Страница 16 из 51
Шики вернулась из душа заметно посвежевшей и проснувшейся, вытирающей полотенцем влажные волосы. Я чуть отодвинулся, позволяя ей усесться напротив меня.
С несколько мгновений Шики внимательно изучала наш завтрак, только что не прищурив подозрительно глаз, а потом выдала:
— Сверху должно быть кетчупом написано «ラブ», — она указала пальцем на омлет, — и еще в школе были очень популярны сосиски в виде осьминожек…
Услышать от Шики подобное было забавно, она рассуждала об этом омлете с такой уморительной деловитостью, что я почувствовал, что губы против моей воли разъезжаются в улыбке.
— Я возьму на вооружение. В следующий раз напишу, — я подцепил кусочек рулета и отправил в рот. — Все как положено. И наши имена. Только тогда потребуется порция побольше, — с самым что ни есть серьезным видом заверил я. А что, я могу, легко. И сосиски в форме осьминожек. Навевает воспоминания…
Мы расхохотались одновременно. После этого вся неловкость, если она и присутствовала в квартире невидимым третьим лишним, улетучилась.
— Можно сделать одну, но большую. И вместо имен инициалы на английском. — отсмеявшись, продолжила Шики демонстрировать свои познания в области романтической кулинарии. Поймав мой ироничный взгляд, она недовольно повела плечами, — я все-таки ходила в школу. Ты даже представить себе не можешь скольких бесполезных знаний там можно понабраться. Особенно на перемене. Я, может, ни с кем не и не общаюсь, но я не глухая. К сожалению.
— Очень даже себе представляю. Я тоже когда-то ходил в школу, знаешь ли.
Когда-то. Я почувствовал, что мы словно вернулись на четыре года назад, когда мы еще были школьниками. Прошло всего четыре года, а у меня такое чувство, что прошла целая жизнь. Наверное, дело было в том, что те два года, что Шики спала, были для меня вечностью.
— Итадакимас, — Шики отправила в рот кусочек омлета и запила его парой глотков кофе. — Утром звонила Токо. Сказала, что оставила инструкции для тебя на твоем автоответчике.
Почему-то я даже не сомневался, кто был утренним возмутителем спокойствия.
— Хорошо, как раз надо домой перед больницей зайти, — я жадно жевал омлет. Кажется, порция была маловата… Впору действительно задуматься о кетчупе. — Похоже, Токо-сан оставила мне там воз и тележку поручений, так что это на весь день. Чем будешь заниматься? — так, между делом поинтересовался я, прихлебывая кофе.
— Да так. Есть пара дел… Ее задание не так бессмысленно, как казалось вначале. Токо подозревает, что за этими случаями стоит ее старая знакомая. Тоже маг. Так что будь осторожен, — а вот это меня уже насторожило. Не за этим ли Аозаки поручила мне заниматься этой расследованием дела рассыпавшегося человека?
— Хм. Ладно, буду иметь в виду, — убрав свою тарелку и чашку в мойку, я стал собираться. Шики тем временем медитировала над своей недоеденной порцией омлета и допивала кофе. У Токо она, что ли, нахваталась этих замашек — питаться одним кофе? Убрав вчерашнюю футболку в чистый пакет, я вымыл посуду, после чего подошел к Шики и, наклонившись к ней, прижался губами к ее макушке. Что-то мне подсказывало, что нужно приучать Шики к тихой совместной жизни постепенно.
— До вечера, — шепнул я.
Неожиданно Шики поймала меня за запястье, сжав пальцами, и серьезно посмотрела на меня снизу вверх.
— Со мной все будет хорошо, Микия. Я правда могу за себя постоять.
Я немного растерялся от ее слов и тона, с которым это было сказано. И хоть я постарался не обращать внимания на это странное тянущее внутри чувство, на душе стало как-то неспокойно. Все что я смог, это рассеянно кивнуть и улыбнуться ей, пока я обувался.
Закрыв за собой дверь, я окунулся в плывущее и дрожащее марево жаркого дня.
Я думал о словах Шики, и когда я шел к автобусной остановке, щурясь на ярком солнечном свете, отражавшемся в многочисленных окнах, витринах и стеклах проезжавших автомобилей. Город плавился в солнечных лучах, а я вместе с ним. Челка тут же прилипла к влажному лицу, футболка — к телу, очки постоянно сползали на кончик носа, как я ни старался их поправлять.
