Страница 2 из 6
Баста молча выходит из комнаты, по пути кидая трубку Гору.
(В трубку.) Да, Бес. Привет. Да ты что… Сегодня? У сего дня осталось пятнадцать минут. Ну давай.
Входит Баста с чем-то горячим в керамической чашке.
Баста. Что ему было нужно?
Гор. Как всегда. Поговорить.
Баста. Ну и как, поговорили?
Гор. Он сейчас придет.
Баста. И уйдет.
Гор. Баста, так нельзя. Он наш друг.
Баста. Он ТВОЙ друг.
Гор. Да, друг с детского сада. Я тебе рассказывал, как мы выбрали друг друга?
Баста. Только не это!
Гор. Но и тебе он не чужой. Как-никак он твой муж.
Баста. Бывший.
Гор. Бывших мужей не бывает. Муж – состояние постоянное. Либо ты муж, либо не муж.
Баста. Я была за ним замужем полгода двадцать лет назад. Я была дура. Если это преступление, я давно заслужила амнистию. Господи, Гор, я хочу амнистию. Или хотя бы амнезию.
Гор. Ты что? Здесь же не каторга.
Баста. А что?
Гор. Ну как… дом… семья.
Баста. А в чем разница? Гор, уведи его. Я спать хочу. Ты спал. И храпел. А теперь ты его уведешь, а я лягу спать.
Гор (вскакивает, вытягивается по стойке смирно). Есть командир!
Звонок в дверь. Баста собирается что-то сказать, но ничего не произносит и уходит. Гор плетется открывать дверь и возвращается с веселым толстяком – Бесом.
Бес. Здравствуйте все! А где все?
Гор. Баста устала. Хочет спать. Слушай, может быть…
Бес. А ребенок? Я хочу поздороваться с дитем! Где дитя?
Гор. Где-где. В армии.
Бес. Ну? Слушай, когда я был у вас последний раз, меня встречала девочка пятнадцати лет. Ваш единственный ребенок. Дочь. Это было месяц назад.
Гор. Ты серьезно?
Бес щелкает пальцами перед носом у Гора.
Ну да, да. Это там у меня сын девятнадцати лет. Пошел в армию, мерзавец, лишь бы я его куда-нибудь не поступил. Заявил, что его жизнь – это только его жизнь. И больше ничья.
Бес. Ну вот, все разъяснилось. А я уж начал думать, кто из нас рехнулся: ты, я или родина. Но ты бы так громко перед Бастой не выступал…
Гор. А что такого? Она знает.
Бес. Ну а я почему не знаю? Ты что, чуть не двадцать лет скрывал от меня сына? Я с шести лет рассказываю тебе все, что видел, слышал, понял, подумал и почувствовал. Я не могу написать ни страницы связного текста, потому что все, что мог бы написать, я тебе уже рассказал. А ты скрываешь от меня половину своей жизни?
Гор. Я ничего не скрывал. Я тебе сказать не успел. Дней двадцать… нет, ночей двадцать мне снится сон с продолжением. Каждую ночь. Я там живу в большой коммунальной квартире. В старом, ветхом доме. У меня с Бастой сын. Он в армии. Но главное – комната. Там все время что-нибудь приключается. Одна стена упала. А до этого потолок медленно осыпался большими серыми хлопьями. Очень красиво… Давай поедем к тебе? Баста устала.
Бес. А поздороваться?
Гор. Не сегодня.
Бес. А попрощаться?
Гор. Не сегодня.
Бес. Сегодня уже кончилось. Мы живем в завтра. Мы все давно живем в завтра. Здравствуй, Баста! До свиданья, Баста!
Гор выталкивает Беса за дверь и уходит вместе с ним. В комнату входит Баста в халате и с полотенцем на голове. Она берет трубку, набирает номер.
Баста. Это я. Прости. Нет, он ушел. Какая разница. Пожалей меня. Мне плохо. Можешь. Можешь. Ну ладно. (Кладет трубку.)
Сцена вторая
Захламленная квартира Беса. Бес и Гор сварили себе кофе, завели мягкую музыку. Когда она закончилась, они этого не заметили.
