в сверх материальность нашего существа, и бастионом нашей веры в собственную феноменальность, как и в феноменальную наличность самого живого. Этого вопроса, я подробнее коснусь чуть позже.
Сегодня, уже мало кто сомневается в том, что наша земля, это живой организм. И это естественно. Ибо, если посмотреть чуть дальше своего носа, то становиться очевидным, что если бы земля не была живым организмом, то каким образом на ней могли бы появиться живые твари? Как, вообще, могло бы появиться живое – из неживого? Если даже предположить, что это возможно и это так, то тогда возникает вопрос; Как они могли ещё абстрагироваться и изолироваться друг от друга, и отчертив границы, противопоставиться, кроме как в зеркале нашего разума, с его архаической природой дуалистического объективно-субъективного воззрения и осмысления? Каким образом неживая ткань, может трансформироваться в живую? В какой критический и роковой момент, происходит это превращение? Где находиться та точка трансформации неживой ткани, – в живую? Я думаю, что на этот вопрос не ответит не один естествоиспытатель. И не только потому, что этот вопрос провокационен по своей сути, не только потому, что он затрагивает самые глубинные уголки мироздания, но и потому, что человеческий разум, на самом деле, не в состоянии найти эту точку, и не может определить той границы достаточно достоверно, но лишь как нечто субъективно-эмпирическое. Ибо, на самом деле, мир – неделим, он целокупен. Каждая вещь в нём, включает в себя всю возможную палитру бесконечного мега-объёма. Как молекула воды неотделима от мирового океана, так всякая субатомная частица, включает в себя весь космос. Нет в мире, и никогда не будет единицы, которая родилась бы и развивалась самостоятельно, которая была бы полностью изолированной и свободной. И в сути своей, представляла бы нечто отличное от окружающего её, мира.
Да, в эмпирически-перспективном поле нашего воззрения и осмысления, на определённых «полюсах», отличия для нас, – бесспорны. Но мы никогда не найдём чёткой границы между неживой и живой тканью в дали от этих «полюсов», в сближении обозначаемых нами противоположностей, где необходимо и обязательно происходит диффузия представленных противоположностей. Ибо диффузия живого и не живого такова, что чем дальше ты заглядываешь, ища эту границу, тем сильнее срастаются противоположности. Мы разделили мир на две части, но это деление в высшей степени субъектативно, и абсолютно условно. Это деление существует только в нашем разуме, и не существует в природе. И даже в нашем разуме, – только как аподиктическая противоположность, основанная сугубо на трансцендентальных транскрипциях сравнения формальных признаков бытия. И термин «сравнение» здесь, является краеугольным.
Теперь сосредоточьтесь. Как вся наша биосфера относительно неживой природы, вообще, так и мы в ней и относительно неё, в частности, по сути своей, представляем некое утончение относительно грубой материи, «утончение повсеместного и вездесущего баланса». В каком-то смысле, мы – есть воплощённая гармонизация «грубого» и «тонкого» в себе, некая сверх организация в области баланса вообще. Мы воплощаем собой некую упорядоченную гармонизацию амплитуд колебаний в противостоящих стихиях мирового макрокинеза. Нечто относительно более тонкое и хрупкое в своей сбалансированности, в сфере порядка и на ступенях градационной лестницы мирового макрокинеза. Ведь амплитуда колебаний нашей среды, с её бесконечно возможными параметрами и критериями, в самом широком смысле слова, так узка, а сущностная основа нашей жизненности так тонка, что в сравнении с «грубыми», повсеместно окружающими нас субстанциями, вызывает чувство совершенной божественности, изолированности и абстрагированности. И мы обозначаем это утончённое состояние баланса, – «Живой биосферой земли». Но ведь это утончение совершенно необходимо, при стечении всех условий и обстоятельств. И невероятная мистичность всего живого, на самом деле, имеет своим паллиативом невероятное стечение условий и обстоятельств, и зиждется на успокоенности природы, почти до штиля, позволившей так утончится всеобщему грубому балансу, и породить субстанции тонкого внутреннего взаимодействия стихий, субстанции тонкого сверх организованного мира бытия. Балансу, который является фундаментальной основой всего живого и неживого. Мы – говоря метафорически, представляем собой некий «сбалансированный растянутый во времени, взрыв». И если посмотреть на всё это обобщённо метафизически, то все механические особенности нашего пребывания, в точности повторяют динамику всякого взрыва. То есть, мы, в сути своей, являемся неким воплощением солнца на земле, и несём собой воплощение его сбалансированного коллапса.