Кяризы

– Мы-то не заблудимся? Сплошная пустыня… Ни одного ориентира!

Вопрос был пустой, но я ответил со всей серьёзностью:

– Не переживай, комиссар. Видишь, там кишлачок? – ткнув пальцем в сторону сливающихся с грунтом и, потому, еле различимых строений, продолжил, – за ним наши пути со «слонами» расходятся. А ещё через пару километров и конечная точка будет.

Замполит поднял на меня встревоженный взгляд:

– Это, что ж получается… мы дальше без прикрытия пойдём?

На мгновение мне показалось, что в глазах политрука мелькнул страх. Он прибыл в батальон на две недели позже меня, и мы ещё не успели как следует присмотреться друг к другу. Правда мне очень не понравилось его поведение при уточнении задачи на марш: и слушал невнимательно, как бы демонстрируя своё особое положение, и даже не стал смотреть на карту, на которой я отмечал кроки маршрута и детализировал задачи взводам. «Показалось, наверное. – Я несколько поспешно отвёл взгляд. Не хотелось подозревать офицера в трусости. – Ладно, с кем не бывает? Всё-таки в учебке служил после училища. А какая там практика у замполита?» Переключившись на внутреннюю связь, я приказал Богдану снизить скорость, чтобы дать возможность подтянуться остальным машинам и увеличить дистанцию от танковой колонны. Повернувшись к заму, я снова указал на низкие стены дувалов:

– Смотри, комиссар, метров за сто до кишлака нас обгонит первый взвод и пойдёт как головной дозор. Не дрейфь, уже трое суток здесь работает наша бригадная десантура и держит обстановку под контролем. И, вообще, прорвёмся… В следующий раз будь внимательней, ты обязан знать порядок выполнения…

Замполит торопливо прервал мои напутствия несвязными фразами:

– Понял. Да знаю я всё… Да и чего мне дрейфить? По штату не положено. Я провожу в жизнь линию партии, а вникать в задачи взводных, не моё дело.

Отвечать было некогда, позже объясню, что «положено», а, что нет. Я передал командиру первого взвода сигнал на начало незамысловатого манёвра и подтолкнул рукой водителя, чтобы он снизил скорость до минимума. Через несколько минут три машины обошли нас и заняли места в голове колонны.

У въезда в кишлак, перегораживая дорогу, стоял сгоревший «Симург», очевидно разбитый прямым попаданием снаряда. С его платформы как-то неуклюже свисал покорёженный ДШК, установленный на самодельный станок-треногу. Ствол пулемёта напоминал корень сказочного дерева. Замполит с тревожной насмешливостью прокомментировал:

– Знатно его… Как на военных картинках Кукрыниксов…

Я, пропустив мимо ушей неуместную полушутку зама, передал взводному приказ обходить кишлак по левой окраине.

– Зачем? – похоже, что замполит всерьёз решил взять мои действия под свой, «партийный» контроль, – прямо ведь, покороче будет!

С трудом сдержав внезапную злость, я протянул ему бинокль и, внешне спокойно, удовлетворил его любопытство:

– Смотри, комиссар, даже отсюда видно, что машина стоит не менее суток и никто её не убирал с пути. За это время «симурку» спокойно могли заминировать. Десантура не стала с ней связываться, чтобы время зря не терять, просто обозначили… Там, у заднего моста указка валяется… Видишь?

Тот никак не хотел успокоиться:

– А почему именно слева? Чутьё? Командирское…

Я уже собирался вспылить, но неожиданно ко мне на помощь пришёл санинструктор:

– Так там свежая колея. Понятно, что «слоны» недавно проходили. А духи спецом ДШК в кузове оставили. Как приманку… Не дураки они, духи-то!

Мельком взглянув на замполита, я увидел, как краска залила его, недавно протёртое от пыли, лицо. Только вот непонятно было, от чего он так завёлся? То ли от своей оплошности, то ли от негодования на ротного санинструктора. «Ладно, отложим разборки, – думал я, наблюдая как машины первого взвода пробираются по узкой тропе, – не время сейчас, позже». Я не заметил, как медик снова оказался рядом, как раз между мною и замполитом:

– Ничего, товарищ капитан, если танки прошли, то и мы проедем.

