Мент. Москва

Глава 8

На сей раз выловом мешка занялись мы с Бахматовым, благо багор, явно сорванный молоденьким милиционером с пожарного щита, находился поблизости.

Когда мешок выволокли на сушу и аккуратно развязали, стало ясно: на сей раз у нас новая жертва Упаковщика. Выглядела картина даже для моего стойкого желудка крайне неаппетитно, чего уж говорить о товарище Смирнове: тому снова понадобилась полная мензурка из рук криминалиста. Надеюсь, там не чистый спирт, а то споим пацана — кто тогда на местах работать будет? Нам, в органах, малолетние алкоголики не нужны.

Тем временем, эксперт снова разложил содержимое своего чемоданчика и мы приступили к тщательному осмотру трупа. Уже второго за один день.

Тело извлекли из мешка и разложили на заранее подготовленном куске брезента. Снова высыпались несколько зёрнышек овса, подтверждая версию, что убийца связан с лошадьми.

Бахматов достал трубку, набил её табаком и закурил. Трепалов тоже завертел папироской, на его немой вопрос я честно ответил, что не курю.

— И правильно делаешь, — согласился Александр Максимович. — Для здоровья полезней.

Я кивнул и бросил взгляд на мертвеца.

Голова размозжена до такой степени, что на ней, как говорится, и места живого не осталось, я просто диву даюсь, как в реальной истории удалось опознать несколько жертв — снимаю шляпу перед этими ребятами. Впрочем, могу сделать это прямо сейчас, поскольку сыщики, которые в итоге отловили душегуба — вот они, стоят прямо сейчас передо мной.

Правда, им понадобится ещё целый год, а я не хочу терять столько времени. Кто знает, может, если удастся спасти с десяток невинных душ, многое в истории моей страны изменится к лучшему?

Надо сказать, потрудился Упаковщик на славу: стянул голову и ноги к животу так, что тело, принадлежавшее довольно крупному мужчине, поместилось в обычный мешок. Набил руку, сволочь.

Внимание криминалиста привлекла выцветшая тряпка, которой был связан труп.

— Знаете, товарищи, а ведь это кусок пелёнки, — заметил эксперт.

— Уверен? — выступил вперёд Трепалов.

— Да. По-моему, тут даже остались следы каловой массы. Думаю, точно смогу определить в лаборатории.

Об этом я тоже слышал. Благодаря найденной пелёнке сыщике смогли добавить новый штрих в портрет маньяка: у этого промышляющего извозом мужчины недавно родился ребёнок, что значительно сузило круги поиска.

Именно эту гипотезу я высказал, когда убедился, что газетчик перестал вертеться под ногами. Кстати, надо ещё намекнуть Бахматову, что у них в МУРе есть «утечка»: кто-то сливает информацию в газету. И пусть это наша советская пресса, которые априори многие поспешили записать в скуку смертную, однако в довольно свободные и не побоюсь этого слова «демократичные» двадцатые прошлого века, многие издания носят на себе сильный налёт бульварности и ничем не уступают американским или европейским аналогам.

Вот только для нашей работы это не всегда во благо.

— Так… говоришь, у злодея недавно появился ребёнок, — задумчиво протянул Трепалов. — А наука может выяснить какого пола: пацан или девчонка? — с надеждой посмотрел он на эксперта.

Криминалист только усмехнулся.

— Боюсь, так далек наши возможности ещё не дошли.

— Жаль, — вздохнул Александр Максимович. — Меньше работы б было. Но всё равно — уже чуток полегче.

— Товарищ Трепалов, — обратился я к нему, на сей раз официально и даже на вы, как и полагается по субординации по отношению к начальнику, — разрешите мне взять на себя проверку подозреваемых? Разумеется, с помощью товарищей из МУРа.

— Приступайте, — кивнул Трепалов. — Леонид, окажешь содействие?

— Даже не сомневайтесь, — утвердительно мотнул головой Бахматов.

Возле набережной уже начинали собираться зеваки. Смирнов и подоспевшие милиционеры из его отделения оттеснили их подальше, чтобы толпа не мешала нам работать.

