Страница 15 из 38
— Голова, босс, голова! — восхвалил громила и пошагал в здание.
— Ушлёпок, — отрезал Хантер и плюнул в воду.
Он сидел на железной решетке и осматривал свою рану — времени до ночи оставалось полно, так что вполне можно было стерилизовать и зашить то сквозное ранение. «И всё-таки я удачливый хрен», — эта мысль пронеслась в голове у мужчины, вызывая полуулыбку на его лице. Да, в тот момент, когда Уильям «Из Джонсборо» Хантер чуть было не свалился с моста, он увидел своё спасение — нижний уровень. Старый и забытый, он представлял из себя лишь несколько ненадежных выступов, идущих вдоль моста и, должно быть, служащих исключительно для осмотра и, если понадобится, ремонта конструкции. Его трудно было заметить издали, так как мост изрядно обветшал, трудно было заметить с моста, так как даже для того, чтобы туда попасть, Уильяму пришлось изрядно раскачаться, держась руками за разваливающийся край моста, а последняя лестница — единственная лестница, которая, к тому же, ещё и была закрыта стенами с верхнего уровня, не внушала своей коррозией и углом расположения абсолютно никакого доверия.
В конце концов, Уильям почувствовал себя там в безопасности. Словно он снова играл в прятки, как раньше — в далеком детстве. Разница была только в том, что, сколько не закрывай глаза, никто не поверит в то, что тебя не видно, и если ты встретишь свой страх, то вряд ли откупишься от него парой сомкнутых ладошек и испуганным личиком. Нет — страх всегда требовал нечто большего, чем просто уважение.
— Чёрт… Чёрт, мать твою… А, блять! — Хантером вдруг овладели эмоции. — Мало того, что я вытащил из кармана бронежилета не тот калибр пуль, что использую в револьвере, так я… Я!.. Эх… Я ещё и порвал ремень на сумке с этой гребаной тушёнкой. Чёрт!.. Жрите, там внизу! — злобно прошипел мужчина, хватаясь за больную ногу. — «Надеюсь, что всё вкусно и вам нравится наш сервис!»
Пришло время зашивать рану. Он достал из кармана моток ниток, через который была пронизана игла, и небольшую армейскую флягу со спиртным, которую он, парадоксально, никогда не носил в бронежилете. Смочив внутренний уголок своего плаща в спирту, наёмник медленно приложил его к ранению. По телу сразу расползлись небольшие судороги, а саму рану, казалось, щипали тысячи клещей, пытаясь выдернуть кусочек мяса. Больно. Это всегда больно. Такой же процесс ожидал его с другой стороны сквозного прострела. Сначала у мужчины промелькнула мысль о том, чтобы еще и перевязать рану, пустив на бинты один из рукавов рубашки, но потом он отказался от этого — такая процедура не предусматривала резких движений или напряжений мышц. Впрочем, как и шитье раны, но ниток хватало на целую орду, а вот рубашка быстро кончилась бы, если бы пришлось менять перевязки. Иголка медленно проходила сквозь кожу. Куда медленнее, чем любой летний день. Пересекаясь с человеческим телом, старая нитка приносила странные колющиеся ощущения, которые немного заглушались болевым шоком. В конце концов, рана была стянута, а нить — завязана и обрезана под край. Хоть перевязать рану наёмник не решился, но затянуть её он вполне мог — своеобразным жгутом послужила кобура с тесаком, которую Уилл просто переместил с левой икры на правую.
Всё последующее время наёмник провел либо в полудреме, либо подслушивая обитателей моста и подсчитывая свои потери. Как только он оказался под мостом, у него сразу пробежала мысль о том, чтобы ночью вернуться и вырезать всех тех, кто захватил это место, но чем больше он сидел там, внизу, тем больше слышал и тем менее реалистичным считал первоначальный план.
— Теперь их там около пятнадцати, — прошептал он сам себе. — Судя по звукам приближающихся машин, о набеге можно забыть: они будут на взводе и во всеоружии, а завтра утром откроют охоту на меня. Что ж, тогда просто… просто проберусь, заберу то, что принадлежит мне, скроюсь в ночи. Отличный план. Да… да.
