Страница 24 из 26
Все замерли.
Ронислав Вакулович кивнул городовому, вновь взглянул на Фирса и, ни мгновения не колеблясь, бесстрашно шагнул внутрь…
В комнате царила темень. Высокие окна кабинета закрывали плотные шторы. Несколько незажжённых газовых светильников на стене тускло, едва различимо поблёскивали медью.
Из мрака отовсюду проступали археологические древности. Они виднелись в шкафах за стеклом, на полках, на огромном столе. Вдоль стен плотно, корешок к корешку, выстроились старинные книги.
Сноп света, проникшего в комнату из коридора, выхватил из темноты стоявшие на полу большим кругом глиняные фигурки обнажённых девушек и женщин. Не века, тысячелетия смотрели с их странных лиц, лиц, едва намеченных щипком гончара. Все статуэтки были повёрнуты в центр круга, туда, где располагались две плошки, столь же древние, как и они сами.
Растерявшись, не отрывая взгляда от пугающей группы архаичных артефактов, сыскной надзиратель Вийт шагнул в кабинет.
Сбоку сразу же раздался знакомый вой, теперь громкий, не приглушённый дверью, и Ронислав Вакулович невольно отшатнулся, едва не упав. Он вскинул пистолет, целясь туда, откуда донёсся звук. Сердце детектива прыгнуло в самые пятки, на лбу проступила холодная испарина, руки задрожали.
На мушке оказалась какая-то чёрная масса на полу. Она растворялась в царившей в том углу темноте, ещё более густой на фоне яркого столба света из коридора. Эта жуткая тень зашевелилась, забарахталась и издала громкое, леденящее кровь завывание.
Тут только Вийт понял, что это человек. Связанный по рукам и ногам.
Дедуктивист облегчённо вздохнул, шагнул к окну и распахнул шторы. Сверкающее утро ворвалось в комнату, превратив её из ужасающей кельи чернокнижника в кабинет безумного учёного.
– Professeur![24] – закричала Франсуаза, бросаясь к мужчине на полу.
– Стоять! – заорал детектив. – Не шевелиться! Ничего не трогать!
Девушка, боясь сделать хоть какое движение, замерла в не-удобной позе.
Профессор был мужчиной средних лет, пухлым, рыхлым, уже начавшим лысеть. Однодневная щетина чёрным мазком оттеняла его безвольную челюсть. Рабочие брюки, сюртук и даже жилет Гольштанского покрывали пятна извёстки, стёртой, похоже, со стен комнаты. Кожаные башмаки с тугой шнуровкой оставались в относительном порядке. Голову стягивала повязка, удерживавшая во рту несчастного кляп. Тот мешал дышать, и лицо профессора от напряжения и нехватки воздуха налилось кровью. Глаза под толстенными линзами очков дико вращались. Запястья, колени и лодыжки профессора обвивала верёвка. Кожу под ней стесало до кровавых полос. Мужчина кричал, беспрерывно, надрывно, совершенно нечленораздельно.
– Фирс, разрежь путы! – приказал Вийт, оборачиваясь к своему верному спутнику. – Только узлы сохрани!
Истопник невозмутимо обогнул застывшую на входе Франсуазу, остановился у стола, высматривая на нём что-нибудь подходящее, подхватил ножницы и пригнулся к Гольштанскому.
Сыскной надзиратель несколько секунд следил за тем, как Фирс ловко расправляется с верёвкой, а потом прошёлся по комнате. Он проверил на окнах шпингалеты, подёргал задвинутый до упора засов на выбитой двери, повернул туда-сюда торчавший из внутреннего отверстия замка массивный ключ.
– М-да, – пробормотал Ронислав Вакулович. – Спрятаться негде, все возможные выходы заперты изнутри. Надеюсь, тут есть хоть какие, пусть самые захудалые, секретные лазы или потайные комнаты!
– Да откуда тут, ваше высокоблагородие, потайные комнаты! – хмыкнул Кутюк. – В этом здании раньше размещалась академия благородных девиц. Его и строили для этой самой академии. За казённый счёт по стандартному для таких заведений проекту!
Вийт мотнул головой.
– А вы всё же простучите стены и пол!
Городовой пожал плечами и принялся за работу.