Подкатила труповозка, из которой выбрались двое дюжих санитаров в грязных халатах.

— Постараюсь сделать оба вскрытия уже сегодня, — сказал эксперт. — Результаты сообщу либо вечером, либо, на крайний случай — завтра с утра.

Мы вернулись на Петровку и сразу погрузились в изучение бумаг. Первым делом, я попросил Бахматова отобрать всех извозчиков, которые попали в зрение уголовного розыска. К счастью, среди них оказался и Комаров, который служил в транспортном отделе Центрального управления по эвакуации беженцев и пленных Наркомата внутренних дел, сокращённо — Центрэвака.

Ничего особо криминального за ним не водилось, но сыщиков насторожил тот факт, что Комаров часто бывал на конном рынке, при этом непохоже, чтобы искал клиентов, которых было необходимо куда-то отвезти, и кобылу свою так и не продал.

С одной стороны… ну может отдыхает таким способом мужик, в моё время, к примеру, специально в гараж ходили, подальше от бдительного ока жены: повозиться, подумать, пропустить стопочку.

С другой: на какие шиши, спрашивается, семью тогда кормить, если извозом почти не промышляешь и лошадь не продал?

Правда, коллег смущала героическая биография товарища: воевал в гражданскую, был отмечен начальством, да и в Центрэваке о нём отзывались только положительно. Толковый и исполнительный работник, примерный семьянин, скромный, может выпить — но опять же в меру, правда, набожный… ну, так у нас советская власть преследованиями по религиозному признаку не занимается. Вера — личное дело каждого гражданина.

В общем, не вязалось вышесказанное с обликом кровожадного убийцы. Потому и не сразу на него сыщики обратили пристальное внимание.

— Чего это ты материалы на этого гражданина в руках крутишь? — недоумённо спросил Бахматов. — Как там его… Комарова, — прочитал он фамилию. — Что тебя в нём заинтересовало.

— Да вот, тут написано, что у него пару месяцев назад пополнение в семье случилось, дочка родилась, — вывернулся я.

— Так не у него одного, — заметил Бахматов. — Я тебе наугад сейчас ещё с десяток таких надёргаю.

— Я понимаю, — вздохнул я. — Но есть ещё одна вещь. Вам ведь удалось установить личности нескольких погибших?

— Ну… Ох, и пришлось тогда побегать. Все они как выяснилось — приезжие, к нам в МУР материалы по их пропаже не приходили. Вышли почти чудом.

— Именно, что чудом, — согласился я. — Я покопался в их бумагах. Везде свидетели говорят, что видели их в последний раз на Смоленском конном рынке, так?

— Так.

— Комаров тоже регулярно бывает на этом рынке.

— Знаешь, сколько там такой публики бывает в базарный день?! — в сердцах воскликнул Бахматов.

— Догадываюсь, что до хрена!

— Именно! Это же не просто рынок, а золотое дно для извозчиков: этому товар отвези, того до нужного адреса подбрось. В общем, извозчиков там как мух на дерьме, уж извини за выражение. Да и место скажу я тебе — тоже дерьмовое.

— Ничего, выражение хоть и грубое, но образное, — усмехнулся я. — Но круг всё равно сужается. Загибай пальцы, будем вместе считать.

— Излагай, Пинкертон, — хмыкнул Бахматов.

Я пропустил мимо ушей его усмешку.

— Поехали. Комаров часто пасётся именно на Смоленском рынке — это раз. Он извозчик — это два. Есть некоторые сомнения в том, как он зарабатывает себе на хлеб — три. Недавно появился ребёнок — четыре…

— И со всем этим ты собираешься идти за ордером на его арест? — откровенно развеселился Бахматов.

— Погоди, Лёня. Я тебя. Конечно, понимаю: приехал откуда-то хрен с горы, учит тебя, опытного сыщика как преступников ловить… Разумеется, твоя ирония уместна. Но попробуй всё-таки выслушать мои аргументы, — попросил я.