Часы показывали сорок семь минут после полуночи. Собрав всю свою решительность в руки, наёмник лез по ржавой лестнице, каждая ступень которой представляла собою просто три трубы, сваренные друг с другом и приваренные к мосту. Конечно, одна из труб оторвалась, но ничто не мешало ему зацепиться за следующую — так он оказался на мосту. Вернее, на бордюре моста — территорию после лестницы закрывала стена, и единственным выходом было то самое свободное место между надстройками, с которого наёмник «спрыгнул», чтобы спастись. Медленно перебирая ногами, Уильяму вновь приходилось признавать, что раны зашивать нормально он так и не научился — нога болела и «ныла» при каждом шаге.
Величественную луну закрыло тучами, а единственное напоминание о ней — далекое отражение в южной части озера — разбивалось о течение. Погода была благоприятная и естественного света практически не было, а искусственный — маленькие масляные фонари, которые носили на своём поясе уже реально существующие часовые — лишь изредка зажигались владельцами, когда те пытались разглядеть что-то подозрительное внутри переправы. Мост полностью погрузился в темноту, и лишь свет прожекторов у ворот — у выходов из того, теперь опасного, места — на добрую сотню метров освещал путь. «Кажется, эти ребята не ждут нападения изнутри. Отлично. Мне же лучше».
На краю моста горел тусклый электрический свет. Наёмник медленно выглянул из-за железной пластины и увидел стоящую на том же самом месте машину с раскрытыми нараспашку тремя дверьми. Из-за автомобиля доносился странный и монотонный стук.
— Эй, Эл! — послышалось с одного из зданий. — Дверь вообще-то желательно снимать, чтобы устанавливать на неё подобные штуки. Замки же сломаешь, дурень.
Возле авто медленно выросла фигура рыжего здоровяка с молотом в руках. Даже в тусклом свете машины он казался куда более уставшим и измученным, чем шестнадцатью часами ранее.
— Да знаю я, знаю. Но если буду всё снимать, мне не хватит времени, а утром эта малышка должна быть в полной боевой готовности. Закончу раньше — выеду раньше, — мужчина развернулся к своему собеседнику лицом. — Я найду этого ублюдка и выпотрошу. Он заплатит за то, что сделал с Бэнни, а его мордашка станет неплохим аксессуаром для заднего сиденья.
— Как скажешь… Но не вспоминай меня на тот случай, если твоя машина будет нестись к обрыву, а дверь не захочет открываться!
— В Сенд Спрингсе нет обрывов. А после него я уже сделаю всё, как нужно.
— Думаешь, он направился в Сенд Спрингс?
— Да. Хомини — маленькое село, нечего брать, а у него ничего не осталось. Так что, думаю, он выберет городок.
— Умно, Элли, умно. Ладно, удачи тебе!
— Ага… — протянул мужчина, выравнивая дверь. — К черту удачу — мне нужен мой брат.
К этому моменту наёмник уже стоял за машиной — воспользовался невнимательностью часового и тем, что был одет исключительно в тёмную одежду.
— Та-а-а-ак… — с улыбкой на лице протянул здоровяк. — Передние двери закончены. Можно и проверить. Ну, Бэнни, я догоню этого сукина сына! — Машину изрядно потрясло, когда центнер радости рухнул на переднее сиденье и принялся хлопать дверьми. — Ха, ничего не заедает! — сказал мужчина. — Ничего, — и принялся повторять эту фразу под каждый хлопок дверью, а в его тоне всё больше чувствовалась ярость и отчаяние. — Ничего! — хлопок. — Ничего! — хлопок. — Ни-че-го!
В этот момент хлопок, который уже больше напоминал удар той самой кувалды, раздвоился, но здоровяк даже подумать об этом не успел, как почувствовал холодное касание на затылке и услышал шепот позади себя:
— Тихо, — в зеркале заднего вида показались знакомые маска и кепка.
— Ты… — прохрипел мужчина. — Да я тебя!..
В эту секунду послышался небольшой щелчок — взводной механизм револьвера теперь был наготове, и ровно миллиметр расстояния отделял водителя от мгновенной смерти. Уильям снял маску и заговорил с заложником:
— Без игр. Выведешь меня отсюда — останешься жив и, возможно, цел. Закричишь — увидишь свои мозги на лобовом стекле, а я всё так же быстро скроюсь там, откуда прибыл, и ты ничего не добьёшься своей маленькой истерикой. Теперь будь паинькой и сделай нам обоим выгодно — рули.