Туман гор Кайана

Не было никаких шансов ни подбежать к нему, ни обойти его — он стоял у той же двери, из которой вышел, и мог в любой момент скрыться или напасть. Было и желание метнуть в него чем-нибудь — пустая ваза на столе, старая швабра у двери, какие-то странные шкатулочки и кувшинчики на полках рядом, но нет — нельзя было ни быть уверенным в попадании, ни знать наверняка, насколько тяжёлым будет взятый предмет. Да и вообще, бежать на вытянутое вперёд лезвие — плохая идея, но выводить из себя того, кто его вытягивает — ещё хуже.

— Я тебе говорю ещё раз: харе! — всё не сдавался Сэм.

Но Рон даже не отвечал. Бегающие глаза, неуверенная, но защитная стойка, не находящие себе места руки — паника, то точно была паника. Не то, чтобы это было не ясно по поту на лице, но замечать подобные признаки в деталях я умел на уровне автоматизма.

— Клянусь каким-нибудь богом, если вы сейчас оба не замолчите, — Энтони попытался встать, но я тут же его остановил и жестом попросил помолчать.

— Сэм, — положил я руку на плечо тому, — умолкни и отойди.

Мы с ним сделали несколько шагов назад, увеличивая расстояние между нами и оружием. Человек не чувствует себя в безопасности, если у него нет личного пространства, и наоборот — наличие минимального комфорта вводит человека в заблуждение даже в состоянии критических рисков.

— Рональд, — я выставил одну руку вперёд себя и перешёл на шёпот, чтобы заставить его сконцентрироваться на голосе, — тебя никто ни в чём не обвиняет. Это мы — я, Сэм и Энтони — люди, что шли с тобой всё это время, — он уставился в пустоту, приоткрыв рот. — Тебе ничто не угрожает. Убери нож, — ответа не последовало. — Рональд, взгляни на меня, — тот перевёл взгляд. — Я, Сэм, Энтони — ты не хочешь смерти ни одного из нас, верно? — тот осторожно и едва заметно кивнул, что было больше похоже на дрожание головы. — Тогда опусти нож. Медленно. Да, вот так, — его рука неспешно опускалась вниз. — И разожми хватку…

Какое-то время он всё ещё держал руку опущенной — то был роковой момент решения, в результате коего нож мог оказаться как на полу, так и у меня в рёбрах. К счастью, мне повезло.

Старое лезвие встряло в пол, вонзившись в деревянную доску. Сэм, громко выдохнув, обхватил голову руками и, проматерившись, вышел наружу. Уверен, в его сознании опасности вне дома в какой-то момент стало куда меньше, чем в самом доме. Впрочем, как и в моём.

Уэйн застыл на месте, очень долго рассматривая собственную ладонь с ошарашенным выражением лица. То разгибая, то сгибая пальцы, он всё смотрел то на лезвие, то на меня, пытаясь проглотить вязкий ком волнений.

— Ёбаный… пиздец, — выговорил наконец он. — Я не… Я нихера не понял, как это получилось. Я не собирался…

— Порядок, — отмахнулся я и, подойдя, вынул кинжал.

Наложив шину Энтони в виде неровно сломанного куска швабры и разрезав оставшиеся целые путы, мы все повалились спать. Вернее, спать никто даже не собирался, но усталость от стресса, от нагрузок и переживаний делала своё дело, и наша группа по одному уходила в мир снов. Сначала — Смит, так и не встав с того стола, «клюнул носом», затем — Рональд, что пытался караулить у окна, а затем — я, пытавшийся не опираться спиной на стены из-за боли в рёбрах и позвоночнике, просто уснул на полу перед дверью. Да, всего того, что произошло с нами, точно было слишком много. Может, и не для месяца, не для недели, но для одного дня — точно.

***

Первым, что я ощутил, проснувшись, была утренняя свежесть и прохлада, несравнимые с ночным пробирающим холодом. Светало — из-за зашторенных окон пробивался слабый, очень рассеянный свет. Туман. Конечно же, всё ещё туман. Отдёрнув занавеску, я даже не удивился тому факту, что всё за окном было сплошным серым пятном, медленно текущим куда-то вдаль.

«Но… Почему я проснулся?» — я точно помнил какой-то громкий звук, выбивший меня из сна. Нет, всё моё тело выло и ныло о том, что стоило бы поспать ещё жизнь-другую, но я точно что-то слышал. Что-то, непохожее на хруст ветвей снаружи и на случайно упавшую вещь внутри, но… В какое-то мгновение мне даже показалось, будто бы одно из деревьев, мирно стоящих в лесу, двинулось вперёд, но нет — всё ещё было тихо.