Бес. Где же она у меня? Была же где-то. (Вытаскивает откуда-то из-под груды разнообразных вещей или из-под ножки стула книгу.) Вот. То, что тебе сейчас нужно. «Сонник желтого императора». Автор – китаец У Вэй Синь. Между прочим, пересказал своими словами трактат императора Хуань Ди. Двадцать первый век до нашей эры. Можно верить. (Открывает книгу, читает.) Образ разваливающегося, разрушающегося дома во сне – знак потери внутренней основы жизни, потери движения вперед хозяина дома. Или разрушения семьи. Комнаты запущенные и грязные говорят о духовном застое, лени и потере жизненных ориентиров. Полностью разрушенный дом может предвещать развал дел.
Гор. Спасибо, ты меня успокоил. Всего-то навсего развал дел и потеря внутренней основы жизни. Поищем – найдется, развалилось – соберем.
Бес. Не благодари, рано еще. (Продолжает читать.) Земля к жилищу неблагоприятна, вода проникает в бреши дома. Это значит, нездоровы печень, селезенка, желудок.
Гор. Всё?
Бес. Нет. Еще легкие, толстая кишка, почки.
Гор пытается забрать книгу. Бес не дает.
Мочевой пузырь не в порядке.
Гор (забирая книгу и швыряя ее в сторону). Мочевой пузырь в порядке. Лучше ты мне вот что скажи: ты муж?
Бес. Это я-то? Я трижды муж. Я, можно сказать, заслуженный муж Российской Федерации!
Гор. Но может быть, ты бывший муж?
Бес. Запомни: бывших мужей не бывает!
Гор. Тогда у меня есть к тебе разговор.
Бес. Ну уж нет. Это не по протоколу. Пункт четыре, подпункт бэ. На моей территории темы для разговора выбираю я.
Гор. Протокол составлен во втором классе начальной школы, Бес. Тридцать лет назад! Можно отступить от него хотя бы сегодня?
Бес. Не у меня дома. Так, где ребенка?
Гор. У бабушки, где ей быть. Пропалывает огурцы и счастливо смеется, по версии Басты.
Бес. А по твоей?
Гор. Днем пропалывает огурцы, а ночью пытает домового. Откуда я знаю, что может девица пятнадцати лет делать в городке населением семь с половиной человек? Там воздух, река, овощи-ягоды со своего огорода. Здоровьем веет из каждого дупла. Бабушка искренне верит, что внучке только что исполнилось пять. Баста рада, бабушка счастлива, ребенка пристроена. Все довольны.
Бес. А ты?
Гор. Ты знаешь, мне все время кажется, что мы просто-напросто избавились от собственной дочери. Подкинули ее. Покинули. Причем я не понимаю зачем. Мы ведь ничего, что бы требовало какой-то особой свободы, не делаем. А когда Баста туда уезжает, я вообще ничего не делаю. Я мыкаюсь по квартире, мне ничего не хочется. Я какой-то пустой теперь. Мне не для кого жить. Но это пусть. Лето когда-нибудь кончится. У меня к тебе вопрос.
Бес. Стоп. Сначала я расскажу тебе всю мою жизнь. Ну хотя бы то, что ты еще не знаешь. Потом можешь задавать вопросы.
Гор. Сколько, ты говоришь, мы не виделись?
Бес. Сегодня уже завтра?
Гор. Завтра.
Бес. Тогда тридцать один день.
Гор. В двадцать минут утолкаешь?
Бес. Как пойдет. Ты не переживай, я еще кофе сварю.
Гор. Хорошо, излагай.
Бес. Главное событие моей жизни последних дней – я бросил работу.
Гор. Опять?
Бес. Что значит «опять»? Люди должны время от времени меняться, двигаться куда-то. Уходить, приходить.
Гор. Куда-то, Бес, а не уходить в никуда. И не пять раз в году.
Бес. А я не могу больше редактировать чужие тексты или придумывать их заново за мальчиков и девочек, которые вообразили себя журналистами по той лишь причине, что у них хорошо получается опаздывать на интервью и первыми приходить на презентации. Вспомни, Гор, когда мы двадцать лет назад учились чему-то историко-филологическому, мы все были поэтами, собирались стать знаменитыми писателями или, на худой конец, учеными. И что с нами стало? Баста пишет очерки путешествий в журналы для богатых. И это не самый плохой вариант. Она просто прячет свои стихи в гламурные тексты. Я редактор. Литературный чистильщик обуви. Шаи переводит за деньги с английского на американский. Ты чиновник. Руководишь целыми двумя подчиненными. А ведь когда-то учил детей и говорил, что счастлив.