Страница 49 из 51
Токо вернулась к столу и положила искусственную руку рядом с обрубком моего плеча.
— Лелль рассчитывала на его помощь, но у него оказались свои планы на этот счет. Ей пришлось выйти против меня самой. Но ей это не помогло.
— Ты убила ее? — спросила я, поворачиваясь на бок и встречаясь глазами с Токо.
— Нет, но вряд ли она еще раз полезет на рожон.
— Ты ее уже недооценила, и нам это многого стоило, — жестко возразила я. — Мастер — дело ее рук? Големы? Подражатель?
— Да, — неохотно признала Токо, прилаживая искусственную руку к моему плечу. — Ты права, она преподнесла немало сюрпризов, но с ней покончено. Я сама с ней разберусь. Забудь о ней.
— Забыть? Она привела Микию к этому зданию, она сделала из Накамуры мясника и Ноппера-бо, и она завлекла меня в эту ловушку. «Кикути-сан» — невинная овечка, которую примчался спасать Микия. Я его чуть не убила из-за нее, и ты предлагаешь мне это забыть? — той же рукой, которую Токо мне едва прикрутила, я схватила ее за плечо и приподнялась на правом локте. — Эта дрянь меня подставила и разозлила, думаешь, я смогу после всего отпустить ее с миром?
— Успокойся, — заявила Токо, впечатав меня в стол спиной, и сжала мое чертово плечо так, что у меня посыпались из глаз искры. — Я понимаю, тебе нужен козел отпущения, но подумай, чего ты добьешься? Думаешь, Микия простит тебе убийство Кикути-сан, будь она хоть трижды Бецалелль? Ты обезвредила маньяка, я напомнила Лелль, где ее место, война закончена.
Я сжала зубы от боли и злости, но Токо была права.
— На этот раз ты чересчур наследила, Шики, — магичка склонилась надо мной. Ее глаза поверх очков были устремлены на меня, и в них не было и тени иронии. — Поэтому тебе следует затаиться. Ты — мишень этого Браунинга, а не я. Он, кажется, вообще не берет меня в расчет, и меня это чертовски удручает. А еще меня удручает то, что он знает о нас всё или почти всё, тогда как нам неизвестно о нем ничего. Поэтому будь добра, веди себя тише воды, ниже травы, теперь тебе есть что терять, не так ли?
Оттолкнув ее руку, я бессильно ударила кулаком о стол и отвернулась. Трубки капельницы натянулись, грозя выскользнуть из моей вены, и я вырвала их из руки сама.
Микия, снова Микия, снова этот чертов Микия! Он словно связывал меня по рукам и ногам — своей верой, любовью, прощением. И своей уязвимостью.
— Я его потеряю в любом случае. Рано или поздно.
— О, — в голосе Токо, которая снова занялась моей рукой, прозвучали нотки интереса — фальшивые донельзя, — значит, ты решила отказаться от него? Да, возможно, так будет лучше и для него, и для тебя. Он был такой умилительно преданный, пока ты лежала в коме, и куда более исполнительный, чем сейчас. И что самое главное, мне не приходилось задумываться о поиске кандидатуры на его место по причине его преждевременной смерти. Да и ты перестанешь привередничать, получая заказы, так ведь? Наконец, вдоволь насладишься убийством, без оглядки и вины. Все в выигрыше.
Не знаю почему, но слова Аозаки меня взбесили.
— Ничего я не решила! — вспылила я, но, заметив довольную ухмылку на лисьей физиономии Токо, замолчала.
— Это решать ему, — наконец, сдалась я.
— Такие, как он, не уходят, Шики. К добру это или нет.
Магичка вышла из круга яркого света и скрылась в тени. Зашелестели какие-то пакеты и бумага. Через минуту она вернулась, и на стол шлепнулся какой-то пакет.
— Это для тебя. Лучше ничего не нашлось, одевайся.
Я села на столе, свесив ноги вниз, размяла свою новую руку и распаковала рубашку, которую мне бросила Токо. Она была слишком короткая, но лучше, чем ничего.
— Как тебе показался наш друг Накамура? — спросила Токо, вертя в руках незажженную сигарету и глядя, как я одеваюсь.
— Под его масками была черная переливающаяся фигня, типа паутины или там… Трещин на зеркале, если ты об этом, — рассмотрев свежие уродливые стежки под грудью, я застегнула рубашку. — И в сердцевине какой-то символ. Не руны, но похоже.
