Страница 13 из 20
Некоторое время спустя – я едва могла хоть иногда возвращать свои мысли к мантрам – в отдалении послышалось ржание лошадей. Вскрики людей. Весёлые. Нет, один напуганный. Но, кажется, караван прошёл в стороне.
Хотя ощущение присутствия той странной, мощной силы осталось. Как будто она стояла где-то между теми людьми и нами. Но… может, за ними следило?.. Но зачем?.. Хотя я уверена была, что лучше не вмешиваться: там стоял кто-то очень могущественный. Но, впрочем, нападать на нас не спешил. И… почему-то страха большого перед ним не испытывала. Как бывает – виден блеск на лезвии, но оружие далеко от тебя и направлено не на тебя. Но, всё-таки, мощь оружия и сила удара пугают ещё до того, как упадут на чьё-то тело и промахнутся. Хотя странное было чувство, будто тот, кто появился в лесу, не промахнётся.
Но всё-таки усилием воли заставила себя вернуться к молитве. Кто бы там ни стоял, он не нападает на нас. А я хотела помочь семье этой несчастной женщины. Да и… я же, может, успею прочесть мантру ещё хоть раз или даже несколько прежде, чем тот воин за деревьями решит, куда напасть?..
– Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя…
Голос Садхира, чистый и уверенный, идущий будто бы из глубины души, и слова его мантры великому богу, прозвучав, словно тяжёлое покрывало скинули с плеч и с души.
– Ом Намах Шивайя… – закрыв глаза, произнесла я. – Ом Намах Шивайя…
Мы ведь сколько-то успеем помолиться, пока нас не отвлекут!
– Ом Намах Шивайя… – звучно произнёс средний муж.
Словно настоящий брахман молился. Вот очень тон и напев были похожи! Уверенность его и меня охватила.
– Ом Намах Шивайя… – произнесла я за ним.
И будто воздух уплотнившийся стал легче. Дышать стало легче.
Не исчезло ощущение той могущественной силы, притаившейся в лесу. Но как будто взгляд грозный или строгий неведомого существа сошёл с нас и обратился куда-то в сторону, к другим.
Мне вдруг подумалось, что это мог быть какой-то дэв! Просто… демоны бы испугались молитв или предпочли напасть на нас, прежде чем накопим и обратим против них силу нашего благочестия или прочитанных сегодня молитв. Но этот кто-то как будто с места не сдвинулся. Так мне казалось. Да и… страх отступает… будто ему по нраву наши молитвы.
– Ом Намах Шивайя… – Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя… – повторял Садхир. Сидя с закрытыми глазами, он ни на что не отвлекался.
– Ом Намах Шивайя… – опомнившись, повторила за ним.
Существо как будто всё ещё присутствовало в лесу. Но… стало ещё легче.
Или ему нравится, когда мы молимся о благе других?.. Но, впрочем, не время отвлекаться, Кизи!
– Ом Намах Шивайя… – повторял Садхир.
И я ушла следом за его голосом, забывая обо всём кроме слов молитвы и одного единственного желания: помочь той несчастной семье.
– Жена! О, жена! – выхватил нас из молитвенного настроя чей-то отчаянный, чужой мужской голос.
Дёрнувшись, женщина возле меня резко повернулась. Нет, вовсе вскочила, юбкой прошуршав по земле и задев подолом моё плечо, к пришедшему кинулась.
– О, прабху, как она?..
– Совсем плоха! – отчаянный был ответ. – Хвала богам, что я вообще тебя нашёл!
Поллав поднялся, повернулся к ним. Мохан. Я поднялась и повернулась после того, как это сделал Садхир. А он ещё несколько раз мантру повторил. Видимо, чтобы нужное число раз прозвучало. Только потом встал. Я уже отвлеклась, взволнованная, плачем за моей спиной. Но поднялась и повернулась к плакавшим только за ним.
– Какое же счастье, что я тебя нашёл! – повторил мужчина, седовласый уже, в коротких дхоти грязных, обнимая заплаканную женщину.
Муж, наверное. Да, он же сказал.
– Нам надо идти! – сказал он тут же. – Чтобы хоть попрощаться успеть! Сестра старосты сказала… нашего старосты… что девочка совсем слаба… Что до утра и не доживёт.
Мать задрожала, напуганная. Расплакалась.
А у меня всё оборвалось внутри. Словно… словно уже было всё равно. Той, о чьём выздоровлении мы молились.