Со мной все будет хорошо, Микия.
Сердце снова кольнуло. Мне и так неловко было за вчерашнее, хоть я и убеждал, что я волнуюсь за нее и что с ней действительно все будет в порядке.
Я правда могу за себя постоять.
Да, она может за себя постоять, я в этом даже не сомневался. Но вот только я с ясностью осознал, что сегодня она снова пойдет на охоту. И теперь наверняка будет искать этого убийцу. Я не хочу, чтобы она за ним охотилась и убила его. Да, она считает, что убила Ширазуми, что ей уже нечего терять. Всегда есть что терять, я не хочу, чтобы она продолжала убивать. И я опять, наверное, буду сидеть под окном на полу и считать минуты до ее возвращения…
Вчерашняя убитая девушка не шла у меня из головы. Пусть даже я себя хоть как-то самовнушением сумел убедить, что Шики ничего не угрожает, но это не умаляет сам факт убийств. Помимо Шики ведь есть Азака, другие девушки, которые не обладают навыками и самообладанием идеального убийцы, что будет с ними? Брат упоминал, что у них слишком мало зацепок для расследования. По всей видимости, убийца работал в перчатках. Насколько я мог судить, жертв ничего не объединяло, кроме пола и того, как их нашли. Но, похоже, что убийца входит во вкус и число убийств будет расти.
Хоть Аозаки мне дала поручение и я буду им заниматься параллельно, я не могу после вчерашнего просто взять об этом и забыть. Наверное, поэтому вместо того, чтобы ехать в больницу, я направился к станции метро. Я должен был поговорить с Накамурой. Возможно, его больше посвятили в ход расследования, и ему известно что-нибудь. Только теперь я осознал всю глубину его ужаса, боли и опустошения — если уж меня так трясло от вида трупа незнакомого человека, то что же было с Накамурой, когда он увидел свою жену в таком… виде?.. Кажется, за вчерашнюю ночь, когда я ждал Шики, я очень хорошо это осознал.
Спустя час я уже стоял под воротами Накамуры и звонил в домофон. Солнце нещадно жгло затылок и спину, и я очень надеялся, что мастер сейчас дома.
_RinaCat
========== 2.5 ==========
Дом Накамуры Гэндо, 17:20
Передо мной лежал брусок лучшего моего дерева — павлонии. Согласно легенде, дерево было названо в честь дочери русского императора Павла I Анна Павловны. Немецкие исследователи ошиблись, приняв отчество за второе имя, но дерево, так или иначе. сохранило имя принцессы, а нежные сиреневые цветы стали символом ее красоты и молодости.
Я протер брусок куском ткани от пыли, удерживая его на руках аккуратно, словно ребенка. Затем уложил обратно на стол. Десятилетиями он ждал своего часа. Справа я расправил ткань со свеже заточенными инструментами. Взяв самый тонкий нож, я наметил его кривым острием линии женского лица. Её лица. В безжизненном куске дерева я уже видел её черты, ее улыбку, ямочки на щеках…
…Она улыбается мне. Губы приоткрывают ряд белых ровных зубов, застенчивые ямочки на щеках… О, Боже, я хочу видеть их снова. Я протягиваю руку…
… и омерзение касается кончиков моих пальцев. Гладкой твердой поверхностью ее лица. Кукла. Чертов гребаный манекен! Маска улыбчивой идиотки с ямочками на щеках…
Образы из моих кошмаров окружили меня, я пошатнулся и, выронив нож, сжал руками голову. Нет… Нет…
… Я сижу на ней сверху, не позволяя ей пошевелиться, зажимая рот ладонью, и аккуратно поддеваю ножом кожу и алую мякоть, пытаясь снять с нее маску. Маска не поддается, растекается красной жижей между моих пальцев, и я плачу от бессилия. Под маской больше нет лица. Нет!
Я схватился за край стола, мне казалось, что пол моей мастерской покачнулся. Теперь я вижу это наяву. Боже…
Пошатываясь, я отправился в другой конец мастерской, служившей мне комнатой отдыха и налил в стакан виски. Упав в старое кресло, я залпом выпил содержимое стакана, поставил его на пол и надавил пальцами на глазные яблоки. Почему? Почему я всё время вижу это?