Оглянувшись, я поймал на себе взгляд Смита. Всё ещё лежащий в той же позе, что и уснул, он смотрел то на меня, то на окно.

— Тоже не понимаешь, что это было? — почти бесшумно прошептал он мне.

В срочном порядке я растормошил Рональда, сидящего у окна, а Энтони — Сэма, подпирающего собою входную дверь.

— Что, блин, за?.. — сонным голосом попытался выговорить мой напарник.

— Рядом с нами что-то есть, — тут же заткнул я ему рот.

Вчетвером мы собрались прямо у входа и настолько тихо, насколько это возможно, попытались обсудить. Кроме скепсиса о том, что это был просто дикий зверь, что это была игра воображения двух человек одновременно, и что то упала старая шкатулка, всё ещё покрытая пылью не одной декады лет, мы пришли к одному простому выводу: звук шёл со стороны входной двери.

— И каким чудом ты этого не заметил, если спал у двери, младший обслуживающий персонал? — в шёпот Смита всё сильнее просачивалась его «фирменная» язва.

— В отличие от тебя, белобрысый, я, блин, всю ночь следил за тем, чтобы никакая херня из любой возможной херни сюда не попала, — ткнул Сэм его легонько в плечо. — А ты дрых, как убитый.

— О, да. Может, потому что у меня рука смотрит в другую сторону?!

— Ну так покажи сам себе фак и отвали от меня! Какого вообще хрена?!

— Значит так, — вклинился Рон. — Вот, что я думаю: если это четыреждыблядское нечто всего лишь стукнуло по двери и ушло — оно не представляет для нас опасности; если это четыреждыблядское нечто стукнуло и стоит там — оно там всего одно и не представляет для нас опасности; ну, и если это четыреждыблядское нечто попыталось нас заманить наружу, и в тумане таких нечто несколько — нам, рано или поздно и в любом случае, пиздец. Предлагаю открыть дверь.

— Ты сейчас серьёзно, геолог?

— Серьёзнее некуда, — он вновь взял тот же самый нож и указал на готовность действовать.

Не было причин не соглашаться, потому как он был полностью прав: либо перед нами было что-то, с чем могло справиться четыре человека, либо это был конец для нас всех. Мы стали полукругом, схватив подручные предметы в качестве оружия, и отворили дверь.

Сказать по правде, я ожидал чего угодно, кроме того, что увидел — вход был полностью чистым, а впереди нас не стояло ничего, но прямо под самим порогом, к коему вели очень отчётливые и яркие, по сравнению со всеми остальными цветами, следы крови, в нелепой позе и весь в крови лежал он — Теккейт. Его рука, ударившаяся об дверь при падении тела, ввалилась внутрь.

Все мы замерли в сильном удивлении. На рыжем парнишке не было пустого места от красных пятен. Его штаны, его парка, лицо и даже волосы — кругом была только кровь, и даже звучал он измученно — упав в обморок от усталости, он дышал сухо и хрипло, вечно дёргался, будто пытался проснуться.

— Живой. Ах ты… Ты…

Рональд смотрел на него широко открытыми глазами. Сжимая всё крепче рукоять ножа и дыша всё быстрее, он, кажется, осознавал, кто именно лежал перед ним.

— Ублюдок!

Растолкнув нас всех, Рон бросился на Тека, даже несмотря на то, что тот был без сознания. Развернув парнишку на спину и убедившись, что перед ним было то самое лицо, геолог поднял над собой нож и уже был готов ударить прямо в сердце врагу. К счастью, моя реакция оказалась чуть быстрее его реакции, а мой ботинок — быстрее его ножа. Да, опасно было бить в голову, но лишиться единственного и новообретенного человека, что мог провести через леса — ещё опаснее.

Оглушённый ударом, парень слетел с нашего предполагаемого проводника и, ударившись о дверной проём, упал за порогом. Медлить было нельзя — я тут же побежал к нему.

— Разбудите второго! — сорвалась с моих уст команда. — И оттащите подальше!

Мой план просто сесть на Рональда, зафиксировав тому руки, провалился ещё в зачатии — парень поднялся куда быстрее, чем я ожидал, и первое, что он успел сделать — наотмашь махнуть рукой. Гул. Не медля ни секунды, геолог рывком ринулся в сторону Теккейта, которого безуспешно пыталась разбудить остальная команда… Чёртова горячая голова.