– Пойдём, жена, – мужчина объятия разжал, схватил её за руку, – пойдём! Успеешь хоть проститься!
– Но… но как так?! – вскричала она в горе.
– Но хотя бы проститься… хотя бы так…
Он уводил её. Поллав отчаянно смотрел на них. Словно мы его жену не смогли спасти. Или… словно он и не надеялся. Нет, повернулся, на брата среднего посмотрел. Потерянный. Всё-таки, надеялся.
И женщина вдруг остановилась, мужа вынудив остановиться.
– О, почтенный! – руку от пальцев мужа освободив, ладони умоляюще сложила, повернувшись к Садхиру. – Не поможете ли вы вашими молитвами и в нашем скромном доме. И… – голос её дрогнул. – И не придёте ли вы к нам на похороны?
Садхир вздрогнул. Напрягся весь.
Шумно вдохнув, Поллав ладонь положил ему на плечо – и муж с женой растерянно за жестом тем проследили – и глухо сказал:
– Помоги им… о почтенный!
– Я… – молодой мужчина смутился.
– У них денег нет, чтобы позвать кого-то.
– А муж её не даст! – женщина опять расплакалась. – Он и местному-то брахману запретил явиться! – всхлипнула, задрожала вся. – Сказал, сама она виновата!
Садхир нахмурился. Но всё ещё колебался. Ему, шудре, не хотелось, видимо, притворяться брахманом, врать другим. Даже если бы это помогло унять чьё-то горе.
– Помогите… о почтенный! – Поллав сам вдруг сложил ладони, смотря на него.
Глава семьи почему-то настаивал на этом обмане. Странно, жестокий и расчётливый старший муж хотел кому-то помочь. На обман ради этого хотел пойти. Хотя та женщина первая приняла моего среднего мужа за молодого брахмана. Да и… вот любил он носить в свободное от выступлений время украшения из священной рудракши! Вот, даже серьги надел из священных плодов!
– Может, это твой путь – им помочь, – тихо сказал вдруг Мохан.
Странно, и он хочет обмануть этих людей? Но вдруг в деревне их раскроют обман?.. Ведь это грех, обманывать других! Тем более, страшный грех – врать, что ты брахман. Да ещё и шудре: и вовсе неслыханно! Зачем они настаивают, чтобы Садхир соврал? И… и вдруг в деревне его раскроют?
А женщина и муж её на колени вдруг повалились, сложив ладони, головы склонили. Нет, поклонились до земли.
Шумно выдохнув, молодой мужчина решился:
– Хорошо. Пойдём. Я сделаю всё, что могу.
– Только… – мужчина смущённо выпрямился, но всё ещё не поднимался с колен. – Только оплатить вам мы… мы мало что сумеем…
– Вы станете мне платить, чтобы я сделал доброе дело? – нахмурился Садхир. – И какое же это дело после того будет доброе?
– Да… это… – мужчина смутился, глаза забегали, а у жены – уже засияли надеждой и благодарностью. – Да, так положено…
– Пойдёмте лучше, – проворчал молодой йог, – сейчас нам нужно думать о другом. И время дороги лучше потратить на молитвы, а не болтовню.
– Да, господин! – отец несчастный торопливо поднялся. – Как скажете, господин. Спасибо, господин! О, пусть вас берегут боги за вашу доброту!
– Пусть вас берегут боги! – вторила ему жена.
Значит, средний муж решил, что мгновения спокойствия и благодарность для родителей пострадавшей девочки или даже – уже умирающей – стоят греха обмана, который он возьмёт на свою душу. Раз он так решил – это его дело. Только…
– Я пойду с тобой, – твёрдо сказал Поллав, на мужчину чужого покосился, – помогу, если что.
– Ох, спасибо! – тот улыбнулся, ладони сложив. – Вы и так нам уже помогли… в то время…
– Не время для разговоров, – проворчал он, кажется, смутившись от его похвал.
Странно, почему жестокий Поллав так рвётся кому-то помогать? Ведь вроде эти люди бедны и выгоды там нет никакой. А глава нашей семьи любит выгоду.
– А ты куда? – окликнул Поллав меня, резко.
– Тоже помочь хочу, – смущённо опустила взгляд.
– Без тебя обойдёмся, – проворчал старший муж.
– Но эта женщина… и дочь её… женщинам должна помогать женщина! Вам же нельзя касаться тела чужой женщины!
– Да, таковы приличия, – согласился отец пострадавшей, ладони благодарно сложил. – Благодарю вас, о любезная!