Я автоматически положил руку на плечо парня. В принципе, я мог и не благодарить его таким образом, но мне, почему-то захотелось чуть-чуть позлить комиссара и заодно подбодрить медика. Ничего не поделаешь, слаб человек во грехе своём.

– Ты уверен, доктор?

Сержант кивнул головой и со знанием дела ответил:

– Не впервой ведь… В горах сложнее бывало!

Я снова подтолкнул Богдана:

– Давай вперёд. Дистанцию держи метров пятьдесят.

Богдан не стал пользоваться переговорным устройством, просто кивнул головой и плавно тронул машину.

Я на всю жизнь запомнил этот поворот у кишлака. Там, на обочине, лежал труп молодого парня-афганца. Это была первая, увиденная мной, жертва войны. Несмотря на пыль, было видно, что он одет в нарядную одежду и, что его лицо уже приобрело неестественно синий оттенок. Тяжёлый запах, исходящий от тела, успел достигнуть рецепторов прежде, чем бэтээр проехал это зловещее место. Санинструктор понимающе взглянул мне в глаза:

– Может нашатырю? Он хорошо дух мертвечины отбивает. Я первый раз вообще проблевался.

Постаравшись задавить рвотный позыв, я глубоко вздохнул и зачем-то спросил парня:

– Как думаешь, это наши его?

Тот почти равнодушно пожал плечами:

– Да кто ж его знает? Может и наши. А может это была его «симурка» с ДШК. Мирные-то, загодя уходят. Откуда только узнают?

Я кивнул головой и осмотрелся по сторонам. Слева неширокий арык нёс свои мутные воды в неизвестном нам направлении, а справа возвышались глинобитные дувалы, скрывая за собой опустевшие дворы и нехитрую домашнюю утварь дехканских хозяйств. Лишь ветви плодовых деревьев, свешиваясь над заборами, напоминали о том, что ещё недавно улочки этого кишлака были наполнены людскими жизнями. Дорога была очень узкой, и я вдруг подумал, что Богдану тяжело вести семидесятку впритирку к дувалам. Впрочем, он пару раз всё-таки задел саманную стену углом носовой брони, но та устояла. Замполит с укоризной покачал головой и прокричал мне в ухо:

– Так себе, водила. Ты командир, подумай, может стоит его заменить? Потом…

Может я устал физически, а может просто не хотел серьёзно отвечать на откровенные глупости, поэтому просто буркнул, не глядя на заместителя:

– Посмотрим. Время покажет…

Комбат выбрал отличное место для ночёвки: справа и слева возвышались невысокие сопки, защищавшие район от миномётных обстрелов, а впереди протекала, пусть и неглубокая, но довольно широкая река, служившая естественной преградой для диверсионных групп мятежников. Отдав распоряжение по организации сторожевого охранения, я оглядел офицеров и прапорщиков и подвёл итог короткому «совету»:

– Вопросы есть? Вопросов нету… Тогда за работу, товарищи офицеры. Пока светло, надо выставить посты и ещё, костры для подогрева пищи разводить только в ямах. Всё понятно? Через полчаса жду доклады о выполнении.

Задержав техника роты, уточнил его задачу:

– Пашка, проверь наличие горючки и передай данные на «Марс». Тебе меньше всех повезло.

Прапорщик удивлённо посмотрел мне в лицо:

– Это ещё почему?

У парня был такое простецкое выражение глаз, что я невольно улыбнулся:

– А потому, дорогой мой человечище, что я тебя прошу, заметь – «прошу», лично проверить техсостояние брони. Лично!

Лицо техника слегка помрачнело:

– А, взводные? Это, вообще-то…

В принципе, я ожидал подобной реакции, и потому перебил его на полуслове:

– Пал Михалыч, взводные сейчас личным составом занимаются и охранением, заодно. И, вообще, для них, ну, кроме Зайкина, нутро бэтээров, как астрономия: небо со звёздами видят, а, что, к чему, не понимают. В училищах всё больше на бмп катались.

Пашка согласно кивнул головой:

– Ваша правда, товарищ капитан, – немного помолчав, всё же решил и меня озадачить, – а, что по боеприпасам «Марсу» докладывать?

Я хотел было засмеяться, но удержался и с серьёзным видом ответил:

– На марше, слава Богу, без пальбы обошлось. Доложи, что боекомплект полный. Всё у тебя?