Сам себе клан

Глава 13

Крестовский убрал планшет.

— Вы тянете время, — сказал Ломтев.

— Я понимаю, что с вашей стороны все может показаться именно так, — возразил граф. — Но на самом деле мы действуем так, как будет лучше для нее.

— Для моей дочери было бы лучше, если бы вы оставили ее в ее мире и никогда бы не появлялись в ее жизни, — заметил Ломтев.

Крестовский пожал плечами.

— К чему говорить о том, чего уже нельзя изменить? — спросил он. — Это пройденный этап, это прошлое, и пуская прошлое само хоронить своих мертвецов. Я же пришел к вам, чтобы поговорить о будущем.

Ломтев откинулся в кресле. Кресло было старинное, как практически все в этом древнем особняке, которым семейство Громовых не пользовались уже лет двадцать, кожаное и, кроме того, оно скрипело и пахло затхлостью. Как практически все в этом древнем особняке.

В своей прежней жизни Ломтев не особенно ценил антиквариат, зато в своей новой жизни он оказался фактически им окружен.

Ему иногда казалось, что нынче он вынужден жить в музее, но смена обстановки не стояла на первых строчках в списке его приоритетов.

Даже на первой странице этого списка не стояла.

— Давайте лучше сначала поговорим о настоящем, — сказал Ломтев. — Например, о том видео, которое вы мне только что показали.

— Оно настоящее, — сказал Крестовский.

— Не сомневаюсь в этом, — сухо сказал Ломтев. — Но что оно доказывает? Что в императорском госпитале для ветеранов лежит какая-то девушка. Она слаба, она не понимает, что происходит, она постоянно под капельницей, ее кормят с ложечки и не отвечают на ее вопросы. Но вы же разумный человек, граф, или, по крайней мере, удачно прикидываетесь таковым. Как по-вашему, что на этом видео должно убедить, что передо мной именно моя дочь?

— А что вас вообще может в этом убедить? — спросил Крестовский.

— Личная встреча, — сказал Ломтев. — Разговор.

— Вряд ли это пойдет ей на пользу, — сказал граф. — Посудите сами, она не понимает, что происходит, она не понимает, где она и что с ней, мы ей пока даже зеркало не даем, чтобы она не могла увидеть… собственное тело. И тут придете вы, незнакомый человек, выглядящий лет на тридцать старше, чем должны были бы, и скажете ей, что вы — ее отец? И что, по-вашему, будет с ее рассудком?

— Рано или поздно вам придется сказать ей правду, — заметил Ломтев.

— Конечно, — согласился граф. — Но лучше сделать это тогда, когда наши психологи сведут на нет последствия возможного культурного шока и вынесут вердикт, что она к этому готова. Не судите по себе, Алекса… Виктор. Вы — взрослый человек…

— Она тоже — взрослый человек.

— И вас предупредили о том, что будет, — не дал себя сбить с толку граф. — Вас подготовили к тому, что будет, но вспомните, что вы чувствовали в первые минуты после пробуждения в нашем мире. А ее никто не предупреждал. Ее никто не готовил.

— Ее согласия никто не спрашивал, — продолжил эту цепочку Ломтев. — Впрочем, как и моего.

— Я понимаю ваше негодование, — сказал Крестовский. — Но вы зря направляете свой гнев в мою сторону. Не я разрабатывал эту операцию. Не я принимал решения о том, как будет. Я всего лишь выполняю приказы.

— В моем мире тоже были ребята, которые утверждали, что всего лишь выполняли приказы, — заметил Ломтев. — Впоследствии они выяснили, что это было так себе оправдание.

— Не понимаю, о чем вы.

— Ну да, — сказал Ломтев. В этом мире второй мировой войны не было. В этом мире Россия с Германией воевала только один раз, в позапрошлом веке и не на своей территории. — И что говорят ваши психологи о сроках? Кстати, на этом видео я ни одного психолога как-то не заметил.

— Две-три недели, — сказал Крестовский. — Возможно, месяц.

— Возможно, два?

— Возможно, — вздохнул Крестовский. — Мозг — это очень малоизученный орган, разум — это тонкая материя, в таких вещах нельзя строить точные прогнозы или давать какие-то гарантии.

— Ладно, допустим, — сказал Ломтев. — И чего вы хотите от меня?

— Сотрудничества, ваша светлость.

— Давайте обойдемся без общих и обтекаемых фраз, — сказал Ломтев. — Я хочу услышать четкие условия контракта. Что я должен для вас сделать, чтобы вы вернули мне мою дочь?

— Э… а как вы это себе представляете? — поинтересовался Крестовский. — Вы — князь, о ваших семейных отношениях стало известно всей империи, она — молодая девушка, не имеющая с вами кровного родства… Какой должен быть ее статус, чтобы вы могли жить вместе?

— Служанка, гувернантка, дальняя родственница, — сказал Ломтев. — Это всего лишь формальности.

— Но вы же понимаете, какие разговоры пойдут? Пожилой князь, — тут Ломтев подумал, что Крестовский ему льстит. Какой там пожилой князь? Древняя развалина, вот так будет точнее. — Взял к себе в дом молодую девушку, не состоящую с ним в кровном родстве… В лучшем случае все подумают, что она — ваша незаконная дочь…

— Вы же понимаете, что мне наплевать? — поинтересовался Ломтев.

— Это усложнит…

— Судя по тому, что я о вашей организации знаю, вы и так любите все усложнять, — сказал Ломтев. — К тому же, какое вам дело до моей или ее репутации, если вы собираетесь отправить нас обратно? Или не собираетесь?

— Собираемся, — заверил его Крестовский. — Как только мы достигнем своих целей.

— Замечательно, — сказал Ломтев. — А теперь вам все-таки стоит рассказать мне, что же это за цели.

В обратный перенос Ломтев не верил. Эта интрига, на его вкус, и так была слишком сложна, там зачем настолько отягощать ее финал, который уже ни на что в этом мире не повлияет?

Пуля в голову или яд, подмешанный в кофе, уберут его из этого мира так же надежно, а информация о смерти восьмидесятивевятилетнего князя ни у кого не вызовет никаких вопросов.

Это нигде ни у кого вопросов не вызывает. Что еще делать старикам, если не умирать?

Крестовский молчал, видимо, размышляя о том, что можно рассказывать Ломтеву, а о чем пока стоит умолчать. Ломтев решил ему помочь.