— Иврит, — пояснила Токо, и я кивнула. Ей лучше знать.
— У него в мозгу словно был маленький переключатель: щелк — и он добрых дел мастер, щелк — и он чертов маньяк, превращающий лицо своей жены в кашу. А потом все предохранители слетели, раскурочив к чертям собачьим всю его личность.
— Личность говоришь? — задумчиво произнесла Токо, вертя в руках сигарету. Похоже, ей не терпелось закурить, но в мастерской она этого делать не хотела. — У Накамуры начались проблемы с самоопределением, или точнее с восприятием лиц других людей после автокатастрофы, так? Шики, — она посмотрела на меня, — личность, вопреки распространенному заблуждению, это не то, что скрывается глубоко внутри, и скрыто от окружающих, наоборот, это то, что созидается в общении с другими людьми, в соприкосновении с их личностями. Самоопределение и самоидентичность неразрывно связаны с тем, что видят и думают о нас другие люди. Латинское слово «Persona», личность, изначально обозначало маску, которую актеры одевали во время театральных представлений. Она позволяла им перевоплотиться, стать другим человеком, другой личностью. Persona, личина, ὑπόστᾰσις, маска — все эти слова ранее понимались, как отражение, чего-то внутреннего. Маска не скрывает, а показывает, она несет в себе печать души человека, ее истока. Роли, которые мы играем в повседневности, маски, которые носим, могут казаться нам чуждыми, но они всегда являются отражением того, чем мы являемся на самом деле. И Накамура снимал «посмертные маски» со своих жертв не потому, что они лгали. По крайней мере не только поэтому. Он, как древние египтяне, греки или алеуты, хранящие слепки лиц своих умерших, пытался сохранить их личность и тем самым обрести свою.
Аозаки прошлась по мастерской, увлеченная своей догадкой.
— Ты понимаешь, что это значит? Лелль — дура, но жестокость и расчетливость ей чужды, кроме тех случаев, когда дело касается непосредственно меня. Именно это и смущало меня во всей этой истории. Не удивлюсь, если она пыталась помочь этому бедняге, вложив в него каббалистический аналог слова «Persona», который должен был сохранить его личность от распада. Но она не учла, что проблема Накамуры как раз и заключалась в потере связи между лицом и сутью. То, что призвано было соединять, разрушило его до основания. Он окончательно утратил связь со своей сущностью и распался на тысячи масок.
— Тем хуже для него, — пробормотала я, сползая со стола на пол. Ноги подкашивались, но стоять я могла. Токо, окинув меня оценивающим взглядом, кивнула.
— Тем не менее, он оказался на редкость сообразительным. Кто бы мог подумать, что обычный маньяк и призрак сможет так отделать непобедимую Шики. Микия и правда…
— Токо, — я подняла на нее глаза. Она невинно улыбнулась и решила не заканчивать начатую фразу.
— Тише воды, ниже травы, Шики, — повторила Токо и, развернувшись, покинула свою мастерскую. Едва за ней захлопнулась дверь, появился мой квадратный телохранитель.
— Домой, Акитака, — наплевав на гордость, я протянула к нему руки и, когда он поднял меня, обхватила его шею. — Не забудь про Микию.
***
— Хм… — я покрутила ручку двери и повернулась к Акитаке, поддерживавшему одной рукой Кокуто, который никак не хотел просыпаться из-за какого-то чудо-снадобья, что дала ему Аозаки, — кажется, я потеряла ключ.
Учитывая, что я стояла босая в одной рубашке Токо, которая едва доставала мне до середины бедра, мне и поискать ключи было негде. Зачем вообще закрывать дверь в полупустую квартиру?
В ответ на мои мысли в квартире раздался какой-то слабый писк и пошкрябывание. Я прижала ухо к двери, прислушиваясь, а, когда повернулась к Акитаке, он уже протягивал мне ключ Микии. Наверное, шмонать бесчувственных людей он научился раньше, чем ходить.
Распахнув дверь, я только и успела заметить, как нечто маленькое и черное метнулось на всех парах от двери под кровать и зыркало оттуда недобрыми глазищами.
— Откуда это здесь? — глянув на Акитаку, потом на висевшего кулем у него подмышкой спящего Микию, я вздохнула и, пропустив их внутрь, захлопнула дверь.