Ронислав Вакулович продолжал ходить туда-сюда, то и дело приподнимая археологические редкости, выдвигая ящики, заглядывая в разбросанные повсюду научные записи. Он вертел в руках непонятные стальные инструменты, исследовал днище кресел, нырял под стол.
Фирс тем временем освободил руки и ноги профессора и разрезал повязку, удерживавшую кляп во рту.
– Молот! – сразу же просипел Гольштанский. – Молот Саниры исчез!
Учёный завозился на полу, но сесть не смог. Франсуаза, сообразив, что запрет на передвижения больше не действует, подскочила, упала перед ним на колени, попыталась приподнять.
– Вы живы, профессор? – вскричала она.
Её платье натянулось на тонкой стройной спине, и Вийт невольно замер, не в силах отвести глаз от прекрасного зрелища.
Фирс деликатно кашлянул.
Ронислав Вакулович смиренно вздохнул и отвернулся от Франсуазы.
– Господин Гольштанский несомненно жив, – буркнул он, отвечая на вопрос барышни.
Взгляд детектива упал на круг древних статуэток в центре комнаты. Даже сейчас, в лучах яркого утреннего солнца фигурки производили ужасающее впечатление.
Франсуаза помогла Гольштанскому сесть. Тот застонал. Очки в роговой оправе от перемены положения тела поползли по носу и свалились на пол. Археолог принялся слепо ощупывать ковёр вокруг себя.
– Вам нужно успокоиться! – воскликнула девушка. – Уже всё позади!
Барышня подобрала очки и водрузила их археологу обратно. Толстые линзы вернули взгляду Гольштанского остроту. Учёный с новым интересом посмотрел на людей, заполонивших его кабинет, и принялся растирать затёкшие руки.
– Кто эти господа, мадемуазель Понмаре? – спросил археолог тихо. Голос его был измученным и хриплым.
– Городовой Кутюк, профессор! – шагнул вперёд полицейский. – А это сам сыскной надзиратель Ронислав Вакулович Вийт со своим помощником господином Фирсом!
– Вийт? – поражённо повторил Гольштанский. – Не ожидал, что вы окажетесь здесь…
– Пустое! – скромно пробормотал детектив, не позволяя славе и понятному восхищению простых обывателей мешать ему вести расследование. – Расскажите, что произошло!
– Пропал молот богинь! – воскликнул Гольштанский и попытался вскочить на ноги, но в голове его вспыхнула резкая боль, он схватился за виски и застонал.
– Что за молот? – спросил Вийт у Франсуазы.
Девушка дёрнула плечиком.
– Лучше расскажите всё по порядку, господин Гольштанский! – снова повернулся к мужчине сыскной надзиратель.
– Да, да, конечно, – забормотал профессор. – По порядку… – тут он вдруг вскипел и воскликнул: – Да по какому порядку! Пропала самая ценная археологическая находка года!
– И всё же! – мягко проговорил Вийт.
Франсуаза успокаивающе погладила учёного по плечу.
– Да, – вздохнул Гольштанский, оседая. – Да, простите…
Он рассеянно провёл ладонью по лбу.
– Я специализируюсь на Триполье. Это, как вы, конечно, знаете, самая древняя цивилизация Европы, возводившая города до того, как у египтян даже мысль о пирамидах возникла. Собственно, до того, как появились сами древние египтяне…
– Да, да, – рассеянно кивнул Вийт, приглядываясь к фигуркам на полу, – я узнаю эти статуэтки. Трипольские богини, не так ли? Продолжайте!
– В столь давние времена не были ещё известны ни плуг, ни колесо, ни металлы. Трипольцы открыли для себя медь и начали её использовать, но она оставалась для них диковинной, магической, непонятной субстанцией. Каково же было наше удивление, когда удалось откопать загадочный артефакт, сравнить который нам просто не с чем! Это ритуальный молот из золота, безумно дорогой с точки зрения финансов и совершенно бесценный с точки зрения науки. Наверное, трипольцы наткнулись на самородки золота и, не понимая ещё разницы в металлах, приняли их за медные. Вес молота – около семи метрических килограммов, если вы уже знакомы с этой системой исчисления…
– Конечно! – воскликнул Вийт, гордо выпрямляясь.
24
Профессор (фр.).